Продавцы мечтаний

Это продолжалось уже три дня.

Орайя умирала долго. Она не приходила в сознание, лишь изредка стонала, от чего на её губах пузырилась кровь. Антон рыдал, стискивая её левую ладонь, и не знал, как помочь. Он перевязал её рану бинтами из аптечки, найденной на снегоходе. Вколол ей шприц какого-то препарата, название которого не мог прочитать из-за слёз. Но всё было без толку.

Когда кровь перестала пузыриться на её губах, Антон отрезал себе прядь её волос, поцеловал любимую в щеку и сел на снегоход. Похоронить её он всё равно не мог.

Бензин кончился на исходе дня. Его больше никто не преследовал, хотя Антон был бы рад, если б кто-нибудь догнал его. Так он мог бы присоединиться к Орайе. Но баки у всех вездеходов одинаковые, а преследователи, видимо, оставили часть горючего на обратную дорогу.

Этой же ночью кто-то сжёг весь лес. Антон долго стоял и глядел в небо, с которого сыпались снаряды с напалмом, и сжимал в кулаке прядку волос. Это был подходящий похоронный костёр для Орайи, кто бы его на зажёг.

Лес догорал ещё долго. Антон видел огненное зарево даже следующей ночью, когда, свернувшись в клубок, валялся на снегу и ждал, когда замёрзнет. Но погода подвела. Задул влажный и по-весеннему тёплый ветер. Потом пошёл снег. Антон пустился в дорогу, лишь в тот момент, когда чуть не превратился в сугроб.

Деревья становились всё реже. Кажется, землянин возвращался не в ту сторону, откуда они пришли. Но ему, в принципе, было плевать. Всё равно с дирижаблем один он бы не управился. Да и куда ему теперь лететь?

Правая рука вновь начала чудовищно болеть. И дело было уже не в рваных связках. Ныла рана на руке. Антон раз снял куртку, чтобы посмотреть на неё, но больше не рисковал. Края раны распухли и почернели, от неё дурно пахло. Вскоре запах стал ещё хуже, и правый рукав насквозь промок от гноя. Но это было радостной вестью. Возможно, он скоро присоединиться к Орайе.

Вечером четвёртого дня Антон наткнулся на людей. Это был большой лагерь, со множеством машин, рядом с которыми стояли платки и полыхали костры.

Антон бросился на сторожей с воплями, надеясь, что его застрелят, но те лишь оглушили обессилившего путника и поволокли куда-то. Его забросили в самую большую палатку, стоящую у внушительной машины или, скорее, танка.

– Кто это?
– с интересом спросил бородатый мужчина, с аппетитом поедающий кус зажаренного мяса.

У Антона свело живот от голода. Но вслед за голодом появилось отвращение. На столе рядом с бородатым лежала человеческая берцовая кость.

– Не знаю, - буркнул один из сторожей.
– Пришёл из леса, пытался напасть. Я бы его сразу к остальным отправил, но рожа у него больно знакомая.

Людоед внимательно уставился на Антона. Землянин тоже мог поклясться, что видел где-то татуировку на его лице. Она изображала морду какого-то ящера.

– У тебя хорошая память, Ном, - сказал, наконец, людоед.
– Это человек женщины, которая известна под прозвищем Капитан. Антен, кажется?

– Антон. А ты Хаз. И ты, кажется, не ешь человеческое мясо.

– Умница, я Хаз. И я ем человеческое мясо, просто некоторые чистоплюи вроде Капитана этого не знают. Надо будет заломить за тебя цену побольше, она ведь перестанет с нами работать после этого... Но ты один. И что же ты потерял в этом зимнем лесу? И где Капитан?

– Не знаю.

– Странно. Капитан всегда держится за своих людей.

– Хаз на миг задумался.
– Что ж. Мы с Капитаном переделали множество дел, и много помогали друг другу. Так что, ты нам человек не чужой. Покормите его. Кашей, я думаю. А в ближайшем городе, где мы встанем, наконец, на чёртову зимовку, мы попробуем связаться с Капитаном и потребовать выкуп. Она ведь ещё жива, Антон?

– Не знаю.

– Что ж, в любом случае мы сможем продать тебя в рабство, парень ты крепкий. И чем это пахнет?

– Он, кажется, ранен.

– Обработайте и перевяжите. А теперь дайте мне поесть. Эй, парень, будешь себя плохо вести, пойдёшь на обед.

Но Антон уже его не слышал. Впервые за последние три дня он спал.

Он сидел, свернувшись в клубок, и плакал.

Так плохо Антону не было никогда. Зеленоглазая девочка лежала рядом с ним и смотрела в небо невидящими глазами.

– Вот ты где, - ласково сказал кто-то рядом.

Подняв зарёванное личико, Антон увидел некрасивую кривозубую девушку.

– Она умерла, - обиженно сказал он.

– Конечно, умерла. Но мы можем её оживить. Вернее, я могу её оживить.

Антон встрепенулся. В нём снова проснулась надежда.

– Оживить? Как?

– Ты должен мне помочь, помнишь?
– хитро улыбнулась некрасивая девушка.

– Помню. Что мне надо сделать?

– Ты знаешь. Помоги мне захватить вон тот белый домик, где живут злые дети, которые бросали в тебя камнями. И тогда я оживлю эту прекрасную зеленоглазую девочку. Ты ведь её любишь?

– Да.

– А тех детей любишь?

– Нет.

– И сделаешь всё, чтобы Орайя снова была с тобой?

Орайя... окровавленный снег... Слёзы.

– Да.

– И ты знаешь, кто я?

– Алария, - жёстко сказал Антон, поднимаясь.

– Умница. И ты же знаешь, что я буду обладать практически божественным могуществом, когда стану Владыкой? Я клонирую Орайю. Со всеми её воспоминаниями. Если этот клочок волос, который ты сжимаешь в руке, принадлежит ей.

– Что мне надо сделать?
– повторил вопрос Антон.

– Ты знаешь, - повторила свой ответ Алария и бросила на землю нож.

Антон подобрал его и пошёл к белому домику.

Он вышел из домика через четверть часа. В его руке был зажат окровавленный клочок волос Орайи.

Дети были мертвы. Теперь ничто не помешает ему восстановить этот домик. Но сначала придётся отнести трупы в ту яму.

"И сейчас у меня есть нож... И плевать, что потом я не смогу выбраться оттуда".

Конец второй части.

Часть третья. Злая игра

Глава первая

– Раб спокойный, уравновешенный, покорный. Крепкий. Может выполнять тяжёлую физическую работу. Хорошо дерётся, но для хозяев не представляет никакой опасности. Одна проблема - не ест человечину.

– Мясо не проблема. Да и тяжёлые работы выполнять ему не придётся. Меня интересует одно - не сильно ли он меченый? А то знаю я ваши методы воспитания.