Проблемы? Решаю...

Олив снова непонимающе пожала плечами:

– Он вроде говорил что цепочка, которую он нашел, у него? Что-то я запуталась. Может у него бред?

– Здесь был мужчина!
– Сонни вцепился в руку брата.
– Он одел на неё цепочку и превратился в искорки!

Максимилиан посмотрел на стоящую с ничего не понимающим видом Олив, потом на нездоровый румянец брата и лихорадочный блеск у него в глазах, и резюмировал:

– Кажется, ты права.

– Нет, брат, - Сонни неожиданно сильно сжал его руку.
– Послушайте! Поверьте! Она и вас дурачит! Это заговор! Ей помогают! Я не знаю почему! Но это из-за цепочки!

Молодой чародей вдруг обмяк и обессиленно прижался спиной к камню.

– Поверьте же мне, - прошептал он едва слышно и затих, погружаясь в сон.

Но Максимилиан снова сделал несколько пассов, и парень снова открыл глаза. Предвидев очередную порцию бреда, от младшего брата, старший рыкнул:

– Довольно!

И заговорил с ним на незнакомом Оливии языке. Сонни отвечал ему, из чего девушка заключила, что это не какое-то заклинание, а действительно разговор. Который, к слову, длился достаточно долго. Олив опять заскучала и начала ходить со стороны в сторону, пиная камешки.

Наконец, их разговор затих и Сонни, устало закрыв глаза, снова уснул. Максимилиан высвободил руку, и, не говоря ни слова, встал и пошел в ту сторону, из которой они пришли, попутно взяв Олив за руку.

– Подожди!
– воскликнула девушка, бегущая за ним, стараясь не упасть.
– Мы же не можем его здесь так бросить.

Максимилиан вдруг резко остановился и повернулся:

– Ты права.

Чародей подошел к спящему Сонни и, наклонившись, легко свернул ему шею.

– Нет!
– Олив бросилась к теперь уже мертвому чародею. Она не могла поверить в произошедшее.
– Как ты мог? Как ты мог? Это же твой брат!

– Уже забыла?
– насмешливо улыбнулся Максимилиан.
– Я - чудовище.

Не отдавая себе отчет в том, что делает, Олив выхватила кинжал из ножен, заткнутых за пояс Сонни, и бросилась на чародея. Тот легко перехватил её руку и в несколько движений скрутил оказавшуюся невероятно слабой по сравнению с ним девушку так, что она оказалась прижата к нему спиной, и лишенная возможности двигаться. В таком положении несчастная не то, что оказывать сопротивление, даже голову убрать не смогла, когда Максимилиан зашипел ей на ухо:

– Ты себе даже не представляешь, какое я чудовище. Убить брата? Не проблема. Я же чародей, я не испытываю никакой любви к семье! И запомни, демонская подстилка - тебя не трудно убить. Если ты ещё хоть раз попадешься на моем пути, я сожму твою хрупкую человеческую шейку немного сильнее, чем следует и сделаю из тебя мертвую демонскую подстилку. Поняла?

Олив промолчала.

– Думаешь ты медленно, так что приму это за "Да", - Максимилиан отшвырнул её от себя, словно она была ему омерзительна. На мгновенье отвернулся, но потом снова повернулся и, не говоря ни слова, схватил её за руку, рывком поставил на ноги и потащил за собой.

Остаток пути они преодолели молча. Каждый думал ос воем. Олив было невыносимо жаль Сонни, несмотря на то, что он её похитил и избивал. Девушка понимала, что он всего лишь пытался угодить обожаемому старшему брату. Невозможно было не заметить, с каким почтением, если не сказать благоговением разговаривал Сонни со старшим братом. Как-то так разговаривала Оливия со своим отцом, когда тот был ещё жив. Уилем Пентергриф на фоне остальных людей казался ей кем-то невероятным. Он знал множество потрясающих историй, одна другой волшебнее и интереснее. И когда отец их рассказывал герои будто оживали, ходили по той же улице, по которой шли сейчас шагала и Оливия, вдыхали тот же воздух, смотрели на то же небо. А ещё он много чего умел, и многому успел научить свою юную, любознательную дочь: как развести огонь без спичек, как искать укрытие от дождя и прочее. Уилем Пентергриф был тем зеркалом, через которое Олив смотрела на мир, узнавала его, училась понимать, где в нем её место. Уилем Пентергриф был не просто отцом, практически богом в глазах своей плоти и крови.

Могла ли Оливия хотя бы раз в своей жизни предположить, что отец, который никогда руки на неё не поднял, захочет её убить? Да ни за что!

И девушка могла бы подумать, что столь чудовищный поступок Максимилиана - часть культуры мира, в который её забросила судьба. Если бы она не видела на примере других учеников в академии, что как бы странно не выглядели местные жители, но у них те же семейные ценности, что и у людей в родном мире Оливии. Да и те же демоны. Какими бы чудовищными их не рисовали все вокруг, особенно чародеи, но Братья стоят друг за друга горой. Представить невозможно, что должно случиться, чтобы, к примеру, Дэвон убил Ская.

Неужели чародеи действительно настолько бессердечны, что даже их собственные близкие - это лишь средство достижения цели?

У Олив это в голове просто не укладывалось.

Если Максимилиан Драми готов пожертвовать любым ради власти, то для чего ему эта власть? Нет, понятно, он будет верховодить всеми, станет главным, никто не указ. Но зачем? Просто власть ради власти? Ради силы?

Оливия настолько погрузилась в свои размышления, что не заметила, как они пришли на то самое место, где она впервые очнулась в этом мире. Чародей прочитал заклинание, сделал несколько пассов руками и появился синеватый вихрь портала .

Но прежде, чем пойти в него, Максимилиан оглянулся и сказал:

– Мне пришлось убить Сонни, потому, что если бы он попал в руки твоему демону - то он умирал бы долго и мучительно. Я убил своего брата и это твоя вина.

Олив застыла, как громом пораженная. Её вина...

– Нет, не твоя, - убежденно сказал Кайлум рядом.
– Ты не заставляла себя похищать с целью убить.

– Ты спровоцировала его на этот поступок, - продолжил Максимилиан.

Девушке вспомнился воздушный поцелуй в столовой и она побледнела.

– Даже я не убиваю за улыбки и воздушные поцелуи, - возник рядом Акила, и задумчиво закончил: - Хотя если бы ты улыбалась во время агонии, то она была бы ещё красивее.

Олив не сдержалась и выразительно фыркнула.

Максимилиан воспринял это как ответ себе и с полными ярости глазами, схватил её за плечи так, что в какой-то момент несчастная испугалась, что у неё сейчас кости треснут: