Проблемы кодификации корпоративного и вещного права

1. В настоящее время в России идет активная законотворческая работа по подготовке новой редакции Гражданского кодекса (ГК РФ). После принятия в первом чтении законопроекта о внесении изменений и дополнений в ГК РФ, последовавшего 27 апреля 2012 г., в ноябре 2012 г. он по решению Государственной Думы РФ был «раскассирован» на девять отдельных частей – формально самостоятельных законопроектов.

30 декабря 2012 г. была принята и подписана Президентом РФ первая из этих частей – Федеральный закон от 30 декабря 2012 г. № 302-Ф3 «О внесении изменений в главы 1, 2, 3 и 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» [9] , а в апреле 2013 г. во втором и третьем чтениях была принята вторая часть изменений, касающихся норм гл. 9–12 части первой ГК (о сделках, представительстве и доверенности, исчислении сроков и исковой давности). На очереди - изменения в нормах гл. 6-8, касающиеся объектов гражданских прав (включая ценные бумаги и защиту нематериальных благ).

9

Собрание законодательства РФ. 2012. № 53 (ч. I). Ст. 7627.

Из числа уже принятых изменений одним из наиболее принципиальных является вступившая в силу с 1 марта 2013 г. новая редакция ст. 2 ГК РФ, посвященной отношениям, регулируемым гражданским законодательством. Теперь в ней прямо сказано, что именно гражданское законодательство «регулирует отношения, связанные с участием в корпоративных организациях или с управлением ими (корпоративные отношения)». Иначе говоря, закон прямо закрепил корпоративные отношения в качестве предмета гражданского права.

Тем не менее вокруг конкретных правил об определенных изменениях гражданско-правового статуса корпораций, предлагаемых для внесения в гл. 4 ГК РФ «Юридические лица», до сих пор продолжаются многочисленные и весьма острые дискуссии. Новая редакция этой главы ГК в основном составляет предмет самостоятельного законопроекта, который планируется рассмотреть во втором чтении в июне 2013 г.

2. Следует отметить, что наибольшие споры как в правительственных кругах, так и в бизнес-сообществе вызвала именно предлагаемая законопроектом модернизация норм о юридических лицах - корпорациях. Главными оппонентами разработчиков законопроекта (рабочей группы Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства, представленной главным образом работниками Исследовательского центра частного права при Президенте РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ) выступили Министерство экономического развития РФ и влиятельная рабочая группа по созданию Международного финансового центра (МФЦ).

Предметом разногласий здесь были и остаются три основные проблемы: 1) необходимость уставного (твердого) капитала хозяйственных обществ (акционерных и с ограниченной ответственностью); 2) роль корпоративного (акционерного) соглашения; 3) виды корпораций. К ним можно также добавить и вопросы об упрощении регистрации (создания), а также реорганизации и ликвидации юридических лиц; о двух- или трехзвенной структуре управления хозяйственными обществами (иначе говоря, о необходимости выделения в числе органов таких обществ наблюдательных советов, которые действующим законодательством крайне неудачно отождествлены с советом директоров); о введении в Гражданский кодекс понятия «аффилированные лица» и замены им категорий «материнское» и «дочернее общество» и некоторые другие проблемы.

Достигнутые в этих вопросах компромиссы в действительности не устраивают ни одну из сторон, которые в ходе парламентского обсуждения законопроекта фактически стремятся к их возможному пересмотру. Основу разногласий составляет принципиально различный подход к содержанию и общей направленности гражданско-правового регулирования корпоративных отношений: разработчики законопроекта стремились к их упорядоченному и четкому оформлению, основанному на балансе интересов всех участников гражданского оборота, тогда как их оппоненты требуют максимальной свободы и расширения диспозитивного регулирования организации и функционирования корпораций (хозяйственных обществ) в интересах главным образом крупного бизнеса.

При этом одним из основных аргументов являются ссылки на англо-американское корпоративное право, якобы предоставляющее безграничную свободу предпринимательской деятельности, а также на необходимость повышения «инвестиционной привлекательности» российского правопорядка и занимаемого Россией места в различных международных рейтингах (что, строго говоря, вообще не имеет прямого отношения к гражданскому, в том числе к корпоративному праву).

