Продавец из книжного

— Это точно. Я так рада, что оказалась здесь. Если бы не тётя, я бы наверное не решилась бросить высокооплачиваемую работу, хорошую должность... Но это всё так давило на меня.

Женя кивнул. Он прекрасно понимал чувства Лины, ведь сам последние несколько лет жил под тяжестью общественного мнения и мнения родителей, не в силах пошевелиться. Но сейчас он был действительно счастлив и свободен. Волен делать всё, что душе угодно.

После кофейни он отправился на консультацию к юристу, которого нашёл в интернете. Прежде чем думать о работе, Женя решил отдохнуть пару-тройку месяцев. Но чтобы потом с легкостью устроиться куда душе угодно, сначала нужно было оформить документы. Юрист подтвердил и дополнил информацию, найденную в интернете. Оказалось, что Женя, как лицо, утратившее гражданство, может получить вид на жительство за пятнадцать дней и решил, что чем быстрее сделает это, тем лучше. Ведь с этим документом он становился почти что полноправным членом российского общества, разве что не мог служить в армии и занимать высокие посты в государственных службах. Все остальные привилегии, как у граждан России, были доступны владельцу вида на жительство. К тому же в отличие от других документов, разрешающих временно жить в стране, этот действовал бессрочно и менялся как паспорт — по возрасту. Гражданства России Женя не то что бы лишился поневоле. В девятнадцать он добровольно отказался быть россиянином. Родители убедили его в том, что двойное гражданство в Южной Корее запрещено и у него просто не было выбора. Позже оказалось, что выбор и возможность сохранить гражданство всё-таки были, но на тот момент, Женя не знал об этом. У него не было времени думать и совет родителей он воспринял серьёзно. Они сказали: "не хочешь, чтобы тебя выслали из страны?". Конечно, Женя этого не хотел. Но тогда он был глупым ребёнком. Кто бы знал, что через несколько лет популярный айдол бросил всё и сбежит. Сейчас он немного жалел о том, что отказался от российского гражданства. Ведь будь он по-прежнему гражданином, не пришлось бы заниматься всей этой бюрократией. С другой стороны, юрист уверил, что через несколько лет гражданство можно получить снова или всю жизнь жить с видом на жительство. Женя согласился, что эта идея весьма неплохая. К тому же, он с усмешкой подумал, что после побега его могут лишить гражданства Южной Кореи и запретить въезд в страну. Да, возможно это было не реалистично, но общество с его мнением, которое буквально правит Кореей, могло и не такое выкинуть. Не раз Женя слышал истории о том, как каких-нибудь несчастных ложно обвиненных в чем-то актеров или певцов начинали ненавидеть и в один момент некогда популярные личности становились изгоями общества. Их карьера, репутация и жизнь были полностью разрушены и далеко не все находили в себе силы снова подняться туда, откуда их сбросило общество. Но этого Женя не боялся. Даже если его возненавидит вся Южная Корея, родители и нуна всё равно будут его любить. А Джи Цзянь так и вообще китаец!

Взросление

Уже через месяц Жене выдали вид на жительство. Заветный документ можно было получить и быстрее, просто торопиться никуда не хотелось. Обо всех делах Женя каждый день сообщал брату Цзяню и периодически писал нуне. Она похвалила его за сообразительность и подметила, что младший брат наконец повзрослел и стал настоящим мужчиной.

А Женя всё это время занимался тем, что ему нравилось: читал книги, гулял, правда пока ещё в кепке и солнечных очках, которые куда меньше смущали людей, чем маска, и общался с Линой. Они теперь встречались не только в кофейне. Однажды после работы Лина предложила устроить пикник на пляже. Они заказали пиццу, арендовали два лежака и остаток дня наслаждались компанией друг друга, морем и вкусной едой.

Была середина апреля. Солнце пригревало уже совсем по летнему, но холодный ветер периодически напоминал, что пока ещё весна. Некоторые уже купались, а Женю от одного только вида людей в холодной воде пробирала дрожь. Он был не из тех корейцев, что всю зиму ходят в сланцах. К тому же, мама с детства приучила его надевать шапку.

В один из теплых весенних вечеров они с Линой сидели на пляже и разговаривали.

— Мне всё интересно... — начал Женя.

— Почему меня так зовут? — Лина обнажила зубы в легкой улыбке.

— Читаешь мысли что ли?

— А то! — она усмехнулась. — Вижу людей насквозь.

После этой фразы Женя почему-то напрягся. Хотя они общались уже больше месяца, он по-прежнему молчал о своём недавнем прошлом. Внезапно осознав реальность происходящего, ему вдруг стало не по себе. Почему она сказала об этом? Может, Лина знает о нем больше, чем Женя рассказывал? Может, уже в курсе о тайне, которую он пытается скрыть? Он машинально сглотнул, стараясь не показывать, что боится и криво улыбнулся.

— Да не переживай, я просто шучу! Хотя, я действительно вижу людей. Не насквозь конечно... Но сразу отличаю хороших от тех, что с гнильцой.

— А я из каких?

— Ты определенно хороший. Конечно, не рассказываешь о себе слишком много. Но мы ведь знакомы всего ничего, — она пожала плечами, давая понять, что не вдаваться в подробности своей жизни — это нормально и Женя успокоился.

— Так почему тебя так зовут?

