Пробуждение Жрицы

– Что скажете, эйр Дамиан, вам понравилось?
– В мелодичном голосе царя промелькнула издёвка.

– Едва ли!
– не сдержался тот.
– Это была нечестная битва!

– И почему же?
– поинтересовался царь, выгнув тонкие серебристые брови.

– В неё кто-то вмешивался!
– выдал Дамиан, и, оглядев всех ещё раз, смущённо добавил: - Мною будто кто-то руководил...

– Да? И кто же?

Удивление царя не показалось Марселу искренним, и тревога вновь зародилась в его сердце.

– Голос...
– прошептал Дамиан, и тут Марселу стало по-настоящему страшно.

Значит, ему не почудилось... Марселу опасливо покосился на царя, но тот продолжал демонстрировать изумление, и выходило у него вполне правдоподобно. А вот его сын актером оказался куда более слабым, чем воином. На губах Ц`мила расплылась самодовольная усмешка.

– Это серьёзное обвинение, эйр Дамиан, - заметил посол Рош.
– Вы уверенны, что вам не показалось? Вокруг столько всего незнакомого и непривычного.

Дамиан поджал губы и насупился. Он всегда делал так, если кто-то пытался его в чём-то незаслуженно обвинить. В такие моменты Дамиан куда больше походил на обиженного упрямого подростка, а не на рассудительного юношу, каким он представлялся обычно.

– Очень может быть, - вклинился в разговор Этьен.
– В царстве нагов ведь всё совсем не такое, каким кажется на первый взгляд.

Эльф льстиво улыбнулся, после чего слегка толкнул ногой Марселу под столом. «Кое-кому пора остыть», - весьма прозрачно намекал Этьен. И хотя Марселу был сам не свой и отчаянно нуждался в подробностях о неведомых голосах, он послушно одёрнул Дамиана за рукав и осторожно покачал головой. Немое послание быстро достигло адресата.

– Прошу простить меня, - повинился Дамиан.
– В пылу битвы всякое могло померещиться. Позвольте выразить вам большую благодарность за обучение!

Взгляды посла и царя смягчились, и даже выражение лица Ц`мила стало скорее снисходительным, чем самодовольным. Извинения были приняты, и ужин плавно перешёл к десерту. За время битвы расторопная прислуга уже успела собрать все тарелки, и теперь подала каждому новое блюдо. Напротив Этьена и Дамиана появились ажурные высокие чаши с чем-то похожим на суфле, а Марселу удостоился сразу двух подношений: широкой тарелки с фруктами и довольно крупного зелёноватого яйца на золочёной подставке. И последнее вызывало огромный интерес. Необычное яйцо было словно расшито драгоценными камнями в причудливом узоре: в каждой ячейке сетки из звездчатых почти чёрных сапфиров красовался рубиновый цветок с тончайшими золотыми листьями.

– Обещанный дар, - объяснил царь, когда Марселу с недоумением стал оглядываться, надеясь обнаружить нечто подобное ещё у кого-то.
– Примите это, как дорогой и необычный сувенир. Возможно, после завтрашней экскурсии, вы увидите в нём нечто большее.

После такого жеста щедрости, Марселу кусок в горло не лез, потому его десерт так остался нетронутым. За столом, к которому присоединился и Ц`мил, стало на удивление тихо, и даже игра Рены звучала как-то приглушённо и ненавязчиво. Но спокойней Марселу не становилось, напротив, он ощущал затаённую тревогу и с опаской взирал на свой подарок. Мысль о том, что яйцо не просто ювелирный шедевр, откровенно пугала. Марселу уже успел придумать себе множество различных страшилок. Сначала он решил, что из него запросто мог бы вылупиться какой-нибудь жуткий монстр, затем, приглядевшись, всё-таки пришёл к выводу, что яйцо искусственное, и, значит, может быть зачаровано или проклято. К завершению ужина фантазия Марселу довела его до приступа паники. Он уже успел убедить себя, что, коснувшись яйца, превратиться в змею. И потому, встав из-за стола, Марселу оказался в безвыходном положении. Он должен был принять дар, но не мог заставить себя даже протянуть к нему руки. Конечно, вынужденная заминка не осталась незамеченной, но, вопреки худшим ожиданиям, царь сам предложил выход:

– Эр-хот Марселу, кажется, до признания совершеннолетия вам положен телохранитель? Ваш отец упомянул имя эйра Дамиана. Похоже, у вас заключён договор, не так ли?

Дамиан поспешно кивнул, а Марселу с облегчением выдохнул.

– Что ж, в таком случае, эйру Дамиану больше не нужно выискивать способы, чтобы пробраться к вам, - с усмешкой заметил царь, после чего добавил: - И если вам угодно общество и принца Этьена, вы можете официально его пригласить.

