Пробуждение

Крутая тропа вывела в небольшую долинку с молчаливым ручьём и зелёной травой. Он остановился отдохнуть на больших тёплых камнях, обтекаемых прозрачной тихой водой. В карманах куртки нашлось два пакета с орехами и две шоколадки. Он съел одну шоколадку. После этого снял кроссовки и носки и помыл в холодной воде ноги.

Только острая верхняя часть вершины была белая. Широкая нижняя часть, открывшаяся из долинки, загораживала всё ущелье. Гора потеряла изящную остроконечность. Огромная тёмная масса скал с высокой белой шапкой. Он не знал, почему он хочет туда. Он надел носки и кроссовки.

Долинка упёрлась в ещё один крутой каменистый склон, по которому стекал быстрый ручей. Он стал подниматься по узкой, но хорошо различимой тропе. После этого крутые склоны чередовались с тихими долинками, гора то приближалась, то удалялась. Он уже основательно устал, но не думал о том, чтобы повернуть назад.

Солнце перевалило зенит, когда за поворотом ущелья он увидел вдали очертания цирка горы. Оттуда приходил лёгкий холодный ветерок. В воздухе стояли незнакомые запахи.

Ещё через два часа, совершенно усталый, он неожиданно увидел хижину среди камней. В стороне от тропы. Он вполне мог бы пройти мимо, не заметив её, если бы не оказался у развилки. Нижняя тропа указывала в сторону хижины. После некоторого раздумья он пошёл по ней.

Войдя в хижину, он осмотрелся и развалился на одном из лежаков, продолжая разглядывать вершину через мутноватое стекло одного из трёх маленьких окон. Он вспомнил, что хижина упоминается в путеводителе как базовая ночёвка перед восхождением на вершину. По-прежнему яркое солнце уже меняло свои краски и готовилось покинуть ущелье. Он задремал в теплом воздухе залитой светом хижины. Усталость длинного, тяжёлого дня. По лицу блуждала улыбка.

Проснувшись, он обнаружил очаг, газовую горелку, котелок и вышел за водой к ручью неподалеку. Зашедшее солнце окрашивало кусок неба за высоким гребнем. Стало холодно, начерпав воды, он поспешил в тепло хижины, вскипятил воду на горелке, нашёл чай, мясные консервы и галеты. После ужина он вспомнил о бутылке коньяка внизу. У очага лежали дрова, но решил не разжигать огонь. Принесены с самого низа. Для более серьёзного случая.

Скоро в ущелье и в хижине стало совершенно темно. Он вышел ещё один раз наружу – посмотреть на звёзды, быстро вернулся, укрылся всеми обнаруженными одеялами и вскоре заснул. Позже в ущелье появилась луна и преобразила всё вокруг. Осветила белую шапку вершины, огромные валуны вокруг хижины. Тропу. Настало хорошее время выйти на тропу, чтобы успеть подойти к вершине до восхода и запастись длинным летним днём для восхождения. Для такой горы очень хорошо иметь в запасе длинный, летний день.

Он проснулся рано, до восхода, и посмотрел в окно. Ни одной тучи на посветлевшем небе. В хижине было холодно, он надел висевшую на гвозде возле двери видавшую виды пуховую куртку. Затем вышел на улицу и набрал воды в ручье, покрывшемся местами коркой льда. Руки мёрзли, после недолгого поиска он нашёл в хижине также рукавицы и шапку. В хижине стало немного теплее. Он пил чай, мечтая о кофе, и рассматривал вершину сквозь окно. Белая макушка уже засветилась в первых лучах. Там сейчас должно быть хорошо. Сколько отсюда до подножья? Он пытался вспомнить. Пару часов, не больше. Он съел банку консервов и полпачки галет. Хорошее мясо. Он рассмотрел этикетку. Нужно будет найти такие внизу. Где их производят? Нигде. Сквозь одно из окон открывался вид на долину. Безлюдную теперь долину. В которую ведёт дорога из другой большой безлюдной долины. Никто там ничего не производит.

Куртка, рукавицы и шапка сильно помогали. Только ноги немного подмерзали. После того как он подмочил кроссовки, перепрыгивая через ручей. Но солнце вот-вот уже должно показаться. Он возлагал на него большие надежды. Ручей пришлось переходить несколько раз. Тропа уходила то влево, то вправо. Терялась, находилась и опять терялась. Её нельзя уже было назвать тропой – едва различимые следы среди камней. Она вывела его к леднику у подножья горы. Первый раз в жизни он увидел ледник живьём. Всё, что было вокруг, он видел в первый раз. Он чувствовал себя хорошо. Среди камней, огромных валунов, окружённый скальными стенами цирка. Один на почерневшем от пыли и камней леднике. Он чувствовал себя очень хорошо.

