Проблема выбора

– Ну, это понятно, – тихо сказала графиня. – Обитель, где на протяжении нескольких сотен лет искренне молились Великой Матери, наверняка должна была приобрести особые свойства. То, что называется «намоленное место». Только я вот чего не понимаю: это же светлое божество, как же они могут трансформировать эту энергию в тёмную?

– Открою вам секрет, – ответила Валери. – Нет энергии тёмной и светлой, весь вопрос в применении. Конечно, та сила, что высвобождается в момент страданий или смерти, несёт особый… привкус, но её можно использовать для целительства, например.

– Неужели?

Судя по приоткрытому рту и горящим глазам, Кларисса этого не знала.

– И тому было немало примеров! Во время войны за наследство Лиаката, например, коптский царь Фустат использовал энергию смерти для залечивания ран своих воинов. Но мы отвлеклись… – Валери взглянула на меня, и я подхватила нить беседы.

– Так вот, нам нужно обследовать территорию монастыря, понять, было ли возмущение вызванным искусственно, и если да, то найти, кто это сделал.

– Всего-навсего, – женщина слабо улыбнулась. – Какие, право, пустяки!

– Ну, в общем-то, это и в самом деле не слишком сложная работа… Мы позволили себе попросить вашего гостеприимства, поскольку ночевать в монастыре не хочется, сыро как-то, а больше поблизости жилья и нет…

– Понимаю. Конечно, я очень рада вашему визиту! Наверное, вы начнёте завтра? А сегодня я представлю вас членам моей семьи, муж вернётся через пару часов, и оба наших сына с ним, мы вместе поужинаем. В половине девятого?

– Прекрасно и спасибо вам, Кларисса! – я поднялась. – С вашего позволения, мы прогуляемся по саду, моя помощница особо интересуется розами.

Дойдя до розария, я остановилась, повернулась к студентам и подняла левую бровь.

– Гроза! – выпалили они в один голос, после чего продолжила уже Валери. – Для начала июня грозы -обычное явление, но такая долгая и без капли дождя… И молнии, сосредоточенные на шпиле колокольни. Готова спорить, что это магическое воздействие, а гроза получилась незапланированная, вследствие отката.

– Интересно, интересно, – протянула я. – Других мнений нет?

Оба покрутили головами.

– Конечно, самое эффектное явление невольно притягивает к себе внимание. Ну, а на ограбление музея вы не обратили внимания, нет? Что там ты рассказывала нам о родовом мече, Валери? А вообще-то вы оба забыли о главном. Вспомните, зачем мы сюда приехали? Вот именно, посмотреть на гипотетическую невесту.

– Слу-ушайте, а ведь любящая мать даже и не упомянула о девушке! – сообразил вдруг Анри. – О муже дважды сказала, о сыновьях обмолвилась, а дочери будто и нет?

– Вот именно. И, хотя монастырь мы осмотрим, да и мимо музея не пройдём, нужно помнить об основной задаче.

– Так точно, профессор! – щёлкнул каблуками молодой человек. – Разрешите исполнять?

– Расскажи, какой у тебя план?

– Проверю, как экипаж поставлен в конюшне, найду конюхов и водителя, заведу разговор…

– Хорошо, – я повернулась к девушке. – А ты, Валери?

– М-м, я вот думаю, лучше наведаться на кухню за рецептом кекса или поискать старшую горничную и попросить ленту, чтобы починить платье?

– И то, и другое, – вмешался в обсуждение Анри. – У нас до ужина еще почти три часа, всё успеем. Я еще попробую отловить дворецкого.

– Не надо, почтенным господином Брасье займусь я. Или нет, отложим его на завтра. Уверена, что к утру вопросов только прибавится! Кстати, если кто ещё не догадался – ближе к полуночи мы идём в монастырь, смотреть, кто там шалит.

– Если шалит, – добавила Валери, любящая, чтобы за ней оставалось последнее слово.

Студенты разошлись в разные стороны, а я осталась возле куста мелких алых розочек и задумчиво общипывала одну из них, уже почти увядшую. За моей спиной что-то прошуршало, и хриплый голос прошептал:

– Пс-с-ст! Эй, дамочка!

Заинтригованная, я повернулась: за пышной гортензией виднелась невысокая фигурка в огромном клеёнчатом фартуке и рабочих перчатках. Судя по цвету кожи и выдающемуся носу, это был гоблин, а по секатору в руке – местный садовник. Поняв, что на него обратили внимание, он замахал руками и двинулся в глубь сада, где за кустами и деревьями с трудом можно было разглядеть каменное строение, увитое виноградом.

Садовник провёл меня по узкой тропинке между двумя сторожевыми шиповниками (вот честное слово, их колючки повернулись в мою сторону, когда я проходила!), распахнул дверь небольшого сарайчика и сделал приглашающий жест.

Я вошла.

Вообще-то здесь было даже уютно, хотя немного зябко. Впрочем, камин горел, возле него стояли два старых кресла, заботливо укрытых лоскутными покрывалами, на окне висела кружевная занавеска, а на кровати громоздилась гора подушек под вышитой накидкой. И еще в домике – назвать его сараем было уже неловко – было безупречно чисто.

Гоблин смахнул воображаемую пыль с кресла и предложил мне сесть, что я и сделала, с любопытством уставившись на него.

– Это… – засмущался вдруг гостеприимный хозяин. – Вы, может, чаю хотите или ещё чего, так только скажите, жена-то моя кухаркой у господ, так что мигом всё сделает.

– Нет, спасибо, чай мы пили только что. Меня зовут Лавиния, а вас?

Я помнила, что гоблины сами фамилий не берут, и никогда не называют никого по фамилии.

– Я это… садовник здесь, Вургл.

– Очень приятно, – я протянула руку для пожатия.

Гоблин замер, стянул перчатку, вытер ладонь о штаны и торжественно ответил рукопожатием.

– Так вот, я чего сказать-то хотел… Вы не подумайте, они хорошие хозяева, и платят хорошо, и кресла вон подарили, – он с детской гордостью погладил бархатный подлокотник. – Только маленькую госпожу нужно отсюда уводить.

– Маленькая госпожа – это?…

– Мадемуазель Франсуаза. Хозяйка-то сама без магии, и девочки стесняется, не знает, как быть с ней, а Франси учить надо, перегорит ведь! Она всю жизнь в саду провела, каждый кустик, почитай, мы вместе сажали, золотая девочка! – Вургл извлёк из кармана фартука огромный клетчатый носовой платок и старательно высморкался.

– Так у мадемуазель Франсуазы магии жизни? Или земли?

– Нет-нет, у неё пение! – на эти слова я вытаращилась совершенно неприлично. – Франси поёт, и рассада прямо на глазах становится крепкой, а мучнистая роса исчезает, будто и не было!