3. Действующее российское законодательство, подобно законодательству большинства европейских континентальных государств (и праву Евросоюза), традиционно требует от хозяйственных обществ наличия минимального (твердого) уставного капитала. Вместе с тем данное требование носит символический характер не только с точки зрения его объема (10 тыс. руб., т. е. примерно 250 евро для обществ с ограниченной ответственностью), но и содержания, ибо в счет этой суммы фактически допускается внесение абсолютно любого имущества, вплоть до старой мебели, изношенной одежды и т. п.

Первоначальная редакция законопроекта предусматривала 10-кратное увеличение этой суммы и ее внесение в денежной форме, что вызвало резкий протест Минэкономразвития, потребовавшего полной отмены минимального капитала хозяйственных обществ как «избыточного требования», не имеющего никакого экономического смысла и являющегося «пережитком экономики XIX века». Любопытно, что этот довод явно почерпнут из американской литературы по корпоративному праву (являющейся главным, если не единственным источником идей и законодательных предложений большинства наших экономистов и ряда юристов).

Его необоснованность для российского правопорядка представляется очевидной, ибо его реализация ведет к закреплению господства в гражданском обороте юридических лиц – «пустышек», заведомо не способных платить по своим долгам (в настоящее время более 3/4 из примерно 4 млн всех российских юридических лиц выступают в форме обществ с ограниченной ответственностью). Вместе с тем в действительности он показывает свою полную несостоятельность и с позиций современного зарубежного опыта.

4. Относительно реального зарубежного опыта можно отметить, что даже в тех европейских континентальных правопорядках, где в середине 2000-х годов было формально разрешено создание «компаний одного евро» (сначала Франция, а затем – Германия), они не получили фактического распространения, в том числе из-за особенностей законодательства о несостоятельности (банкротстве).

Во Франции они наталкиваются на широкую возможность привлечения в ходе банкротства к личной имущественной ответственности директоров и учредителей/участников обществ с ограниченной ответственностью, созданных с «заведомой недокапитализацией», с помощью специального иска – action en comblement du passif (ст. L 652-1 и L 651-3 Торгового кодекса в редакции Закона от 26 июля 2005 г.). Это привело здесь к преимущественному созданию таких обществ со средним капиталом в 3 тыс. евро и практическому отсутствию «обществ одного евро» [10] .

10

См. об этом: Urbain-Parleani I. Das Kapital der Aktiengesellschaft in Frankreich // Das Kapital der Aktiengesellschaft in Europa. Zeitschrift f"ur Unternehmens- und Gesellschaftsrecht. Sonderheft 17. Berlin, 2006. S. 580.

В Германии же «компании одного евро» автоматически попадают в состояние неплатежеспособности, и до формирования ими обычного уставного капитала в 25 тыс. евро их управляющие в соответствии с § 64 Закона об обществах с ограниченной ответственностью не только обязаны публично объявить об этом, но и несут неограниченную ответственность по их долгам личным имуществом [11] .

В подавляющем большинстве случаев европейские правопорядки сохраняют требование твердого уставного капитала для всех хозяйственных обществ.

11

См., например: Wicke H. Gesetz betreffend die Gesellschaften mit beschr"ankter Haftung (GmbH). Kommentar. M"unchen, 2008. S. 67.

Что касается англо-американского права, то здесь обычное отсутствие требований к минимальному капиталу business corporation восполняется требованием обязательного проведения специальной «проверки на состоятельность» (Solvency test) при любом «распределении» (выплате, продаже и т. д.) принадлежащего компании имущества, которая призвана гарантировать удовлетворение иных (оставшихся после «распределения») требований ее кредиторов и фальсификация которой влечет серьезную уголовную и административную ответственность проводивших ее директоров компании. Известны и более жесткие требования: например, Корпоративный кодекс штата Калифорния требует от корпораций поддержания постоянного соотношения активов и пассивов как минимум 5 к 4 [12] .

12

См.: Engert A. Kapitalgesellschaften ohne gesetzliches Kapital: Lehren aus dem US-amerikanischer Recht // Das Kapital der Aktiengesellschaft in Europa. Zeitschrift f"ur Unternehmens- und Gesellschaftsrecht. Sonderheft 17. Berlin, 2006. S. 764-766.