Проблемы с проклятым

Дженкс хихикнул, наблюдая за нами.

— Вы двое хотите побыть наедине?

— Заткнись, Дженкс, — пробормотала я, и он засмеялся еще громче, пока Гетти не бросила на него взгляд, заставивший его замолчать.

— Давай попробуем вместе, — сказал Трент, почти касаясь подбородком моего плеча. По телу пробежала дрожь, когда он руками обвил мою талии, и в меня хлынул поток энергии. Он был от Трента, и мое настроение улучшилось еще больше. — Я пою, — прошептал он, обдавая теплым дыханием мое ухо, — а ты создаешь пузырь. Если мы оба участвуем в его создании, он не исключает тебя.

Мои брови поползли вверх, и я прижалась к нему плотнее.

— Ой! Ладно.

— Ta na-a-a shay… — тихо пропел он, и я позволила энергии, исходящей от него, течь через меня, обхваченной его руками, и расти. — Do-o-ondola. Persoma-a-a-a.

Пульс участился, когда в ладонях возникло странное ощущение. Я ничего не делала, и все же в моих руках было заклинание, окутанное его аурой.

— Dondo-o-ola, — прошептал он. — Ta na shay.

Пузырь медленно расширялся, пока мы оба не оказались внутри. Сияя, я раскинула руки и выпустила пузырь наружу, обтекая Дженкса и Гетти, охватывая кухню, крыльцо, прихожую и даже колокольню одним великолепным взмахом.

Руки Трента на мне были крепкими и реальными, чистым и настоящими. Мы оба подпрыгнули, когда пузырь достиг церковного колокольчика, предупреждающего о демонах, и энергия со звоном ударила в него, будто говоря: «Здесь, и не дальше». Пение Трента постепенно стихло, и я повернулась в его объятиях, обвив руками его за шею. Боже, мне нравилось, когда он произносил заклинания. Все его существо менялось, становилось опасным, диким и непредсказуемым.

— Спасибо, — поблагодарила я, и его голодный взгляд согрел меня полностью.

— Хм, — сказал Дженкс, прочищая горло. — Я еще раз спрашиваю, нам с Гетти уйти?

Я неохотно отступила назад, пальцы Трента задрожали, когда он убрал их.

— Я все равно ухожу, — сказала Гетти, и ее высокий голос прозвучал как-то по-новому в церкви, когда она встала, держа в руке свой новый колчан и лук.

— Уходишь? — Дженкс завертелся в воздухе, его глаза недоверчиво сверкнули оранжевым. — И как ты собираешься это сделать, мисс сломанное крыло?

С самодовольным выражением лица Гетти отправила к двери стрелу, с привязанной ниткой, аккуратно закрепила свободный конец на патрубке и застегнула скобку на нитке.

— Не ходи туда! — Дженкс поднялся, посыпая серебристой пыльцой. — Я не смогу защитить тебя там!

Гетти наблюдала за ним, держась за дверную ручку.

— Тогда тащи сюда свою лилейно-белую задницу, — сказала она. — Кто-то должен заставить этих фейри расставить часовых. Ты этого не делаешь.

Крылья Дженкса подломились, и он упал на три дюйма, прежде чем восстановился.

— Ты хочешь работать с фейри? Черт возьми, девочка, — выругался он, явно довольный. — Алле-оп, — добавил он, подлетая к ней, подхватывая на руки и взлетая в воздух. С тихим звуком узел на патрубке развязался, и нитка устремилась за ними. Приведенная в движение, катушка с нитками закрутилась и закачалась, падая на пол, пока нить не закончилась и не исчезла совсем.

Моя нежная улыбка угасла, когда я подошла, чтобы забрать пустую катушку и отложить ее в сторону. Подавленная, я села, опершись локтями о столешницу, и медленно перевела дыхание. Благодаря заклинанию Трента я почувствовала себя в большей безопасности, но это не изменило того факта, что я была настолько глупа, что доверилась Ходину.