— Мама пересмотрела иностранных сериалов! — отозвалась Лина, а потом тут же добавила: — Шутка! Просто мой папа испанец. Он учился по обмену в Москве и познакомился с мамой. Папа неплохо владел тогда русским, а ещё он очень харизматичный и просто красавчик. Они влюбились, поженились и прожили вместе десять лет. Когда мне исполнилось девять, родители развелись. А за два года до этого мы приезжали сюда, отдохнуть. Тут тогда уже жила моя тётя. Может быть поэтому я решилась на переезд. С этим местом связаны последние теплые воспоминания, когда мама и папа были ещё вместе, — выговорившись, она замолчала.

Лина шумно выдохнула, словно выпуская остатки душевной горечи, скопившейся в сердце. А потом снова широко улыбнулась. И хоть в глазах отразилась грусть, она, казалось, не жалела о том, что было.

— А мне интересно... Раз ты из Оренбурга, может ты казах? Там ведь совсем рядом Казахстан.

— Неплохие познания в географии! — усмехнулся Женя. — А я похож на казаха?

— Не знаю. Я была в Оренбурге очень давно, там в торговом центре видела казахов. Для меня все азиаты на одно лицо, — сказала Лина.

— Для меня тоже, — сообщил Женя и оба рассмеялись.

— Так кто ты по национальности? Я наполовину чистокровная испанка, наполовину русская. Ну русская — это не точно, может немного еврейка и даже чуть-чуть армянка. Но из пятидесяти процентов — на двадцать пять я точно русская.

Женя улыбнулся, залюбовавшись своей пока ещё подругой. Даже в ночи она была так изысканно прекрасна, а тусклый свет фонаря оттенял и подчеркивал нежные линии лица. Такая интересная, необычная. Она не знает о его прошлом совершенно ничего, но общается как с давним другом. Неужели, такое возможно? Неужели бывают люди, которых не волнует то, что было, а только сам человек — какой он есть сейчас? Неужели, её и правда не волнует жизненный багаж? Может, она спросит об этом позже?

— Может ты якут? — Лина прервала поток мыслей Жени и он, словно очнувшись, часто заморгал. — Или... Я не знаю. Китаец? Твой папа китаец?

— Мой папа кореец, как и мама. И сестра. И я тоже кореец, — наконец отозвался Женя.

— О как интересно! Получается, у нас с тобой эдакие приключения иностранцев в России?

— Хах, что-то вроде того, — поддержал шутку Женя.

Хотя назвать корейца иностранцем в многонациональной России было сложно, испанец, точнее испанка, вполне подошла бы под такое определение. Да и то Лину не назовёшь иностранкой, ведь она родилась и выросла здесь. А вот Женя в своём нынешнем положении и с паспортом другой страны вполне смахивал на иностранца.

— Я пятнадцать лет прожил в Южной Корее, — с удивлением для самого себя внезапно выпалил Женя. Но решив, что этой информации хватит, умолк.

— То-то говор у тебя интересный! А я всё не пойму, ну что не так! — воскликнула Лина, хлопнув себя ладонью по бедру от восторга.

— А что не так? Сильно слышно?

— Не то что бы... Я просто жила в Москве, слышу чистый московский говор и отличаю его от других. Ну вот, к примеру, местный, точнее, кубанский. Его ни с чем не спутаешь, но многие приезжие быстро ассимилируются и начинают так же гэкать и шокать. То есть местного от приезжего уже сложно отличить. И вот я точно знаю, как разговаривает мой дядя. Его уральский говор почти похож на московский, за исключением некоторых слов, вроде "айда". В Москве так не говорят, но я от него знаю, что это значит "идём", — пояснила Лина.

— Так а я как разговариваю?

— Скажем так, слишком хорошо. Слишком идеально. Что-то вроде московского говора, но с примесью чего-то непонятного. В общем, слышно, что много лет ты говорил и думал на другом языке. Не знаю, как это научно объяснить, я не лингвист ни разу, — улыбнулась Лина.

— Так это хорошо или плохо? — не унимался Женя

— Да всё хорошо! Я просто объясняю, что заметила это. Другие может и не заметили бы. Кстати! Есть у меня знакомая. Она русская, но много лет жила в Штатах, а недавно вернулась в Россию. Так вот, она разговаривает с забавным акцентом и не понимает некоторых русских шуток или слов. А ты?

— Да я с родителями и сестрой часто по-русски разговаривал. Навык вроде бы не потерял. Ещё мама наняла для меня репетиторов. Так что я и корейский учил, и английский, и русский в придачу. А пару лет назад начал учить китайский. У меня есть друг, он — китаец.

— Так интересно. Значит ты у нас полиглот?

— Не сказал бы, скорее просто любитель... — отмахнулся Женя.

— Ой, ещё и скромничаешь!

Так они разговаривали обо всём и почему-то доверяли друг другу. Люди, которых, как им казалось, никто особо не понимает. Они нашли друг друга совершенно случайно или, может, как сказал Джи Цзянь — это судьба? Каждый вечер перед сном Женя думал о прожитом дне и рассматривал игрушечного котика, сшитого руками маленькой девочки. В теплом свете ночника он выглядил почти что настоящим и хранил в своем плюшевом сердечке много воспоминаний. Они были плохими и хорошими. Женя знал, что со временем всё плохое забудется и останется только тепло и радость прошедших дней. Кусочки жизни, о которых он будет говорит с улыбкой на устах, а не болью в душе. Именно такие дни он проживал сейчас. Дни, о которых будет с теплом вспоминать и память о которых надеялся сохранить на долгие годы. За этот месяц он немного успокоился и даже расслабился. Он больше не боялся выходить на улицу и смело шагал мимо прохожих, будто на нём была шапка-невидимка.