Пробуждение

— Не без этого.

— А куда ты меня собрался отвезти?

— Подальше от квартала пробужденных.

— Надолго?

— День, может два.

— Тогда позови Ено. Одна я сумку не соберу.

— Он уехал. Я помогу тебе. Говори, что делать.

Кайлин эта перспектива не понравилась, но выхода, собственно говоря, у нее не было.

Она показала ему, где лежит ее дорожная сумка, а затем проводила в свою комнату, попросив оставить сумку на диване.

— Что брать? — спросил Гийон, приближаясь к ее шкафам для одежды.

— Не нужно, я сама.

— С повязками на руках? Не дури. Показывай, что складывать.

Кайлин хотела его опередить, но, по закону подлости, Гийон открыл шкаф первым, и тут же уставился на полку с ее нижним бельем. Кайлин залилась краской по самые уши. Ее трусики "неужели ты еще девственница?" были сложены в аккуратную стопку и располагались прямо посреди кружевных лифчиков, разбросанных вокруг.

Гийон пальцем достал "две веревочки" черного цвета и вопросительно посмотрел на нее.

— Эти лучше оставить дома.

Тогда он пальцем подхватил другие, ярко красные, отделанные черной атласной лентой по линии пояса.

— Ты будешь все выбирать по одному предмету? — спросила она и обеими руками подхватила все, что попалось на полке.

Два черных лифчика и одни беленькие трусики она выронила по дороге к сумке.

Гийон поднял их и покрутил в руках.

— Третий?

— Что "третий"?

— Размер — третий?

— Н-да. В женской белье ты разбираешься.

— Неплохо для твоего роста.

— Мы будем сейчас обсуждать соотношение моего роста к размеру моей груди, или ты все-таки поможешь мне сложить вещи?

Гийон ничего не ответил и, вернувшись к шкафу, начал обыскивать остальные полки.

— А Ено будет там, куда мы едем?

— Если ничего не случиться, то — да.

— А если случится?

— Нет.

— Плохо.

— Не волнуйся, мы что-нибудь придумаем.

— Почему ты не приезжал ко мне?

Гийон замер на месте, не в силах озвучить очевидный ответ.

— А ты ждала, что я навещу тебя?

— Да, — уверенно ответила она и посмотрела на него.

Он тоже обернулся и несколько минут они просто стояли в молчании и смотрели друг на друга.

Когда в Кайлин появилась смелость? Когда она пришла к выводу, что кое-что в этой жизни следует брать собственными руками, не дожидаясь, когда оно само упадет тебе на голову? Она и сама не знала ответов на эти вопросы. Понимала только одно: она хочет его. Того, что скрывает свой взгляд от сторонних людей под контактным обручем и говорит с ней тем низким бархатным тембром голоса, который приобретает стальные оттенки, когда он зол.

— Еще недавно ты кричала, что ненавидишь меня.

— Еще недавно ты презирал меня.

— И ты уверенна в том, что все изменилось?

— Если это не так, тогда почему ты смотришь на меня, как будто…

— Ты не знаешь, как я на тебя смотрю. Ты не видишь моих глаз.

— Я читаю это по выражению твоего лица.

— И что же ты читаешь?

— Желание.

— Ты знаешь, как смотрит мужчина, который желает?

— Это когда по телу разливается дрожь, и ноги подкашиваются?

— Это скорее свидетельствует о твоем собственном желании.

Секунду она не могла пошевелиться. Он молчал. Она отвернулась и начала что-то интенсивно искать в своей сумке.

— Там ничего нет, кроме твоего нижнего белья.

Кайлин остановилась и замерла на месте. Такого унижения она никогда в своей жизни не испытывала. На что она рассчитывала? Что он что-то чувствует по отношению к ней? Что он хочет ее? Как же мерзко… будто тебя вывернули на изнанку и выставили на всеобщее обозрение.

Слезы оросили ее глаза. Она не хотела унижать себя еще больше перед ним.

Кайлин метнулась к двери, но он бросился следом и нагнал ее в проеме. Обхватив ее руками за талию, он прижал ее к себе и, наклонившись заглянул в глаза. Эти слезы… И ведь он был причиной этих слез…

— Отпусти, — запищала она, пытаясь вырваться. — Отпусти!

Гийон развернул ее лицом к себе и впился в маленький сочный рот с такой силой, что это причинило боль. Его язык нагло проник сквозь ее губы и окунулся в нетронутый мир ее собственного тела. И она распахнула губы, все еще пытаясь оттолкнуть его. Гийон обхватил ее лицо руками и сильнее прижался к маленькому рту. Он сминал ее, прикусывая и лаская своим языком. И она, словно пробужденная от долгого сна, ощутила тот же голод, что пытался унять он сам.

Она обвила руками его шею и, прильнув всем телом, ответила на его зов. Заплетя свой язык в его, она так же сильно прикусила его губу и ворвалась сквозь мягкие мужские губы в его мир. Сладкий. Он был таким сладким! Она нежно коснулась его неба и скользнула по нему кончиком своего языка. И это убило его. Эта нежность нанесла ему такой удар, что даже ноги его подкосились в этот момент.

Он отстранился от нее и, не сводя глаз с распухших и закусанных губ, прикоснулся к ним снова. Только это был другой поцелуй. Нежный, волнующий, приносящий с собой не боль, а дрожь от каждого прикосновения, заставляющий ее охватывать его язык своим и ласкать, скользя по влажной поверхности, проникая в него и пробуя на вкус, смешивая со своим собственным вкусом.

Гийон простонал в ответ, спустившись руками по ее спине вниз, и охватил пальцами ее бедра, сжав их в своих ладонях. Она прильнула к нему настолько близко, что почувствовала, как ее собственное тело вминается в него.

— Останови меня, — прошептал он, отрываясь на миг, и вновь припадая к ее маленькому рту, сжимая ее бедра и притягивая к себе, к своему возбуждению, будто предъявляя ей доказательства того, что он испытывает все это с ней здесь и сейчас.

Она с силой сомкнула руки на его спине, и это прикосновение отозвалось во всем его теле мгновенной судорогой. Он приподнял ее за бедра, и она обвила его талию своими ногами. Она была такой легкой, словно перышко. Гийон внес ее обратно в комнату и подошел к кровати.

— Сними этот обруч — попросила она, отрываясь от его рта.

— Не надо, Кайли.

— Сними, пожалуйста.

— Чтобы ты снова испугалась?

— Ты не сможешь меня напугать.

— Почему?

— Сними, тогда отвечу.

Одной рукой он прикоснулся к оправе контактного обруча и нажал на кнопку сбоку, затем снял ее и кинул на пол. Темно-красные глаза, не мигая, смотрели на нее. И в омуте черноты его зрачков она не увидела той пустоты, что смотрела на нее в тот день.