Проделки на Кавказе

3

В отношениях к книге удивительным образом перепле­лись интересы царского правительства и частных лиц, что само по себе необычно. Когда казнили книгу А. Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву», то рядовым лю­дям было все равно — будет ли, в конце концов, сохранена эта книга для потомства или не будет. Интересы их она никак не затрагивала.

С книгой «Проделки на Кавказе» было гораздо сложнее. Нашлось немало людей, которые, так или иначе, оказались связанными с нею. И многие из них страстно желали, что­бы книга не попала в руки читателей.

И дело было не в том, что читатели могли угадывать того или иного чиновника в образе Молчалина, или того или иного барина в образе Фамусова, как это было с пье­сой А. С. Грибоедова «Горе от ума». Нет! Е. Хамар-Дабанов на страницы книги поместил конкретные портреты кон­кретных лиц, подчас лишь изменив их фамилии.

К примеру, генерал Григорий Христофорович Засс был бы не прочь, чтобы о нем не узнали тех подробностей, ко­торые выставил на всеобщее обозрение автор «Проделок на Кавказе».

В романе он не назван по имени, а только как «кордон­ный начальник», но прозвище «черт», описание проис­хождения и наружности («пришлец от стран Запада, бело­волосый, с длинными рыжими усами») и страшный обычай отрезать черкесские головы сразу позволяли узнать в этом герое книги генерала Г. X. Засса, уже знакомого нам на­чальника правого фланга Кавказской линии. Е. Хамар-Дабанов беспощадно разоблачает его как одного из наиболее ловких составителей «победных» реляций.

Е. Вейденбаум, один из первых исследователей этой удивительной книги, в своих «Кавказских этюдах» приводит подробности биографии генерала Г.Х.Засса, которые позволяют нам ярче разглядеть в романе эту фигуру: «Он пользовался в своё время даже далеко за пределами Кавказа громкою известностью, как гроза черкесов, называвших его шайтаном, то есть чёртом. О его подвигах и военных уловках ходило множество легендарных рассказов, которые он умел поддерживать и распростарянь. Начальствуя кордонною (пограничною) линиею, он имел всегда возможность под тем или иным предлогом предпринимать набеги в неприятельские пределы. Ловко составленные реляции доставляли награды участникам этих экспедиций. Поэтому приезжая молодёжь с особенной охотою просила о прикомандировании к штабу начальника правого фланга. Засс ласкал людей со связями и давал им способы к отличию. За то благодарные «фазаны» с восторгом рассказывали во влиятельных петербургских гостиных о чудесных подвигах «шайтана».

Немецкий путешественник профессор К.Кох написал о Зассе даже целую монографию, основанную на рассказах земляков героя по Остзейскому краю».1

Заканчивает биографическую справку о «кордонном начальнике» Е.Вейденбаум характерными словами: «…Польза рыцарских подвигов Засса оказалась впоследствии очень сомнительною. В 1842 году Засс был удалён с Кавказа». Если мы вспомним, что первая публикация глав романа «Проделки на Кавказе» произошла в 1842 году, то напрашивается мысль о вольном или невольном совпадении появления романа и увольнения Засса. Не было ли громкое разоблачение «шайтана» той последней каплей, которая и решила вопрос о замене начальника правого фланга?

Очень желал бы уничтожения всего тиража романа и военный инженер Компанейский, которого знавшие его читатели-современники очень легко угадали под изменённым именем «Янкель-паша». Даже такие детали, как орден Льва и Солнца, привешенный на шее, красное, опухшее лицо, чёрные бакенбарды, растрёпанные усы и причёска – автор срисовал с натуры и сохранил в неизменности, как и его плутовские подвиги, о которых он распространяется на страницах романа.

