Пробуждение Посейдона

– Ты сыграл в этом какую-то роль, Мпоси?

– Я беспокоился за свою сестру. Арест тяжело сказался на ней, и я почувствовал, что воспитание дочери пойдет на пользу ее душе.

– Душа. Тебя только послушать.

– Душа, дух, состояние ума - какой бы термин вы ни предпочитали. Суть в том, что Гома дала Ндеге еще одну пищу для размышлений. Правительство разрешило ей родить ребенка и воспитывать его, оставаясь в заключении. Я признаю, что это было странное воспитание для Гомы - очень замкнутое. Но это не причинило ей вреда, и Ндеге все еще с нами.

– И теперь эта Гома становится занозой в твоем боку.

– Она не должна была узнать ни о чем таком. Но, на первый взгляд, Гома является лучшим кандидатом - она достаточно молода и сильна, так что нет никаких сомнений в том, что она сможет выдержать полет. Это значит, что я не отправлю Ндеге на почти верную смерть.

– Тогда твоя совесть может быть чиста. Не вижу в этом никакой трудности.

– Безопасность Гомы вряд ли гарантирована. Она могла бы пережить полет, все сто сорок лет, но что потом? Что она найдет в районе Глизе 163? Насколько нам известно, это какая-то ловушка - возможно, смертельная.

– Это звучит как очень многословный способ убить кого-то.

– Я на это надеюсь.

– Тогда ты должен послать Гому. Она соглашается, и она - Экинья. Почему ты спрашиваешь меня?

– Я хочу знать, что поступаю правильно. Независимо от того, поддержу ли я Ндеге или Гому, я все равно разлучу мать с ее дочерью.

– Ты заядлый зануда, Мпоси. Всегда так было, всегда так и будет. Вы, Экинья, никогда не сможете достаточно долго побыть одни, никто из вас. Вы вмешивались в Окулар, вы вмешивались в технологическое развитие человечества, вы вмешивались в судьбы слонов, вы вмешивались в первый контакт, вы вмешивались в Мандалу. Неужели счастье твоей сестры действительно тебя касается? Ты не был причиной ее тюремного заключения - это сделала она, проявив опрометчивость. И все же ты заставил ее произвести на свет дочь, потому что думал, что это то, что ей нужно. А теперь ты снова вмешиваешься - мать, дочь, кого ты пошлешь? Чью жизнь ты пустишь по ветру?

– Я просто пытаюсь поступить правильно, - запротестовал Мпоси.

– Ты не можешь. Этого в тебе нет. Единственное, в чем на вас, Экинья, можно положиться, - это в том, что вы совершаете новые ошибки, снова и снова. Чем больше вы стараетесь поступать правильно, тем хуже ваш выбор. Ты оказываешь разлагающее влияние. Это то, кем тебя создала Вселенная.

– Вы действительно так о нас думаете?

– Дай мне повод составить другое мнение. Дай мне повод думать, что есть хоть один из вас, кто не видит главного шанса. Даже ты, Мпоси.

– Я не просил, чтобы меня ставили в такое положение. Если Гома настаивает на том, чтобы занять место своей матери, и у нее больше шансов пережить поездку, кто я такой, чтобы стоять у нее на пути?
– Но затем внезапное, вызывающее дрожь озарение овладело им. Если бы Аретуза захотела усомниться в его добрых намерениях, в его безнадежности перед лицом невозможного выбора, он дал бы ей время подумать.
– Полечу я, - сказал он просто и спокойно, как будто это была самая незначительная вещь.

– На ее месте?

– Нет. Я ненамного сильнее Ндеге, и, кроме того, я не ее дочь. Но я могу быть рядом с ней.

– Смелые намерения, Мпоси. Я знаю, что этот мир стал значить для тебя. Но ты не будешь придерживаться этих слов. В тот момент, когда ты выйдешь из воды, из моего присутствия, ты притворишься, что их никогда не произносил.

– Я не притворяюсь. Я поговорю с врачами. Они найдут меня достаточно здоровым. Я же плаваю с морским чудовищем, не так ли?

– Будь осторожен со своими словами.

– И вы будьте осторожны с теми, в ком сомневаешься, Аретуза. Я пришел к вам за вашей мудростью, а не за вашим презрением. Вы ошибаетесь насчет нас, особенно насчет Гомы, и особенно насчет меня, и я серьезно отношусь к каждому слову, которое только что сказал.

– Тогда продолжай, Мпоси Экинья.
– Она произнесла его имя с насмешливой снисходительностью.
– Докажи, что я ошибалась насчет тебя и тебе подобных. Я буду здесь, ожидая услышать, что с тобой станет.

– Если вы все еще будете в здравом уме к тому времени, когда мы вернемся, я буду рад рассказать вам. Но, честно говоря, у меня слабые ожидания.

Он отвернулся от нее, не сказав больше ни слова, думая о лодке и сухом и далеком святилище Гочана.

Ндеге приготовила чай для них двоих. Она сделала глоток и поджала губы с привычным отвращением. Ндеге, родившаяся на Занзибаре, утверждала, что кипяченая вода на Крусибле всегда имела неприятный вкус. Гома научилась поддакивать ей, но факт оставался фактом: рано или поздно вода становилась на вкус как вода. Как долго ее мать принимала Крусибл, что ей так и не смог понравиться его вкус?

– Он дурак.

– Но дурак, имеющий медицинское разрешение делать все, что ему заблагорассудится. В любом случае, тебе не следует плохо отзываться о своем брате.

– Он все равно дурак.

– Он делает это только из какого-то ложного чувства долга.
– Гома готовила свой собственный чай.
– Поскольку я иду вместо тебя, а он ничего не может с этим поделать, он чувствует, что должен быть рядом, чтобы позаботиться обо мне. Я не могу винить его за это. Конечно, он ошибается - мне не нужно, чтобы он заглядывал мне через плечо, - но я не могу завидовать его приключению.

– Ничего хорошего из этого не выйдет.

– Тогда попробуй отговорить его от этого.

– Шансов на это немного, Мпоси подобен астероиду - как только он ложится на курс, сделать уже мало что можно.

– Если бы только мы могли поменять Ру на Мпоси, обе наши проблемы были бы решены. Кстати, как обстоят дела с Ру?

Гома изучала лицо своей матери, отыскивая подсказки относительно намерения, стоящего за этим вопросом. В последнее время на нем появилось много новых линий, усложняющих поиск.

– Ничего не изменилось. Я бы сказала тебе, если бы что-то случилось.

– Но вы все еще разговариваете друг с другом?

– Мы коллеги. Мы работаем над одним и тем же проектом. Было бы трудно не заговорить.

– Я имею в виду, как жена с супругом.

– Что ты хочешь, чтобы я сказала - что между нами все хорошо?

– Начнем с того, что все выглядело так, как будто так оно и было. Ты сказала, что Ру принял твое решение.

– Может, сначала так и было.

– Так что же изменилось?