Продавец крови

— Я ее прирежу! — в горло уперлось холодное лезвие ножа, который я выронила, когда грянулась об землю.

Надя обернулась, глядя куда-то вверх — так, по крайней мере, мне казалось с земли. Я застыла, успев выставить блок, когда нож пошел к горлу. Острие ходило ходуном и царапало кожу. Эта истеричка меня и так прирежет!

Рука задрожала под напором, так сильно Надя давила. Она крутила головой, словно нас обходили с двух сторон и истерично орала, угрожая меня убить, если они не остановятся.

Я часто дышала, думая, как между выдохов втиснуть вопль — слишком быстро все произошло.

— И что это для тебя изменит? — спросил Эмиль откуда-то слева. — Зарежешь, мы тебя убьем. А если сдашься, то нет.

Обидно, когда заложник вдруг понимает, что не слишком-то он ценный.

— Убери нож, — это уже Феликс, голос донесся с другой стороны, они действительно обошли нас, готовясь к атаке. — Убирай, пока не пристрелил!

Лезвие еще тряслось у моего горла, но уже чуть дальше, словно Надя сомневалась.

— Как хочешь, — сказал Эмиль, и охотница сразу отбросила нож и подняла руки, растопырив напряженные пальцы.

Я догадалась, что он в нее прицелился, хотя со своей точки видела только бледное небо в высоких тополях.

— Все-все, сдаюсь! Не стреляй!

Обзор загородил Феликс, протянул мне руку и помог встать. Мир, наконец, обрел устойчивость. Почему-то вампир ухмылялся, словно услышал злую, но забавную шутку — что-то его радовало.

Локоть снова ныл — левой рукой я остановила удар, и теперь она мелко дрожала от сверхусилий. Шелк прилип к ране — снова кровит. Но это такие мелочи по сравнению с ножом, торчащим в горле…

Я отбросила волосы с лица и обернулась: Надя сидела в траве, подняв руки. Насмерть перепуганная, но в глазах ненависть. Она следила, как кружат вампиры, оценивающе ее рассматривая.

— Она из их группы, — сказала я. — Я ее помню.

— Пойдем, поговорим, — наконец решил Эмиль.

Феликс схватил ее за тонкие руки и заставил подняться. Изловчившись, она вцепилась ему в лицо и таки пропахала щеку ногтями, прежде чем он ее скрутил. Эмиль без интереса наблюдал за стычкой.

Феликс за волосы задрал охотнице голову, и я увидела ее перекошенное лицо.

— Вот она, наша красавица, — едко сказал он. — Морду мне расцарапала!

На щеке осталось несколько розовых следов. Судя по ненависти в глазах, Надя в своем поступке не раскаивалась. Но это только пока. Вампиры — очень злопамятные твари. Никогда с ними не связывайтесь.

Охотницу потащили обратно. Я шла следом, глядя им в спины. Она извивалась, пытаясь вырваться, но Феликс волок ее без особых усилий.

Мы вернулись к обваленному входу в тоннель. Он толкнул Надю, та бухнулась в гравий, по очереди нас оглядела и задержалась на мне. Разумеется, меня она узнала, хотя с последней встречи мое лицо немного изменилось — слишком много адреналина и мало сна.

— Где Егор? — устало спросила я.

Вместо нее ответил Феликс, увлеченно рассматривающий добычу.

— В ангар я сходил, не было там никого. По крайней мере, я там никого не услышал. А девчонка эта в роще пряталась, кого-то ждала, что ли, или следила.

— Не знаю, — голос Нади стал глубоким и спокойным, хотя внешне она была на грани истерики.

Она сидела на земле, упираясь в гравий тощими руками, и нервно перебирала камешки. Наверняка знает, что никто не придет ее спасать — такие в ее группе порядки. Как говорил Игорь: на войне всегда жертвы.

Ну, жертвы, так жертвы. Быстрее расскажет.

— Что-то я опять жрать хочу, — весьма кстати ввернул Феликс.

— Моя очередь, — осадил его Эмиль, взгляд скользил по шее и тонким рукам девушки так же, как по мне, когда он учуял свежую кровь.

Он что, реально ее сожрет? Может быть, даже не один, почему нет. Ее-то точно жалеть не станут.

— Кто стрелял, Живцов? Где остальные? — мой бывший начал задавать вопросы, а терпение у него короткое.

Надя съежилась и опустила голову. Я присела на корточки, пытаясь поймать взгляд. У меня кружилась голова, болела рука, я была уставшей и голодной — мне не хотелось вытягивать информацию клещами.

— Быстрее расскажешь, больше шансов, что все не совсем плохо закончится. Я серьезно.

Надя ссутулилась, ветровка натянулась на острых плечах. Тело напряглось, словно перед броском, она сжала ладони, набирая полные горсти гравия.

Охотница резко подняла голову: в глазах было столько ярости и огня, что я отступила. Ее лицо было обращено ко мне, а не к вампирам. Это меня она ненавидела.

— Какая же ты дрянь! — прошипела она. — Что б они тебя сожрали толпой! Знаешь, как называют тех, кто выдает своих вампирам? Крыса!

— Чокнутая фанатичка, — ответила я. — Еще вопрос, кто тут крыса.

Надя в меня плюнула. Слюна попала на многострадальный плащ.

— Я ничего не скажу! — запальчиво крикнула она.

— Ладно, — буркнула я.

Урок на будущее — с фанатиками договориться невозможно. Я отошла к Эмилю, давая понять, что закончила с вопросами.

— Попробуй ты, — предложил он брату. — Но потом она должна суметь говорить.

Глава 41

Феликс обошел охотницу, с интересом рассматривая со всех сторон. Увиденное ему не понравилось, и он показал крупные клыки.

— Худая. Не люблю глодать кости.

Надо же, а мои кости его не смутили.

Надя напряженно следила, как Феликс сужает круг. Если не поддерживать должный уровень страха в группе, вряд ли добьешься фанатичной ненависти. А шрамы Егора — отличная страшилка. Хотя, может у Нади есть свои, слишком затравленный у нее взгляд.

Она держала дистанцию, ползая по пятачку гравия, не спуская с него глаз. Я видела, что она пытается сглотнуть и у нее не выходит.

— Я почти ничего не знаю, — залепетала она. — Почти ничего!

— Ну, это ты им расскажи, а не мне, — кивнул на нас Феликс.

Он наклонился, протягивая руку, и Надя швырнула в него горсть гравия. Камешки полетели в грудь и скатились на землю. Он схватил ее за шею и швырнул в гравий ничком. Тот же прием: я со стороны увидела, как именно он провернул это со мной.

— Скажу, скажу! — завизжала она, когда ее голову придавили предплечьем.

Она крутилась, пытаясь вывернуться, и колотила руками.

— Стоп, — сказал Эмиль и кивнул мне, мол, вперед.