А разве приятно было человеку прочитать о себе вот такие строки: «В комнату вошел белокурый человек ма­ленького роста. Он был в военном сюртуке, без эполет, расстегнут, и курил из длинного чубука с прекрасным ян­тарем. Черты его не имели никакого выражения: какая-то сладкая улыбка придавала ему вид притворной кротости; глаза, словно синий фарфор, были обращены на кончик носа; на темени виднелось безволосое пятно с отверстие стакана».

Эти подробности приведены с такой точностью лишь с одной целью: чтобы герой был узнан. И цель была до­стигнута. На этот раз речь шла о генерале П. Е. Коцебу (в романе его фамилия — Мешикзебу). Ни много ни мало, а он был тогда начальником штаба отдельного Кавказско­го корпуса! Но автор смело рубит сплеча и по этой влия­тельной фигуре.

Автор не боится последствий своего поступка — всена­родного осмеяния генералитета и офицерства Кавказской армии. В письме к шефу жандармов графу А. Ф. Орлову он объяснит свою смелость тем, что руководствовался «чув­ством личной мести, выводя некоторые характеры с нату­ры». Но, как мы увидим дальше, причины этого были куда сложнее.

Так или иначе, автор не жалеет черной краски для об­рисовки некоторых своих персонажей. Вряд ли был дово­лен собственной фигурой, точно срисованной с натуры, грек Найтаки, содержатель известной и единственной в Ставро­поле гостиницы, этот «маленький смуглый человечек с огромными черными бакенбардами», который так же, как Александра Пустогородова, встречал в свое время А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, А. С. Грибоедова, де­кабристов и размещал их в тех же номерах, так подробно описанных в романе.

Издевка над хитрым, играющим под простачка, а на деле очень изворотливым дельцом звучит в каждой строч­ке, посвященной этому человеку. Ни грамма уважения не нашлось у автора для этого персонажа. Разве он не был заинтересован в уничтожении всех книжек «Проделки на Кавказе»?

Но есть в этой книге персонаж, также жестоко развен­чанный, за которым не стоит конкретное лицо. Персонаж это необычный, ибо редко бывает, когда писатель вводит в свою книгу под тем же именем и с той же ролью чужого героя.

В 1844 году всей России был известен роман М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» и его герой Грушницкий. Автор «Проделок на Кавказе» вводит его в свою книгу и при этом доводит этот образ до омерзения.

Грушницких, наглых, бесстыдных, самодовольных, было достаточно в России сороковых годов девятнадцатого века. Они наводняли гостиные, театры, бильярдные, курорты, офицерские общества. Они презирали честных, порядочных людей. И автор «Проделок на Кавказе» подчеркивает все его недостатки. Так же, как в «Княжне Мери», Грушниц­кий и здесь по малейшему поводу хватается за пистолет либо за кинжал, Но, в противоположность лермонтовско­му Грушницкому, этот — трус.

«...Люди, подобные Грушницкому,—пишет автор,— не убивают; им необходимо только производить эффект: в том все их честолюбие».

Автор как бы хочет развить далее образ, созданный М. Ю. Лермонтовым, и довести его до гротеска.

За этим образом стояло так много людей с реальными фамилиями, что не стоило и усилий разгадывать лишь одного.

Но далеко не ко всем современникам автор относится с презрением и далеко не все герои «Проделок на Кавка­зе» обрисованы черной краской. Для многих из них на­шлось у, автора немало теплых слов. И, как отмечает один из исследователей книги «Проделки на Кавказе»—писа­тель А. Титов, эти люди составляли, как правило, лермон­товское окружение.

«В это мгновение вошли трое в столовую: высокий, тол­стый, видный собою полковник, низенький майор с боль­шими рыжими бакенбардами и офицер, которого Александр назвал бильярдным героем».

Первый из названных людей, по книге князь Галиц­кий,— это В. С. Голицын; как говорит автор устами Алек­сандра Пустогородова, «храбрый и умный человек. Он провел свою молодость буйно; поэтому мнение о нем раз­лично,— продолжает герой Е. Хамар-Дабанова,—но я це­ню его по уму и любезности в обществе».