Обрадованный этими словами, Марселу приободрился и почти уверенным голосом, сорвавшимся лишь один раз, поблагодарил царя. Затем, когда прибыл эскорт, он высказал своё пожелание собраться вместе с друзьями, после чего, находясь в какой-то блаженной эйфории, добрался до комнаты, и только щёлкнувший замок привёл его в чувства. Этьен закрыл дверь изнутри, после чего, настороженно оглядываясь, прошёлся по комнате. Дамиан водрузил яйцо на стол и расслабленно сел на диван. Марселу подошёл к своему подарку и, остановившись напротив, спросил:

– Как думаете, что это такое?

– С виду просто жутко дорогая штуковина, - хмыкнул Дамиан, но затем внимательно посмотрел на свои руки, вспоминая ощущения, и добавил: - Она тёплая.

Марселу испуганно отшатнулся.

– Ты хочешь сказать, живая?
– с удивлением переспросил Этьен, походя ближе.
– Мне показалось, что это просто нечто религиозное...

– Нет, наверное, всё-таки не живая, - покачал головой Дамиан.
– Просто очень необычный камень, гладкий и греет. У нас тоже есть тёплые камни, из них строят печи.

– Звучит утешающе, - фыркнул Этьен, теряя к яйцу всякий интерес.

– И почему он подарил это только мне?
– не унимался Марселу, всё так же не сводя взгляда со своего подарка.

– Тут, по-моему, всё просто, - заметил Этьен, устраиваясь в кресле.
– Ты же наследник дружественной страны, почему бы не обменяться любезностями?

– Но ты тоже принц, - возразил было Марселу, но его тут же перебили:

– Я - эльф, и если ты вдруг позабыл, наги ненавидят эльфов!

– И, как бы дико это ни звучало, тебе что-то пообещали!
– вклинился Дамиан.
– У вас был такой странный диалог, я так и не понял, что тебе от них нужно?

– Самое дорогое - жизнь, - пафосно объявил Этьен, но, заметив, как нахмурились друзья, решил пояснить: - Да ладно вам, давайте уже будем смотреть фактам в лицо: каждый житель этой страны желает придушить меня!

– Ну, они просто не догадываются, какой ты на самом деле милый, - с сарказмом заметил Дамиан.
– Прямо-таки пышешь любовью к нагам, что даже не прочь закрутить роман с дочкой посла.

– Можно подумать, у меня тут богатый выбор!
– начал было Этьен.

– Голоса...
– прервал их Марселу, продолжая гипнотизировать взглядом яйцо-сувенир.
– Ди, ты ведь что-то говорил о голосах?!

Глава 3. День 3. Храм. Рена

Рена:

Ей снова снился Храм. Виной тому, конечно, был заданный царевичем Ц`милом вопрос:

– Скажите честно, юная Жрица, стоит ли впускать в Храм чужаков?

Рене очень хотелось сказать «нет», но она была дочерью посла и потому не могла судить однобоко.

– Не всех.
– Прозвучал её уклончивый ответ.

Впрочем, Ц`милу он понравился. Ещё ему явно пришлась по вкусу оживлённая беседа, завязавшаяся между ними по пути к дворцу. Царевичу, как старшему сыну, вменялось в обязанность провожать гостей, но так как за чужеземцами был прислан эскорт, а Рош последовал за царём для совещания в малом Сэйклите, на его попечении остались только Рена и Рэл. Высокая честь для детей посла. Рена даже не ожидала, что царевич с кем-то из них заговорит. Признаться, Ц`мил сначала показался ей неприступным и отстранённым. Он был по-своему красив, те же серебристые волосы, резкие черты лица и пронзительные янтарные глаза, но при всём этом ему недоставало отцовской стати. По манере держаться царевич здорово напоминал Этьена: такой же самодовольный и надменный. Пожалуй, это сходство повлияло на решение Рены, когда в её голове раздался приказ царя:

«А теперь покажите нам, чему вас на самом деле учили в Храме!»

Случилось это перед показательным боем. До того момента Рена наслаждалась игрой на рианте и настолько увлеклась музицированием, что абсолютно не замечала ничего вокруг. В её репертуаре было ещё так много разнообразных песен и мелодий и всех их хотелось сыграть. При этом Рена и не думала поразить царя своими музыкальными способностями, ей просто нравилась музыка. Нравилась настолько, что стоило ей только начать играть, как начисто забывались все условности. Да ещё и на таком прекрасном инструменте! Царская рианта была миниатюрней храмовой и отличалась каким-то особенным, трепетным и почти осязаемым звуком. Само прикосновение к струнам заставляло Рену ощущать мурашки на коже. Исполнять на таком инструменте ритуальный танец оказалось ещё более волнительно.