Продай меня, если сможешь...

Попытка напрячь мысли отзывается в голове резкой болью, и я хватаюсь за виски. Все-таки надо попробовать отдохнуть. Пятнадцать часов в самолёте и нервные сутки высосали все силы. На всякий случай придвигаю стол к двери, чтобы незаметно никто не зашёл, прикрываю глаза и забываюсь беспокойным сном.

Просыпаюсь от того, что хочется в туалет. За окном уже стемнело на столько, что без настольной лампы в комнате ничего не видно. Придётся стучать в дверь.

– Эй! Вы меня слышите? Откройте! Я в туалет хочу! Эээй!- колочу в дверь ногой. Слышу шаги.

– Чего орешь, дура? Не услышит тебя здесь никто. Силы не трать.

– В туалет пустите.

– Черт! Ща! Жди.

Вагит открывает дверь и перегораживает мне дорогу, становясь в проеме.

– Руку давай.
– хватает меня за запястье и застегивает на руке металлический браслет наручников. Второй конец пристегивает на своей.

Спускаемся на первый этаж гаража и через боковую дверь выходим сразу в огород. На улице уже совсем темно, разглядеть что-то не получится, как не старайся. Определить своё местоположение по признакам лес и дачный участок просто невозможно. Сколько таких дачных домиков в пригороде, правильно, дохрена. Уже прошло много времени, а я так и не поняла, согласился ли Сергей заплатить выкуп. Или он там с головой залез в свою секретаршу и ему не до моих проблем. От этой мысли стало совсем плохо. Часто дышу, чтобы не плюхнуться попой на грядки и не зареветь.

– Ну ты чего застыла? Давай, делай дела свои.

– Расстегните наручники, пожалуйста.
– подаю руку своему охраннику.

– Нет. А то дёрнешь от меня ещё. Так давай и поживее.

Терпеть больше не получается, сгорая от позора и отвращения расстегиваю джинсы.

– Отвернитесь, пожалуйста.
– зачем я переодевалась в аэропорту? В платье сейчас мне было бы не так стыдно.

Вагит отходит на два шага, отворачивается и прикуривает одной рукой сигарету. Унижение - это самое слабое название чувству, которое я сейчас испытываю. Пытаюсь расслабиться и напрячь мышцы живота одновременно, чтобы закончить побыстрее, но живот скручивает от резкой боли. От неожиданности на лбу выступает испарина, и я пытаюсь не застонать.

– Ну что ты там застыла?
– мужик дергает меня за руку, но не поворачивается. И на том спасибо.
– Срешь ещё что ли?
– видимо, это была шутка, потому что Вагит начинает ржать.

Аккуратно разгибаюсь, встаю и застёгиваю джинсы. Боль больше не повторялась, осталось только тянущее чувство. Неужели месячные? Вовремя, ничего не скажешь.

– Встала? Ну иди тогда за мной, чего тупишь?
– явно начинаю раздражать мужчину.

– Вы уже позвонили на счёт выкупа?
– решаюсь задать, волнующий меня вопрос.

– Я этими вещами не заведую. Вот завтра утром приедет Марат, у него и спрашивай.

Заталкивает меня в комнату, отстегивает браслет и захлопывает дверь. Подхожу к столу и долго смотрю на тарелку с жижей, напоминающей гречку с тушёнкой. Не ела я почти двенадцать часов, наверно, стоит хотя бы попробовать этот ужин. Наклоняюсь, беру пластиковую ложку, стараясь не дышать, кладу кашу в рот. Делаю глоток и понимаю, что меня сейчас вырвет. Мечусь по комнате, но ничего лучше тарелки не нахожу, и меня выворачивает. Во рту горько от желудочного сока и мерзкой гречки, передергивая плечами, возвращаюсь к кровати и падаю, пытаясь подавить новые позывы. Это все нервы и плохая еда, хорошо, что не успела съесть больше. Меня начинает морозить, пытаюсь расслабиться и согреться, натягивая на себя покрывало, но ничего не выходит. В какой-то момент организм просто отключается самостоятельно, и я впадаю в полусон.

Сергей 13.

