Продавец лошадей

Теперь орава ребятишек танцевала вокруг шарманщика, который снова начал играть. На некоторых детях были бумажные шляпы, а некоторые вплели в лохмотья ленты. Детвора смеялась, пела и танцевала. Смеялась и пела. Джуд гадал, сколько из них преставится за зиму.

Прошел почти час. Многочисленные башмаки и копыта животных взбили мокрую траву в вязкую грязь, у Джуда закоченели ноги, и он переместился вглубь палатки, ближе к сиянию угольной печки. Подошла за подаянием нищенка с младенцем, чей живот раздулся от голода. Джуд дал ей корку от пирога и произнес назидательную речь о беззаконии, расточительстве и транжирстве. За этот час Джо Хиггинс принес Джуду еще две рюмки рома, и когда народу в палатке прибавилось, несколько мужчин и женщин затянули песню. У Сент-Агнесс на прошлой неделе случилось кораблекрушение, и кое-кто набил карманы. К вящему раздражению Джуда, ему об этом не сказали, пока всю лучшую поживу не растащили.

Короткий день сжимался как кулак. В сумерках морось прекратилась, но на небе угрожающе висели тучи, в готовности оросить землю.

— Мастер Пэйнтер.

Это был Уилл Барагванат, расплывшийся в улыбке.

Джуд посмотрел на него с достоинством, но не заговорил.

— Мастер Пэйнтер, я привел Солтэша, чтоб ты поглядел.

Джуд осушил кружку и задумался о жизни. Спешить некуда. Ему хотелось встать и объявить всем собравшимся в палатке, что пришло время для раскаяния, время отринуть грешный путь и повернуться лицом к Господу, прежде чем будет слишком поздно, прежде чем они сгорят в геенне огненной, в аду и вечном проклятии. На эту тему у него имелось много заготовленных вариаций, и сейчас Джуду не терпелось их выложить.

— Мастер Пэйнтер.

— Оставь меня в покое, — отмахнулся Джуд от попытки помочь ему подняться.

Но всё равно встал и зашагал к выходу, хотя палатка почему-то резко накренилась. В двери Джуд обернулся, чтобы зычным голосом обматерить собутыльников, но обнаружил прямо перед собой смазливую рожу Джо Хиггинса, держащего под уздцы ухоженную и симпатичную пегую лошадь.

— Это Солтэш, — сказал Барагванат. — Ему всего-то пять годков, он прослужит тебе еще целую прорву лет. И такой благонравный, ни одной дурной мысли в голове.

Славная лошадь. Аккуратная грива, здоровые лоснящиеся бока, короткий хвост с бантом. Конь не юный, это видно, но куда моложе Мата и совсем не такой унылый. Несколько лет точно будет хорош. Но...

— Я отсутствовал дольше, чем рассчитывал, — сказал Уилл. — Оказывается, Гунбелл дальше, чем я думал. Но ты только глянь на него. Никогда не работал на шахте. Принадлежал одной вдове, тетушке Мэри Сандерс, которая отошла в мир иной. Так что, сам видишь, мастер Пэйнтер, он точно стоит три гинеи. Что скажешь?

Джуд посмотрел на лошадь, потом на Барагваната, а затем на нищенку с младенцем, до сих пор топчущуюся поблизости в надежде получить еще какие-нибудь крохи. Он сплюнул на раскисшую землю.

— Три гинеи? Да брось. Видал я таких лошадей, вроде на вид хороши, а дунет ветер — и с ног сшибет. Как по мне, ничего хорошего. Забери его.

Несмотря на резкие слова, лошадь Джуду приглянулась — ее блестящая шкура и стать. Все будут таращиться, если он приедет на такой домой. Но три гинеи! Да ни в жисть!

Новые приятели купили ему еще одну кружку, и все трое снова расселись у входа. Одноглазый и однорукий Марк Джаго давно куда-то делся, и хотя с несколькими из присутствующих Джуд был шапочно знаком, доверительно посоветоваться было не с кем. Да и всё равно, он-то разбирается в лошадях получше большинства.

А домой добираться три мили или около того, вверх и вниз, вверх и вниз. После того как его чуть не убили, Джуд не любил долго брести в темноте.