— Ты знаешь, почему пикси не позволяют темноволосым новорожденным жить? Ал как-то сказал мне, что традиция зародилась из-за того, что они никогда не были уверены, может ли это быть Ходин. Все демоны могут быть такими, какими хотят, но Ходин — единственный, кто доводит все до такой крайности, что невозможно отличить настоящего от фальшивого. Думаю, он хочет быть кем-то другим, ему это нравится, в то время как остальные скорее умрут, чем перестанут быть теми, кто они есть, хотя бы на час… даже если это пойдет им на пользу. — Я судорожно вздохнула. — У меня болит голова, — прошептала я, прижимая пальцы ко лбу, когда Трент провел по серебристой дорожке на моих плечах, направляясь к шкафам. — И я трижды дура.

— За то, что веришь в лучшее в человеке? — спросил он приглушенно, роясь под прилавком. — Что они невиновны, пока вина не доказана? Это не значит быть дурой.

Я подняла глаза на тихий звон металлической миски, ударившейся о столешницу.

— Это когда все говорят тебе обратное. Ал был прав. Я не послушалась. — Подавленная, я повернулась к широким окнам и яркому саду. Там были две мерцающие пылинки, сплетающиеся в одно целое. «Дженкс, поцелуй ее», подумала я. «Люби ее. Она полюбит тебя. Маталина хотела бы, чтобы ты был счастлив».

Поморщившись, я положила голову на столешницу.

— Я понятия не имею, что мне делать, — сказала я, чувствуя, как слова возвращаются ко мне горячим дыханием, даже когда кондиционер приподнял подол мантии и охладил ми лодыжки. — Стеф в опасности, потому что я держала рот на замке. Ходин пытается занять мое место субросы. Я понятия не имею, как убедить Финниса, что Констанс все еще главная. Я не могу использовать эту палочку. Плохо уже то, что я использовала ее на брате Пайка. Понадобится телескоп-отражатель из Атлантиды, чтобы хотя бы надеяться обратить это вспять.

— Серьезно?

— Да, серьезно, — пробормотала я, все еще не поднимая головы. — А пока я вся в копоти, и у меня нет ничего, кроме стаканчиков из-под еды на вынос, из которых я могла бы сделать амулет, доказывающий, что Дали обманом заставил Сайкса и какую-то бедную библиотекаршу подписать контракты. — И завтра у меня день рождения. Ура-а-а!

— У тебя есть кокосовая стружка?

Я подняла голову и увидела, что Трент разложил на столе муку, сахар и коробку яиц. Но кулинарной книги не было.

— Ты меня вообще слушаешь?

Сияя, Трент наклонился, чтобы быстро поцеловать меня.

— Кокосовой стружки нет? Я приготовлю шоколадную стружку.

Я осеклась.

— Моя жизнь рушится, а ты готовишь печенье?

— Твоя жизнь не рушится. — Трент открыл ящик стола и достал мерные стаканчики. — Стеф не потерялась. Она переживает тяжелый жизненный урок. Мы найдем ее и поможем ей. Да, Ходин претендует на место субросы, но мы знаем его цель и можем действовать соответственно. Пайк больше не находится в опасности и восстанавливается. — Он развернул кусочек сливочного масла и положил его в миску, мысленно разогревая, пока оно не размягчилось до нужной консистенции. — Мои юристы выдвинули оговорку о злонамеренном намерении отложить покупку. Теперь я не потеряю собственность, даже если на это уйдет два года. Дженкс… — С мерным стаканчиком в руке он выглянул в сад.

Моя улыбка была одновременно нежной и полной душевной боли.

— Дженкс взял пару дней по болезни.

— Он вернется, — сказал Трент, насыпая сахар в чашку, а затем насыпая еще немного. — Если он тебе нужен, Гетти может остаться с Джумоком. Она будет в безопасности, а Джумоку не помешает помощь.

Но его уверенность не была заразительной, и я впала в депрессию.

— Я выгляжу как темный практик, — прошептала я.

— Из-за копоти? — Сосредоточенно Трент размешал подогретое масло и сахар в однородную массу. — На самом деле, я удивлен, что демонам потребовалось так много времени, чтобы возобновить свою практику заманивания людей в рабство обманом. Им просто нужно напомнить, что в нашей песочнице веселее играть, чем властвовать над ней. У хулиганов нет друзей, и у них есть очаровательная, отчаянная, скрытая потребность быть принятыми. Ты знаешь намерения Ходина. Мы здесь, чтобы помочь. Каков первый шаг?