Проданная королева

– Господи! Пусть это окажется правдой!

Пусть араб говорил невероятные, бредовые вещи. Пусть! Это означало, что шанс есть, и он намеревался им воспользоваться. Но прежде все надо обставить по уму, хватит, один раз прокололся, больше ошибок не будет.

***

Под утро королеве снился сон, такой необычный. После кошмаров, преследовавших ее всю ночь, после тех мучительных попыток подсознания прояснить мутную мешанину памяти, вдруг это. Ей приснилась кошка.

Она видела себя в той самой постели, как наяву.

Неожиданно на постель вспрыгнула пушистая дымчатая кошка, потопталась на одеяле и устроилась у нее под боком. Кошка бурчала, от нее исходило такое уютное тепло, что королева согрелась этим ощущением дома и безопасности. Так, будто она не одна теперь.

Сон принес покой и почему-то надежду.

Пробуждение не стерло это чувство, будто она обрела неожиданного друга. Но, разумеется, никакой кошки в покоях не было. Уже давно проснувшаяся к тому времени Одри, на вопрос нет тут в замке дымчатой кошки, уж слишком реалистичным был сон, нахмурилась и ответила, что кошки, подходящей под описание, в замке нет.

О мучивших ее кошмарах королева упоминать не стала, к чему нагружать другого человека своими проблемами. Одри и без того носилась с ней как с ребенком. Принимать ее чистосердечную заботу и внимание было как-то по-человечески неудобно. По ситуации понятно, что ей нечем отплатить взамен. Кроме разве что дружбы. Но много ли стоит дружба королевы без роду и племени, которую содержат под стражей?

Однако девушку казалось, ничего не смущало, она бодро занялась туалетом королевы. Опять было это варварское белье, от которого королеву брала оторопь, шерстяные чулки с подвязками и тяжелые многослойные платья. Хотя, конечно, все имело определенный смысл, в этой одежде она не мерзла, потому что в замке было не слишком тепло, а ее покои, похоже, вовсе не отапливались.

Прежде, чем уложить волосы, камеристка поинтересовалась, понизив голос:

– Миледи, вам ничего не показалось подозрительным ночью?

Подозрительным? Кроме того, что она помнит то, чего не должна и не помнит того, что нужно?

– Нет, - ответила королева. – Я крепко спала. А в чем дело?

– Не знаю, миледи, мне почему-то показалось, что в вашей спальне кто-то был, - озабоченно проговорила Одри, подкалывая волосы госпожи в высокий тугой узел.

Кто-то был?

– Но ведь покои под стражей? – неуверенно спросила та, кого называли Линеврой.

Одри ничего не ответила, но ее нахмуренные брови весьма красноречиво говорили, что она на самом деле думает.

Вдовье покрывало полностью скрыло аккуратную прическу, а вместе с ней и пол лица, а густая вуаль остальное. Камеристка не могла не заметить, что волосы у королевы раньше были до пояса, а стали вдруг до лопаток и поменяли оттенок. Да и выглядела она теперь старше. Нет, кожа оставалась такой же гладкой, но выражение влажных серых глаз изменилось. Так, будто за этими глазами хранилась какая-то иномирная мудрость. Но потерянная память не позволяла до той мудрости добраться.

Номер заказа 521615, куплено на сайте Lit-Era

Все это казалось странным, и объяснений у пряхи не было. Впрочем, что бы там, у священного источника с леди Линеврой не произошло, королева выглядела и вела себя безупречно.

После завтрака Одри отправила Эрвига, сообщить лорду Балфору, что королева готова проследовать в часовню к телу супруга, и просит выслать сопровождение. Эрвиг вернулся ворча. Лорд Балфор велел ждать, пока он не освободится. Из-за двери королева слышала, как он возмущался:

– Вот был бы жив государь Гордиан, не посмели бы они запереть госпожу в этих покоях! Недели еще не прошло с его смерти...

– Тише, Эрвиг, - шикнула камеристка.

Но телохранитель еще ворчал, упирая свое возмущение почему-то на покоях. Камеристка вернулась, а у королевы возникли вопросы, и раз уж они все равно ждут, можно поговорить.

Хотелось спросить, почему это Эрвиг не мужчина, но она не рискнула, посчитав такой вопрос бестактным. Спросила другое:

– Одри, а что не так с моими покоями?

Та замялась, но ответила:

– Миледи Линевра, это... гостевые покои.

Ну, вообще-то да, судя по убранству, и не для почетных гостей даже, а так, средней руки. Понятно, для королевы с постоялого двора сойдет. Но это вызвало и другие вопросы, которые возникли еще вчера, да как-то времени не было их задать:

– Скажи, а когда выяснится, беременна я или нет, что будет дальше? – спросила она камеристку.

– Дальше... Если миледи в тягости, - ответила Одри. – То до рождения ребенка вам, ваше величество предстоит жить в замке под надзором регента.

Одри так недовольно поморщилась, что королеве стало ясно, ничего хорошего ее под этим самым надзором не ожидает, разновидность заточения. Но камеристка не закончила рассказывать:

– Если родится сын, наследник, вас объявят королевой-матерью, и... – тут она вздохнула, подняв брови. – И время до совершеннолетия наследника вы проживете здесь под надзором регента, а дольше по воле короля. Если девочка, то вас вместе с принцессой отселят в отдельный флигель, где вы опять-таки проведете всю жизнь под надзором регента.

Как-то это очень мрачно получалось, всю жизнь под надзором, да в заточении...

– А если выяснится, что я не беременна?

Быстрый взгляд из-под бровей, а потом Одри продолжила, чуть поморщившись.

– В этом случае, вдовствующая королева может остаться в замке, если будет на то дозволение регента, в противном случае, вам надлежит отправиться во вдовий замок. Где вы и останетесь до конца своих дней.

Небогат выбор, подумалось королеве.

– Во вдовьем замке тоже под надзором регента? – переспросила она.

– Нет, - ответила Одри. – Но вдовствующим королевам запрещено покидать замок до самой смерти.

Потому его и называют еще Замок Смерти. Но об этом Одри королеве говорить не стала, она просто сказала, желая ободрить:

– Но как бы то ни было, я всегда буду рядом с вами, миледи Линевра, - и улыбнулась.

– Не знаю, как смогу отблагодарить тебя... – прошептала королева.

– Миледи, о чем вы говорите, - замахала руками девушка, а потом, спохватившись, строго проговорила. – Вы – моя королева, и не может быть иначе!