Пробуждение силы
Шрифт:
– Вы бы разделись… Здесь не холодно… – сказал, поднимаясь из кресла, Мазур.
Он почти не изменился за двадцать лет. Та же лысина, то же самое сухощавое, слегка хищное лицо и еще более хищный большой рот, готовый, казалось, глотать все, что под зубы попадется. Но улыбка на лице приветливая и почти счастливая. Деланая американская улыбка.
– Спасибо. Я рассчитываю, что наша беседа долго не продлится, – сказал генерал.
– Все зависит от вашего, Эдуард Осипович, умения адекватно реагировать на ситуации. Можем завершить разговор скоро. Можем завершить его прямо сейчас, если у вас нет к нему интереса.
– У меня хватает своей энергии, а кофе я вообще не пью… – соврал Аладьян, чтобы скорее завершить разговор. – Давайте быстрее закончим дела. Что вы намеревались мне показать?
– Тогда садитесь, господин профессор, и устраивайтесь поудобнее, потому что вам, вероятно, предстоит слегка поволноваться…
Он сам сел, показывая пример Эдуарду Осиповичу. Пришлось и генералу устраиваться, хотя ему очень не понравилась предыдущая фраза Мазура.
Владислав Аркадьевич взял с журнального столика пульт и молча нажал кнопку.
Съемка велась со стороны, видимо, хорошей камерой, потому что изображение было четким и при приближении лица можно было рассмотреть вполне нормально. Аладьян без проблем сумел рассмотреть знакомые лица, и даже себя узнал сразу. Правда, тогда он был значительно худее. Но за восемь лет кабинетной жизни не грех и поправиться. И место тоже сразу узналось, потому что место это врезалось в память прочно.
На дороге, идущей по неглубокому, поросшему кустами ущелью, горел перевернутый на бок «уазик». Сотрудники силового блока вытаскивали из горящей машины людей. Вернее, не людей, а то, что от них осталось. Из четверых в живых остались только двое. Водитель и пассажир с переднего сиденья. Но водителю-солдату взрывом фугаса оторвало ногу. Ждали, помнится, машину. Тентованный «ГАЗ-66», принадлежащий лаборатории. Раненый солдат сильно кричал. Аладьян подошел к нему, наклонился, посмотрел в лицо, потом осмотрелся вокруг – не видно ли кого постороннего на дороге, приставил к груди солдата ствол автомата и дал очередь.
– Чтобы не мучился… – сказал Эдуард Осипович в качестве комментария, уже сидя в кресле перед телевизором.
– Это вы в суде скажете. Но я не уверен, что суд примет такой аргумент за существенный… – возразил Мазур словно бы между делом.
– У нас не было возможности оказать квалифицированную медицинскую помощь…
Запись показала, как пришла машина, как загрузили в нее тела погибших, а потом на носилках подняли и оставшегося в живых. Камера дала сильное увеличение, и можно было даже лицо контуженного увидеть. Эдуард Осипович увидел, узнал и почувствовал себя очень неуютно.
Запись остановилась.
– Что скажете, уважаемый господин профессор? – улыбнулся Владислав Аркадьевич.
– Я скажу, что вы меня не сильно впечатлили…
– А не ответите ли мне еще на один вопрос. Куда делся раненый, которого вы вывозили? Он поправился и по-прежнему в строю?
– Он умер в дороге. Мы думали, у него просто контузия. Оказалось, перелом позвоночника. А его таскали… Сами видите как… На носилки укладывали… За руки и за ноги…
– Так вы считаете, что
убийство солдата вам простят?– Ну, могут быть неприятности… Но не кардинального порядка… Мы наткнулись на них слишком поздно. Раненые уже кровью истекли… А контуженный… Я уже сказал…
– И куда вы их передали?
– Я разве занимаюсь такими вопросами? – удивился генерал. – У меня есть подчиненные. Куда-то передали. Может, в прокуратуру, может, в следственный отдел местной ФСБ. Тогда в ФСБ были свои следственные отделы… Дальше вопрос перешел в их компетенцию…
– А вы-то как там оказались?
– Случайно… Ехали на испытания техники…
– Допустим… – согласился Владислав Аркадьевич. – А что вы скажете относительно второго сюжета?
Он снова нажал кнопку на пульте и повернулся к телевизору.
Говоря по правде, это был не второй, а первый сюжет. И Эдуард Осипович сразу понял это. Теперь на экране была та же дорога, только парой часов ранее. И так же группа людей во главе с Аладьяном. Только теперь камера сняла момент, когда группа устраивала на ранее безопасной дороге фугас. Устраивала для своих же, которые должны были вскоре проехать…
Это был удар под сердце, и Эдуард Осипович почувствовал, что он задыхается. И снова задрожали пальцы.
– Так сделать вам кофе?
Сейчас бы не кофе, а полный стакан коньяку… И – одним махом…
– Что вам надо? – хрипло спросил генерал.
– Мне нужен человек, которого вы вывезли… Он жив?
– Час назад был жив. Но его должны были убить… Минутку…
Эдуард Осипович вытащил «мобильник» и набрал номер подполковника Иванова.
– Михал Михалыч, отбой наполовину…
– Не понял, товарищ генерал, – отозвался подполковник.
– Объект мне нужен живым. И срочно…
– Он ушел от нас…
– Я несказанно рад за тебя! Я бы на твоем месте живьем проглотил крысу, чтобы она тебе внутренности выгрызла… Это будет менее болезненно, чем… Искать!..
Только генерал отложил трубку в сторону, Мазур встал.
– Что-то случилось?
– Этот человек перестрелял кучу моих людей и ушел… Вместе с дочерью и внуком… Его ищут… Я все же думаю, что найдут… По крайней мере, надежда такая у меня есть…
– А если не найдут? – поинтересовался Владислав Аркадьевич, и было видно, что его этот вопрос очень волнует.
– Тогда мне останется развести руками… Я бессилен вам помочь.
Мазур сел.
– Что он вам так понадобился? – поинтересовался Эдуард Осипович, вдруг обретя спокойствие. В самом деле, чего же волноваться, если от тебя ничего не зависит. – И вообще, как к вам эта запись попала? За нами следили?
– Мы следили за ними и хотели захватить этого же человека. И для засады выбрали одно место с вами. Правда, со мной были не федералы, а боевики, но это не важно…
– Так зачем он вам?
– Мы там же проводили испытания оборудования. В течение нескольких лет, и не систематически, чтобы не создать реальную, поддающуюся анализу картину. Все результаты трехмесячной работы и оборудование были спрятаны в тайнике до момента вывоза. Но какой-то человек нашел тайник, все перепрятал в другое место и сообщил спецназу ГРУ. Они ехали к этому человеку… Мы хотели, чтобы они нам показали его…
– Будем надеяться, что все пройдет как надо… – вздохнул генерал.