Проблемы с Эмили

Ответ был по необходимости ровным и безэмоциональным, но если бы ВУХГ был человеком, это был бы вопль абсолютного триумфа.

— Добрая старушка Эмили! — крикнул кто-то в телефон Конвея, вероятно, один из операторов силового луча, а затем: — Смотрите, она проезжает мимо!

Бронтозавр промахнулся мимо подвешенного пучка листвы и продолжал быстро подниматься. Он предпринял неуклюжую, судорожную попытку дотянуться до него мимоходом, что привело к резкому вращению. Дальнейшие неистовые движения шеей и хвостом только усугубили ситуацию.

— Лучше уберите ее оттуда, — настойчиво произнес второй голос. — Это искусственное солнце может подпалить ей хвост.

— И это вращение вызывает беспокойство, — согласился Конвей. — Люди с тяговым лучом…!

Но он опоздал. Солнце, земля и небо закрутились в безумных петлях вокруг существа, которое до сих пор привыкло к твердой земле под ногами. Оно хотело вниз, или вверх, или еще куда-нибудь. Несмотря на отчаянные попытки Арретапека успокоить ее, она телепортировалась снова.

Конвей увидел, как огромная гора плоти и костей отлетела по касательной, по крайней мере, в четыре раза быстрее, чем ее первоначальная скорость. Он закричал: — Люди из сектора Н! Опустите ее, осторожно.

Но у людей с прессорным лучом не было ни времени, ни места, чтобы осторожно притормозить ее. Чтобы она не разбилась насмерть о поверхность — в том числе и о нижележащую обшивку, а затем не вылетела в открытый космос, — им пришлось постоянно, но решительно снижать скорость, и для бронтозавра это неизбежное резкое торможение, должно быть, было подобно физическому удару. Она снова телепортировалась.

— Сектор С, он приближается к вам!

Но в точке С повторилось то, что произошло в точке Н, зверь запаниковал и бросился в другом направлении. И так продолжалось до тех пор, пока огромная рептилия не начала метаться из одной части корабля в другую, пока …

— Скемптон слушает, — раздался бодрый властный голос. — Мои люди говорят, что крепления прижимных балок не рассчитаны на такие нагрузки. Они недостаточно прочны. Обшивка корпуса лопнула в восьми местах.

— Не могли бы вы…

— Мы устраняем течи так быстро, как только можем, — вмешался Скемптон, отвечая на вопрос Конвея прежде, чем тот успел его задать. — Но эти удары сотрясают корабль и он расползается на части…

В этот момент к ним присоединился доктор Арретапек.

— Доктор Конвей, — сказало существо, — хотя очевидно, что пациент проявил удивительные способности к своему новому таланту, его использование неконтролируемо из-за страха и замешательства. Я убежден, что этот травмирующий опыт нанесет непоправимый ущерб мыслительным процессам существа…

— Конвей, берегись! — крикнул он.

Рептилия остановилась почти на уровне земли в нескольких сотнях ярдов от них, а затем устремилась под прямым углом к тому месту, где находился Конвей. Но она двигалась по прямой внутри полой сферы, а поверхность изгибалась навстречу ей. Конвей увидел, как несущееся тело накренилось и закружилось, когда операторы лучевой установки отчаянно пытались уменьшить ее скорость. Затем внезапно могучее тело проломилось сквозь низкие, густо растущие деревья, затем оно пропахало широкую, неглубокую борозду в мягкой, болотистой почве, и перед ним выросла небольшая гора вырванной с корнем растительности, и Конвей оказался прямо на ее пути.

Прежде чем он успел отрегулировать управление своим антигравитационным ранцем, земля поднялась и обрушилась на него. Несколько минут он был слишком ошеломлен, чтобы понять, почему не может пошевелиться, затем увидел, что по пояс увяз в липком месиве из обломанных веток и грязной земли. Тяжесть и содрогания, которые он ощутил в земле, были вызваны тем, что бронтозавр поднимался на ноги. Он поднял глаза и увидел огромную массу, возвышающуюся над ним, увидел, как она неуклюже повернулась, и услышал чавкающие звуки, когда массивные ноги почти по колено погрузились в почву и подлесок.