На него смотрел гребень, тянувшийся к белым полям шапки. Логичный путь наверх. После того как он потратил больше одного дня, чтобы добраться сюда.

Он осмотрел ещё раз цирк. Здесь ничего не изменилось, наверно. Также тихо, как всегда. Птицы, наверно, летали. Звери были. Жили ли здесь звери? Кому они помешали? Кому плохо от зверей?

Солнце набирало силу. Он сидел босой на камне, разложив для сушки носки и кроссовки. Основательно подмокшие на леднике. Гребень начинался в двадцати метрах от него, ледник внизу слепил незащищённые глаза, он отворачивался в сторону скал. Он видел перед собой некрутое нагромождение скал, закрывшее его от вершины и остальной части гребня. Вершина не казалась далеко. Всё вокруг излучало безмятежную тихую радость. Скалы, лёд, особенно солнце. Он чувствовал радость внутри себя. Он чувствовал себя очень хорошо и ждал, когда солнце согреет ноги, носки и кроссовки. Сильное горное солнце.

Сначала пришлось пробивать путь среди огромных камней, обходя их или переваливаясь через них. Его скалолазные навыки не требовались. Через час он очутился перед настоящими скалами. Не очень крутыми, но однородными. Он оглянулся назад – ледник всё также слепил. Он повернулся к скалам.

Он не тратил время на размышления, куда идти. Впереди всегда оказывался один самый логичный путь наверх. До тех пор, пока не оказался перед первой крутой стенкой. Смущала не столько её крутизна, сколько высота. Он подошёл к широкому камину и начал подъём. Он давал себе слово не оглядываться назад. Как делал давным-давно, когда ему нужно было быть непременно впереди. Не оглядывайся. Только не оглядывайся.

Он оглянулся наверху стенки. Ледник далеко внизу. Ого! Я в самой гуще действия. Высоко, на крутом гребне, ведущем к вершине красивой большой горы. Временами он качал головой, пытаясь очнуться от сна. Здесь ли я на самом деле?

Он не подумал о консервном ноже. Помятая со всех сторон от ударов камнями, банка так и не поддалась. Он поранил руку, отложил банку и стал жевать молча галеты. Потом он съел оставшуюся шоколадку. Хотелось пить, но вода ещё не встретилась. Наверно, выше, ближе к снегу. Он чувствовал усталость. Усталость длинного, тяжёлого дня.

Во второй половине дня самым большим его желанием было найти воду. Неужели здесь не бывает воды? Как так может быть? Столько снега и льда вокруг. Наконец он наткнулся на глубокую расщелину с остатками грязного лежалого снега. Он вытащил груду снега и положил на гладкий камень. Полуденное солнце не спешило её расплавлять. Он положил в рот кусок снега, предварительно очистив от грязи и мелких камней. На зубах захрустело. До захода оставалось несколько часов. Он вдруг понял, что уже много времени. Он не имел представления о том, где находится. Давно уже пора показаться шапке. Где она? Он уже очень высоко. В какую сторону самый короткий путь к воде? Наверх.

Он поднялся к шапке при свете убывающей луны. Наступала тихая ночь. Ни звука, ни ветерка, только шум его шагов. Он присел на камень. Становилось холодно. Он не чувствовал ни голода, ни жажды. Только усталость. Он не был уверен. Подниматься на ноги не хотелось. Никакой воды вокруг.

Он поставил ногу на подмёрзший снег шапки, сделал шаг и поставил вторую ногу. Ноги проскользнули, он упал. Не подняться. Он опять сел на камень. Что теперь? Какая панорама. Какая яркая луна. Никогда не видел такой. Он поднялся выше всего в округе. Кроме вершины. Туда не добраться. Слишком скользко. Воды нигде нет. Как они здесь выживают? Приносят с собой. Хочется пить. Он вытащил из кармана открытый пакет и положил в рот несколько орехов. Воды. Без воды не идет. Красота-то какая. И спокойствие. Такое ничем не нарушить. Встать и закричать громко. Зачем? Кто-нибудь услышит. Что теперь? Вниз. Здесь замёрзну. Он повернул обратно.

Первая стенка озадачила его. Неужели я поднимался здесь? Он осмотрелся по сторонам. Где-то здесь. Где ещё. Стена казалась очень крутой. Её основание скрывалось в темноте. Высоко. Поэтому не нужно никогда оглядываться. Только вперёд. Он развернулся лицом к склону и начал спуск.

После первой стенки вскоре показалась следующая. У её основания он сел совершенно обессиленный. Не страшно, только совсем нет сил. Никакой силы в руках и пальцах. Что-то ещё осталось в ногах, но здесь необходимы крепкие руки и пальцы. Крепкие, как мои. Только им нужно отдохнуть. Устали. Замёрзну без движения. Он поднялся.