Самолёт задерживают уже на четыре часа, но больше всего бесит то, что сел телефон, а зарядку я зачем-то засунул в чемодан и сдал в багаж. Не могу позвонить и узнать, что с Катей все в порядке, что она долетела и ждёт меня дома. Да, черт побери, я хочу по прилёту видеть ее в своей квартире, и мне наплевать, как Дима это организует. На своей территории и в своей постели мне будет проще находить аргументы для объяснения.

Третья чашка кофе уже не влазит, сижу и гипнотизирую пенную шапку, пытаясь понять, как так вышло, что всего за несколько дней мой мир сузился до одной женщины. Не многомиллионный контракт, не ответственность перед инвесторами и сотрудниками, а именно Катя заставляет меня сейчас мчаться через океан, чтобы просить прощения. Оглядываю людей в зоне вылета, чтобы одолжить телефон или зарядку, но как на зло, не вижу ни одного русского.

Наконец-то объявляют посадку. Удобно усаживаюсь в кресле, прикрывая веки, но вдруг чувствую, как что-то твёрдое приземляется на мой лоб.

– Па-па!
– распахиваю глаза и вижу, что передо мной стоит на кресле двухлетний малыш.

– Извините, ради Бога, - искренне смущается мать.
– Это его первый перелёт. Он очень переживает, вот и спутал вас с отцом.

– Ничего страшного, - отвечаю женщине и понимаю, что поспать не удасться.

Малыш, получивший от мамы выговор, тихонько косится в мою сторону. Пушистые кудряшки делают его похожим на настоящего херувимчика. Разглядываю мальчугана и ловлю себя на мысли, что хочу, да эгоистично, но безумно хочу, чтобы Катя оказалась беременна. Тогда моя девочка не сможет уйти, а у меня появится шанс сделать так, чтобы она никогда об этом не пожалела.

Ребёнок в соседнем кресле начинает дремать, давая мне возможность провалиться в долгожданный сон.

Весь полет мой маленький сосед вёл себя прекрасно, раскапризничался только на санитарном досмотре, и их пропустили первыми. К тому моменту, как подошла моя очередь оголять живот, мерить температуру и демонстрировать ладони, прошло больше двух часов. С огромным облегчением забираю багаж и выхожу из терминала в ночную Москву.

После бразильской жары погода кажется прохладной, набрасываю пиджак на плечи и иду в сторону стоянки такси. Уже собираюсь погрузить чемодан в багажник, но вижу машину Димы, въезжающую на парковку. Из неё выходят Федор и технический директор Глеб. Делая знак таксисту, что машина не нужна, подхожу к ребятам.

– Что ж вы не всем офисом?
– пытаюсь шутить, но по глазам друга понимаю, что что-то случилось.

– Серёг, Катя пропала.

– Как пропала?
– я откровенно туплю.
– Не прилетела?

– Прилетела. Дима ее встречать приехал. Она вышла из терминала, его увидела и бежать решила, сама в машину к каким-то отморозкам прыгнула, подумав, что это такси. Димон просек, что дело плохо, за ней побежал, а мужик его шокером вырубил.

Пара секунд уходит на то, чтобы прийти в себя. Вдох-выдох.

– Что сделали? Выяснили кто?

– Номера пробили, автомобиль в угоне, проследили его по камерам до Дмитровского шоссе. Дальше небольшой промежуток слепая зона, ребята выехали на последнюю точку и нашли машину брошенной. Очевидно, что похитители сменили тачку, знали гады, где пересаживаться. Я отца привлёк. Его ребята местных бандитов, смотрителей подняли, а заодно и местных допрашивают. Найдём ее.

– Сколько времени прошло?

– Девять часов…

– Девять часов! И ничего! Ее же могли… - понимаю, что это истерика. Глеб молча протягивает открытую бутылку воды.

– В офис?

Киваю в ответ и сажусь на заднее сиденье.

– Прости шеф, - за рулём сидит совершенно потерянный Дима.
– Я ничего не смог сделать.

– Дим, к тебе претензий нет.
– хочу положить руку ему на плечо, но вместо этого засовываю в карман на обивке сиденья и достаю оттуда красную папку.

Рядом со мной садится Федор и вопросительно смотрит на документы.

– Откуда?

– Здесь лежали. Сам засунул.
– со всей дури луплю несколько раз переднее сиденье кулаками, пока в него не садится Глеб.