Пробуждение

— Я открыл ящик Пандоры, Кайлин.

— Это плохо?

— Теперь я знаю, почему ты так злилась: не растраченный потенциал портил твой характер.

— Что-о-о?

— Я сказал правду.

— Пошел ты со своей правдой!

Он захохотал так сильно, что, кажется, от его голоса содрогнулись стены ее дома. Она же, схватив полотенце, тут же вылезла из ванной. Обидным и смешным одновременно было то, что Гийон оказался абсолютно прав: взбалмошный и неуправляемый у нее, очевидно, не характер, а темперамент.

Садясь в машину, она окинула взглядом свой дом и тяжело вдохнула:

— Наверное, опять придется делать ремонт.

— Будет повод изменить интерьер.

— Я не считаю этот дом своим. Он слишком искусственный, не настоящий.

— Это потому, что кто-то за тебя выбрал шторы и кофейный столик в гостиной. А каким был твой прежний дом?

Кайлин поморщилась при воспоминаниях о своей с братом квартире, постоянно заваленной документами и его электронными приспособлениями, в которой ничего, кроме шкафов с литературой и двух диванов не было.

— Я никогда не жила одна. Мы с братом кантовались в двухкомнатной квартирке на окраине города.

— Вы с братом жили вместе?

— Да. Он был старшим в семье и после смерти матери, опекал меня.

— А отец?

— Я не помню его. Он умер, когда мне исполнилось три.

— И как тебе жилось с братом?

— Иногда я думала, что старшая в семье все-таки я. Он был очень талантливым: в двадцать три закончил университет с отличием и сразу же получил престижную должность.

— А ты?

— Мне все давалось тяжелее. Я корпела над учебниками, как проклятая. Ничего, кроме учебы и кабинета инфекциониста не знала. У меня и подруга-то за всю жизнь была всего одна. Наверное, поэтому я многого добилась. Другие старались уходить с работы домой пораньше, а я все сидела и капалась. Там, наверное, и был мой настоящий дом.

Гийон остановил машину в воздухе, пристроившись в километровый ряд из машин, пытающихся спуститься вниз в разрешенном месте.

— Что такое? — занервничала Кайлин.

— Наверное, внизу что-то. Сейчас свяжусь с ребятами, узнаю, что происходит.

Гийон попытался отправить сообщение Маркусу, но связи не было.

— Странно, здесь сеть "не ловит". Помехи, наверное. Ладно, поступим по-другому.

Гийон достал из "бардачка" навесную лампу и, высунув руку в окно, "приклеил" ее к крыше. Вой сирены оглушил Кайлин и она зажала руками уши.

— Разве так можно?

— А что еще делать? Выбираться-то надо.

Впереди виднелись маячки патрульных машин. Кажется, они специально блокировали перекресток. Гийон, вплотную пролетая между двумя рядами автотранспорта, расположенных сверху и снизу, постепенно подобрался к эпицентру событий. Оказалось, что движение по воздуху кто-то перекрыл, и весь транспорт был вынужден начать приземление.

Гийон подъехал к одной из патрульных машин. Опустив окно и выключив звуковой сигнал, он обратился к младшему даниилу, сидящему напротив:

— Добрый день. Гийон Самари.

— Здравствуйте.

Достав из кармана свое голографическое удостоверение даниила четвертого уровня, Гийон тут же продолжил разговор:

— Что здесь такое? У меня сеть "не ловит".

— Ни у кого "не ловит". Около тридцати минут назад в Западном секторе авария на усилителе произошла. Оборудование в радиусе пятидесяти километров накрылось.

— Во время.

— И не говорите. Там черт знает что твориться. Люди не могут приземлиться: вся разметка накрылась. А в низу в центре уже толпа протестующих собралась. Опять беспорядки будут.

— Ясно. Спасибо.

— Да, не за что. Приземляйтесь здесь, а дальше по городу.

Даниил посмотрел на Кайлин, сидящую возле Гийона, и ухмыльнулся:

— Что? Сама себе руки покромсала?

— Это — не ваше дело, — отрезал Гийон.

— Я забирал как-то одну такую. Изрезала себя канцелярским ножом, а потом сказала, что это она так освободиться решила. От чего только не понятно было. Жаль ее даже стало. Красивая такая… И на тебе: нестабильная.

— Спасибо за помощь.

Гийон поднял стекло и, сквозь потоки автомобилей, направил машину вниз.

— В мое время никто еще не знал о нестабильности.

— Зато теперь ее хоть отбавляй.

— Каждый может сойти с ума.

— Согласен, но среди пробужденных таких слишком много.

— Скажи, если бы тебе показалось, что я становлюсь…

— Ненормальной?

— Да, ты бы меня "сдал"?

— Зачем ты меня об этом спрашиваешь?

— Потому что это — принципиальный вопрос, в который упирается вся ваша система.

— Для признания человека нестабильным нужно единогласное решение двенадцати даниилов.

— И что дальше?

— По-разному. Центр пытается их лечить и некоторые из них действительно поправляются.

— А остальные?

— Их усыпляют.

— Как животных… — бросила Кайлин и отвернулась.

— Не мне решать, справедливо это или нет.

— У тебя — своя правда и своя история.

Гийон ничего не ответил. В свое время он желал смерти тому ублюдку, что сел пьяным на руль. А сейчас… Сейчас он знает, что у этого ублюдка есть жена и двое маленьких детей. А у него — у Гийона — больше ничего нет.

Он приземлился на одном из перекрестков и, встроившись в поток движущихся машин, поехал на Север.

— Куда ты меня везешь?

— К себе домой.

— Это далеко?

— Постой, связь восстановилась.

— Гийон!

— Привет, Маркус!

— Где тебя носит? У нас новый эпизод! Две жертвы. Коренной и пробужденная.

— Куда ехать?

— Терновая 2.

— Маркус, собирайся и быстро уходи оттуда.

— Но их убили не более двух часов назад!

— Я сказал: уходи оттуда!

— Ты приедешь?

— Мы встретимся на стоянке, Проездная 5. Заберешь Кайлин и отвезешь ко мне.

— Как? Ты еще не завез ее?

— Нет.

— Чем можно было заниматься два часа, твою мать?! Ладно, сейчас выезжаю.