Эмили снова направлялась к озеру, а между ней и водой был Конвей…

Он кричал и вырывался в отчаянной попытке привлечь к себе внимание, потому что антиграв и рация были разбиты, и он крепко застрял. Огромная гора рептилии надвигалась на него, огромная, медленно покачивающаяся шея заслоняла свет, а гигантская передняя лапа была готова убить и похоронить его в одно мгновение, как вдруг Конвея резко дернуло вверх и в сторону, туда, где в шаре плавал чернослив в сиропе.

— В волнении момента, — сказал Арретапек, — Я забыл, что для телепортации требуется механическое устройство. Пожалуйста, примите мои извинения.

В-все в порядке, — дрожащим голосом сказал Конвей. Он сделал усилие, чтобы успокоить свои расшатанные нервы, затем заметил на поверхности под собой команду, работавшую с прессорными лучами. Внезапно он крикнул: — Вызовите сюда еще одну радиостанцию и прожектор, быстро!

Через десять минут он готов был продолжать, хоть и был весь в синяках и ссадинах. Он стоял у кромки воды, а Арретапек нависал над его плечом, и его пятидесятифутовое изображение снова возвышалось над ним. Врач ВУХГ, находившийся в контакте с бронтозавром под поверхностью озера, сообщил, что успех всего предприятия висел на волоске. Пациент пережил то, что было для него потрясением, но тот факт, что теперь он находился в безопасности под водой, где до сих пор искал убежища от голода и нападений своих врагов, вместе с ментальными заверениями Арретапека оказывал успокаивающее воздействие.

Временами с надеждой, временами в полном отчаянии Конвей ждал. Иногда сила его чувств заставляла его ругаться. Это не было бы так плохо, не значило бы для него так много, если бы он не понял, в чем заключалась цель Арретапека, или если бы ему не начал так нравиться этот довольно чопорный и чрезмерно снисходительный комочек слизи. Но любое существо с таким складом ума, которое намеревалось сделать то, что оно надеялось сделать, имело право на снисхождение.

Внезапно огромная голова показалась над поверхностью, и огромное тело выплыло на берег. Медленно, тяжело задние лапы согнулись пополам, а длинная, сужающаяся к концу шея вытянулась вверх. Бронтозавр снова захотел поиграть.

Что-то застряло в горле Конвея. Он посмотрел туда, где лежала дюжина пучков сочной зелени, готовых к употреблению, и один из них уже был пододвинут к нему. Он резко махнул рукой и сказал: — О, отдайте ей все, она этого заслужила…

…Так что, когда Арретапек увидел условия в мире пациента, — немного натянуто произнес Конвей, — и его способность предвидеть будущее подсказала ему, каким будет наиболее вероятное будущее бронтозавра, он просто должен был попытаться изменить это.

Конвей находился в кабинете главного психолога, составляя предварительный устный отчет, и его окружали сосредоточенные лица О'Мары, Хардина, Скемптона и директора больницы. Он чувствовал себя совсем не уютно, когда, прочистив горло, продолжил: — Но Арретапек принадлежит к древней, гордой расе, и телепатия добавляет ему чувствительности — телепаты действительно чувствуют, что о них думают другие. То, что предложил Арретапек, было настолько радикальным, что в случае неудачи он выставил бы себя и свою расу на посмешище, поэтому он просто обязан был быть скрытным. Условия на планете бронтозавров указывали на то, что после вымирания крупных рептилий разумных форм жизни не возникнет, и по геологическим меркам это вымирание не заставит себя долго ждать. Вид, к которому принадлежал пациент, существовал долгое время — бронированный хвост и амфибийная природа позволили ему выжить среди более хищных и специализированных современников, — но климатические изменения были неизбежны, и он не мог следовать за солнцем к экватору, поскольку поверхность планеты состояла из большого количества островных континентов. Бронтозавр не смог бы пересечь океан. Но если бы удалось заставить этих гигантских рептилий развить пси-способность к телепортации, океанский барьер исчез бы, а вместе с ним исчезла бы и опасность, связанная с наступающим холодом и нехваткой пищи. Именно это удалось сделать доктору Арретапеку.