Пробуждение Посейдона

И все же Чику, должно быть, считала это возможным. И она знала слонов так же хорошо, как и все остальные.

Он понятия не имел о привычках Дакоты спать - если она действительно спала -- и поэтому не удивился, обнаружив ее бодрствующей и настороженной, когда их наконец впустили к ней. Они находились в большом вестибюле муниципального здания, где совсем недавно просматривали запись.

– Ты можешь подождать снаружи, Мемфис.

Вскоре они остались одни - только Кану, Нисса и матриарх.

– Тебя что-то беспокоит, - сказала она после долгого молчания.

– Пришло время рассказать нам, что произошло на самом деле, - сказал Кану.

– Разве я не была открыта и честна с тобой до сих пор?

– Где все люди, Дакота?
– спросила Нисса.
– Что произошло после того, как Чику сделала эту запись?

– Насколько я поняла от Мемфиса, вы просили о повторном просмотре.

– Ответь на мой вопрос, - сказала Нисса.

– Мне не нравится твой тон. Какие ответы я еще не дала? Я рассказывала вам, что стало с конструктом и с Чику. Это были трагедии, и они ослабили нас. И все же мы выздоровели. Что еще можно сказать?

Кану прямо спросил: - Ты убила их? Не только Чику, не только Юнис, но и всех людей, которые согласились бодрствовать?

– Зачем бы нам их убивать? Какой цели это послужило бы?

– Может быть, они начали настраиваться против тебя, - сказала Нисса.
– Так вот что произошло? Пытались ли люди воспрепятствовать вашему приходу к власти? Начали ли они понимать, что ты была чем-то большим, чем другие Восставшие, что ты действительно действовала от имени Хранителей?

– Пойдем со мной, - сказала Дакота после минутного раздумья.
– Мы посетим хранилище для спящих. Я должна кое-что рассказать вам о своих Друзьях. Думаю, вам это покажется интересным.

Кану и Нисса посмотрели друг на друга.

– Спасибо, мы останемся здесь, - сказала Нисса.

– Нет, вы будете сопровождать меня. И с тобой не случится ничего плохого - это я обещаю. Поверьте мне, в моих собственных интересах, чтобы вам не причинили вреда. Но мне есть что сказать, и я думаю, что мою точку зрения лучше всего будет проиллюстрировать непосредственно.

Они последовали за Дакотой вниз по наклонным пандусам, сначала в одну сторону, потом в другую, пока не добрались до смотровой галереи, где Мемфис впервые показал им спящих. Дакота подошла к той же панели управления и выполнила несколько ловких действий кончиком своего хобота, включив свет по возрастанию, освещая каждый слой спящих по очереди.

– Они были Друзьями для нас тогда и остаются Друзьями сейчас. Однажды, когда придет время, они присоединятся к нам. Я хотела, чтобы вы сами были полностью убеждены в том, что этих спящих можно оживить. Я хотела, чтобы в ваших умах не было никаких сомнений. Теперь, когда вы провели тщательное изучение технологии, их нет - я права?

– Да, - сказала Нисса с ноткой сомнения в голосе, вторя собственным растущим опасениям Кану.

– Тогда мы пришли к согласию. Это не замороженные трупы, а потенциальные жизни. За редким исключением, нет никаких препятствий для того, чтобы вернуть их в сознание. Позвольте мне проиллюстрировать свою точку зрения.

Дакота снова прикоснулась к панели. Один блок спящих на пару уровней ниже их наблюдательного пункта погрузился во тьму.

– Позвольте мне внести ясность. Я не просто убрала освещение из этой части хранилища. Я полностью отключила питание. Их саркофаги больше не функционируют. Поскольку у Друзей есть способность снова жить, эта способность сейчас постепенно исчезает. Их клетки нагреваются, но неконтролируемым, разрушительным образом. Они умирают. Если процесс продолжится, то не останется ничего, что стоило бы возрождать.

– Прекрати, - сказал Кану, когда весь ужас того, что она собиралась сделать, стал ясен.

Дакота коснулась той же кнопки, и спящие снова засветились.
– Я восстановила подачу энергии. Саркофаги возобновят работу, и никакого долговременного вреда причинено не будет. Это заняло всего несколько секунд. Но это могло бы продлиться и дольше.

– Значит, мы тебе никогда не были нужны, - сказала Нисса.
– Ты всегда знала, как пользоваться этой технологией.

– Это не совсем так. Достижение полного оживления по-прежнему было бы для нас непростой задачей. Ваша помощь была бы полезной - даже необходимой. Но мне не нужен полный контроль или понимание технологии, чтобы заставить ее перестать работать. Это гораздо проще.

– Зачем тебе это делать?
– спросил Кану.

– Потому что необходимо объяснить мою позицию. Я надеялась, что условия наших отношений будут сердечными, но... вы положили этому конец. Теперь Друзья будут нашей связью. Вы предоставите нам корабль, и вы проследите за тем, чтобы повреждения были устранены. Кроме того, теперь я попрошу внести некоторые незначительные конструктивные изменения, чтобы он мог перевозить небольшой экспедиционный экипаж Восставших. Тогда мы воспользуемся кораблем, но только для короткого путешествия.

– Посейдон, - сказала Нисса.

Дакота приподняла бровь в глубоком, медленном кивке.
– Мы многому научимся, и тогда наш долг будет погашен. Корабль будет возвращен вам. Я позволю вам улететь или остаться, как вы предпочтете. Но пока вы не поможете мне, судьба Друзей находится в ваших руках.

– Ты не можешь так поступить с нами, - сказал Кану, сомневаясь, что что-либо из того, что он сейчас скажет, что-то изменит.

– Вы сами во всем виноваты, усомнившись в моих добрых намерениях. Я надеялась, что мы сможем остаться друзьями, и, возможно, со временем наше доверие удастся восстановить. Но корабль будет отремонтирован, и он будет готов. Ничто не встанет на пути этого.

– Итак, чем это делает нас - вашими рабами?
– спросила Нисса.

– Слоны веками были орудиями человеческой воли. Мы были сильны, когда вы были слабы. Мы выполнили ваш приказ. Мы сокрушили ваших врагов ради вас, сдвинули ваши горы, вырубили ваши леса. В знак благодарности вы предложили нам только смерть и увечья. Мы лучше этого - более щедрые, более снисходительные. Неужели это так неправильно со стороны Восставших - просить вас об одной-единственной вещи?

– Восставших?
– спросил Кану.
– Или Хранителей?

– Какое это имеет значение? Почему бы не послужить нам, как мы служим другим?

Кану снова посмотрел на спящих, думая о паттернах идентичности, все еще хранящихся в этих бесчисленных замороженных клетках мозга. Хорошие воспоминания и плохие, радости и печали, мудрость и глупость, накопленная жизнью щедрость доброты и жестокости. Эти вещи делали людей такими, какие они есть. Эти вещи тоже создали его. И он подумал о тепле, проникающем в эти холодные черепа, о том, что узоры теряют согласованность, с трудом выкованные связи целой жизни сдаются жаре и хаосу.