Утки уже собрались спать, вода в пруду стала неподвижной и блестела в последних лучах солнца словно щит. Два лоточника зажгли фонари в надежде привлечь публику. В затуманенную голову Джуда вкралась мысль, что все-таки жаль продавать Мата.

После очередной пинты он снова начал размышлять о духовном, и когда, облегчившись, вернулся, немного нетвердо стоя на ногах, потому что земля постоянно норовила превратиться в крутой склон, то принялся рассказывать Барагванату и Хиггинсу, как Господь однажды ехал верхом на осле, а народ обмахивал его фиговыми листьями в приветствии.

— Я не стал предлагать его никому, кроме тебя, мастер Пэйнтер, — сказал Барагванат. — Но раз уж я купил твоего коня, то отдам всего... всего за две с половиной гинеи. Два фунта, двенадцать шиллингов и шесть пенсов. А? Что скажешь?

— Там была гора Миллионская [1] , — сказал Джуд, — и повсюду росли фиговые деревья. Вот. И тут появился Господь верхом на осле... — Он моргнул, снял шляпу и почесал голову. А потом обнажил два передних зуба в хитрой ухмылке. — Полторы гинеи. Столько он стоит. Возьму его за полторы гинеи. Ясно? Ни больше, ни меньше. И лучше мне отправляться сейчас, пока Пруди не подумала, будто что-то стряслось, как бывалочи.

— Нет, — ответил Барагванат. — Он обошелся мне в две гинеи, когда я купил его у сына тетушки Мэри Сандерс. Я потеряю деньги, так не годится. Две с половиной гинеи — моя последняя цена.

1

Джуд по своему обыкновению путает слова. Вот это место из библии: «Когда приблизились к Иерусалиму, к Виффагии и Вифании, к горе Елеонской, Иисус посылает двух из учеников Своих и говорит им: пойдите в селение, которое прямо перед вами; входя в него, тотчас найдете привязанного молодого осла, на которого никто из людей не садился; отвязав его, приведите. (Евангелие от Марка 11:1,2)

Они до одури торговались, пока не стемнело. Снова заморосил дождь. И наконец, сошлись на двух гинеях. Сели за стол, и Уилл купил еще по стакану рома всем троим. Выпив ром, Джуд нетвердой рукой залез в карман штанов и аккуратно, чтобы монеты не звякнули, выдав присутствие других, вытащил две золотые гинеи и неохотно вложил их в грязную лапу Уилла.

Выпили по рюмашке, чтобы обмыть сделку, и Солтэша передали новому владельцу. Теперь Джуд уже точно не мог идти, его взгромоздили коню на спину, он вцепился в гриву и пнул каблуками коню по бокам. Дернув поводья, указал путь, и лошадь поплелась в сторону Грамблера.

С каждой минутой становилось всё темнее, и Джуд мог определить дорогу лишь по колеям, по которым приехал. При мысли об удачной сделке его на миг охватила эйфория, но потом все потонуло в хмурых мыслях и предчувствии вселенской катастрофы. Он обругал сгрудившихся на дороге коз, и они прыснули врассыпную от его зычного голоса. Несколько редких прохожих поздоровались с ним, и он ответил парой слов, наполненных жалостью, ибо все они обречены гореть в аду.

Дважды он чуть не свалился и пожалел об отсутствии у коня длинной спутанной гривы, как у Мата, было бы за что ухватиться. Но вскоре взошла луна, и на фоне посветлевшего неба показались разрушенные дымоходы Грамблера. Джуд развернул коня к дому, смутно понимая, что Пруди уже наверняка спит. Лучше поставить коня в пристройку, и пусть останется там на ночь, а с утреца Джуд похвастается удачной покупкой перед старой кошелкой.

Джуд плюхнулся с лошади в живую изгородь, перекатился и кое-как вскарабкался на ноги. Земля под ногами ходила ходуном, как будто он в море. Он взял нового коня под уздцы и, покачиваясь, завел в пристройку. Солтэш как будто сразу во всем разобрался, а может, просто почуял, что к чему, и отошел в заднюю часть навеса, где до него не добирались ветер и дождь. Джуд решил, что накормит его утром, и открыл скрипучую дверь коттеджа. По дому раскатывался громогласный храп Пруди. Джуд снял шляпу и башмаки и рухнул подле нее.