Продавец цветов

В следующее мгновение я была уже на ногах и заносила здоровую руку для добивающего удара. Азиат корчился на полу передо мной, закрывая обеими ладонями разбитую переносицу. Его глаза были широко раскрыты, и в них полыхал какой-то страстный немой призыв. Он беззвучно зашевелил губами, видимо, взывая о помощи к своим воинственным духам. Но они в этот момент скорее всего были заняты другими неотложными делами, и ни один из них не снизошел до его просьб.

Вместо помощи свыше его глаза увидели летящий в лицо кулак. И он принял единственно верное действие: его сознание благоразумно отключилось, прежде чем второй удар снова разбил бы ему лицо. Глаза азиата как бы подернулись мутной полупрозрачной пеленой. Но, несмотря на большой боевой опыт, у меня не было повышенной кровожадности, столь свойственной мужчинам. Буквально в нескольких сантиметрах от его лица я резко согнула руку в локте, и вместо сокрушительного удара в лицо азиат получил не очень сильный толчок локтем по скуле.

Конечно, я не могла остановиться мгновенно, и нельзя сказать, что удар локтем был похож на ласковое заигрывание пушистого котенка, но все же это было несравнимо с тем взрывным эффектом, который мог бы превратить его плоское лицо в кровавую кашу.

В это время сверху донесся какой-то неопределенный шум. Вполне возможно, что кто-нибудь из жильцов закрывал дверь своей квартиры. Но могло оказаться и так, что один из нападавших или даже они оба пришли в себя и теперь стремительно спешили вниз, чтобы взять реванш за свое недавнее поражение.

Я быстро повернулась к Соболеву. Мне показалось, что схватка с азиатом растянулась на долгие минуты, но на самом деле в реальности прошло не больше нескольких секунд. Во всяком случае, Соболев по-прежнему находился в той же позе на коленях. Шум сверху усилился и превратился в отчетливый топот человека, бегущего вниз по лестнице. Я быстро схватила Соболева за ворот и, немилосердно тряхнув, подняла его на ноги. Следующим моим движением было весьма бесцеремонное подталкивание его по направлению к выходу.

От резкого рывка и не сильного, но жалобного треска ткани мой подопечный пришел в себя. На его лицо начало возвращаться выражение владельца крупной торговой фирмы, которое, впрочем, очень быстро, если не сказать мгновенно сменилось возмущением и негодованием по поводу столь неуважительного отношения к его персоне. Он только было раскрыл рот, чтобы облечь свое недовольство в словесную форму, но я одним движением опять развернула его лицом к двери.

— Быстро в машину! — прошипела я. — Заводи мотор!

Для большей убедительности я добавила ему легкого пинка коленом под зад. Однако, учитывая характер наших взаимоотношений по типу хозяин — наемный работник, я сделала это со всем возможным в данной ситуации уважением: корректно и вежливо, показывая, что полностью признаю его главенство. Пинок быстро вернул моего работодателя с высоты его начальствующего положения в земную обыденность с ее реальными опасностями, и он, уже не задавая лишних вопросов, устремился на улицу.

Конечно, на улице могли оказаться еще недоброжелатели моего клиента, но я хорошо помнила, что в преследовавшей нас машине сидело трое. Однако на всякий случай, перепрыгнув через лежащего азиата, вслед за Соболевым я выскочила из подъезда. Других врагов на улице не было. Но оставались те двое в подъезде, а Соболеву нужно было время, чтобы успеть добежать до машины, открыть ее и завести двигатель. Наших очнувшихся преследователей необходимо было задержать.

Я не стала захлопывать подъездную дверь до конца, а оставила ее слегка приоткрытой. Сама же быстро заняла позицию сбоку от нее, плотно прижавшись к стене. Грохот шагов в подъезде стремительно нарастал. Я посмотрела в сторону Соболева. Он уже добежал до своей «девяносто девятой» и сейчас пытался вставить ключ в замок и открыть дверь. На мгновение звук шагов из подъезда внезапно прервался. Бежавший наверняка почти достиг двери и решил, чтобы не терять драгоценного времени, не утруждать себя изысканными манерами, такими, как открывание двери рукой. На все сто процентов я была уверена, что он сделает финальный прыжок, чтобы распахнуть ногой дверь на манер Брюса Ли.

Я резко развернулась и описала правой ногой в воздухе широкую дугу. Изгибом стопы я поймала голень вылетевшего из дверного проема первого нападавшего и резко подсекла ее. Он нелепо взмахнул руками, неуклюже выбросил их вперед и полетел на выщербленный асфальт.

Раздался приглушенный шлепок. Затем он быстро, но не очень ловко преодолел единственную ступеньку, и покатился по земле. Из дверей он вылетел настолько стремительно, что его движение было остановлено только столкновением с деревянной лавкой-калекой, стоявшей перед подъездом. Лавка устало и даже как-то обреченно скрипнула и покосилась набок еще сильнее.

Я сразу же напрягла слух: никаких звуков из подъезда больше не доносилось. Тем не менее на всякий случай я быстро обернулась и бросила взгляд в затененную глубину подъезда. Азиат все так же лежал в благоразумном беспамятстве. Его лицо сморщилось. Я еще раз напрягла слух, но второй нападавший свою деятельность пока никак не озвучивал.

Я развернулась и быстрым шагом отправилась к машине Соболева. За это время он успел ее завести и сейчас подавал поближе к подъезду. Проходя мимо поверженного здоровяка, скорчившегося у лавки, я посмотрела на него, широко развела руками и подарила ему милую извиняющуюся улыбку.

— Извини, дорогой. Так получилось, — как бы оправдываясь, произнесла я.

Но вместо того, чтобы достойно признать свое поражение, он завозился на земле и, увлекаемый жаждой мщения, попытался подняться. Но последние события настолько основательно потрясли и подорвали его физические возможности на ближайшее будущее, что он бессильно упал обратно. При этом он мелко задрожал, как дрожит старая лошадь перед так и не взятым препятствием, проливая горькие лошадиные слезы по безвозвратно ушедшей ипподромной молодости.

В этот момент из подъезда вдогонку мне раздался оглушительный рев, словно оттуда, как из туннеля, вот-вот должен был выскочить паровоз. Наверняка это был второй из нападавших. И, судя по доносившимся звукам, он представлял собой не просто разгневанного бесславным поражением человека с внушительным весом, а, по меньшей мере, носорога, неосмотрительно потревоженного неумелым охотником в период брачных игр.

Я посмотрела вперед и быстро оценила обстановку: соболевская машина была уже совсем близко и расстояние до нее я преодолела в несколько шагов. Что же касается второго нападавшего, то ни я, ни, уверена, мой клиент не горели желанием непременно встретиться с ним. Ни сейчас, ни в будущем.

Я распахнула дверь машины и приземлилась на переднее сиденье.

— Быстро, Семен Петрович! — скомандовала я. — Мы уезжаем.

Соболев кивнул в ответ, как вышколенный персональный водитель, и с силой утопил в пол педаль акселератора. Одновременно сзади раздался внезапный скрежет, и машину несильно тряхнуло. Я оглянулась и через заднее стекло увидела второго нападавшего, потрясающего кулаками. Видимо, я все же несколько недооценила его способности к быстрому перемещению в пространстве в состоянии крайнего возбуждения. Он не только успел выскочить из подъезда и преодолеть расстояние до соболевской машины, но и даже попытался ударить ее по багажнику. Однако «девяносто девятая» уже набрала скорость, оставив нападавших без нашего общества.