Продавцы грёз. Том 2

Игра должна была замереть до весны. Инфраструктура материка практически разрушена, какое-никакое сообщение налажено только на северном побережье. Конечно, летают дирижабли, но вряд ли кто-то из участвующих в драке будет десантироваться на голову врагам с парашютом. Игра только началась, а уже мертвы двое из тринадцати участников…

И буквально сегодня, спустя лишь несколько дней, погиб Представитель четвертого клана. Судя по беспокойно мигающему огоньку, его противником был Корвел, и выходило, что сейчас преимущество над остальными имеют больной на всю голову старик и чужак.

Корвел и Алария. Худшие претенденты на роль нового Владыки. Но, видимо, такова жизнь.

Аролинг отказался от Игры и не жалел об этом ни капли. Пусть лучше этим занимается профессионал. В этой бойне не будет места благородству, о чем глава шестого клана и так догадывался, но действительно оказалась еще более жестокой, чем он ожидал. По трупам врагов пройдет самый злой, хитрый и циничный ублюдок. Человек вроде того, что представляет сейчас Аларию. Человек, способный немедленно убить соратника, если появилась такая возможность и если убийство сулит выгоду большую, чем, собственно, союз.

К тому же, смерть – это навсегда, и в ней тоже не будет никакого благородства. Это не единичная пуля, поразившая в самое сердце. Это мучительные ранения, контузии, гниющее мясо, оторванные конечности, сломанные и раздробленные кости, болезни, яд или удавка на шею. Что Корвел сделал с Представителем Хамайи, перед тем как убить, и предположить страшно.

К тому же, Аролинг, в конце концов, понял, о чем ему говорил отец.

Поэтому сегодня, на следующий день после смерти уже третьего участника Игры, глава шестого клана отправился в сад, где любил проводить время самый младший его племянник. Сестра назвала его в честь деда, и, как говорили слуги, парень пошел именно в него. Парню всего двенадцать лет, повлиять на него будет куда легче, чем на других. К тому же, мальчишка никогда не видел отца, и, быть может, дяде удастся его заменить, пусть даже на эту работу уйдут годы.

«Эту работу можно было начать еще в тот момент, когда она притащила его сюда и сбросила на попечение слугам, а сама уехала в город в свой дом, чтобы устроить очередную оргию без каких-либо помех», – с горечью подумал Аролинг, увидев паренька.

Невысокий, но довольно крепко сбитый мальчишка играл с большими фигурками солдат, переставляя их на ровной площадке, посыпанной песком. Вид у него при этом был весьма задумчивым, на лбу пролегли несколько горизонтальных складок, а губы иногда беззвучно шевелились.

Как есть юный стратег за работой. Явно не в мать. Да и, чего уж греха таить, не в дядю.

– Привет, – сказал Аролинг, подойдя к площадке вплотную.

Нерлиод вздрогнул и посмотрел на дядю. Судя по гримасе, он удивился, но уже через пару секунд его лицо приобрело отстраненное выражение.

– Привет, дядя. То есть глава.

Аролинг улыбнулся.

– Дядя.

– Привет, дядя.

– Играешь в войну? – спросил глава шестого клана.

– Да. Но мне немного неудобно. – Он с разочарованием ткнул одну из фигур. – У меня всего тридцать шесть солдат, но когда дерутся тридцать шесть человек, это… ну… Разве битвы тридцати шести человек решают судьбу мира? Поэтому приходится представлять, что один солдатик – это тысяча человек.

Как есть юный стратег. Вот только парень не знает, что судьбу всего мира сейчас может решить драка где-нибудь в подворотне один на один. Убийство одного крупного политика может решить судьбу целого народа. Но пока ему это и не нужно. Хочет мыслить глобально, не стоит его останавливать, просто нужно будет рассказать о том, что и тонкий укол в сердце, и выстрел из сотни пушек могут иметь один эффект.

Вслух же Аролинг сказал:

– Я могу заказать тебе фигурки, изображающие целые взводы.

А вот теперь юный Нерлиод очевидно обрадовался и не пытался эту радость скрыть.

– Спасибо, дядя!

– А сейчас покажи, где у тебя скрыт резерв.

– Резерв?

– Конечно. Кто, по-твоему, должен добить отступающего противника? Или заткнуть брешь в обороне?..

Аролинг играл с племянником в солдатиков, испытывая невиданное ранее спокойствие. Конечно, Халн может выиграть для него эту Игру. Но, самое важное, у Аролинга будут годы, чтобы победить в следующей битве. Не для себя, так для юного Нерлиода.

Несмотря на совсем не юношеский возраст, глава шестого клана впервые смотрел в будущее так далеко. И если он сейчас сделает все правильно, он может быть спокоен за это будущее.

* * *

Осенняя распродажа закончилась, и работорговцы уже больше двух недель двигались на юг, где предпочитала зимовать большая часть их движущихся поселков. И дело вовсе не в более мягком климате. Наоборот, северное побережье, омываемое теплым течением, сулило куда более мягкую зиму, чем пустыри в глубине материка.

Их просто не любили. Бывало, что работорговцы, вставшие лагерем рядом с крупным городом или группой ферм, просто не переживали зиму. Достаточно одного обвинения в воровстве людей или буквально первой пропажи кого-то из местных пьянчуг, чтобы толпы местных начинали осаждать лагеря. И никого особо не смущал тот факт, что буквально пару месяцев назад осаждающие покупали у осажденных рабочую силу. Обычно это кончалось плохо, ведь работорговцы не отличались смирным характером, и на насилие отвечали насилием.

И, конечно же, не стоило забывать – кочевые лагеря образовывали что-то вроде племен древности со своим закрытым социумом и своими, порой весьма специфическими, традициями. Никто кроме самих торговцев людьми не знал об их обычаях и верованиях, но слухи ходили самые отвратные. Работорговцы эти слухи не подтверждали, однако и не опровергали, что только усиливало ореол загадочности. И, конечно же, всеобщую неприязнь.

Впрочем, кое-какие традиции кочевники не скрывали. Наоборот, некоторым избранным за определенную сумму можно было в них поучаствовать или хотя бы посмотреть со стороны.

Одной из таких традиций и являлись бои рабов. Проходили они везде одинаково – где-нибудь на пересечении торговых путей собиралось несколько обозов, которые вставали на пару дней лагерем. Каждый обоз отбирал пару бойцов из числа нераспроданных за осень рабов, которых сочли недостаточно ценными, чтобы кормить их всю зиму, и на сооруженной из подручных средств площадке начинались бои.

Наверняка, победители высоко ценились среди рабов, а их владельцы получали благословение богов или духов, в которое верило каждое конкретное племя. Ивалле на это было абсолютно плевать.