Продолжение следует, или Воронежские страдания

— Ну да, а вы поступили благородно, решив его предупредить. Тем более что Щербатенко днем раньше, если не ошибаюсь, уже сделал нам письменное признание в том, что был просто вынужден, под угрозой и так далее, заказать своего бывшего партнера. Как вы думаете, суд вам поверит?

Гапонов молчал.

— Вот и я так думаю. Ну что, денег жалко? Так не ваши ведь. И заработаны неправедным путем. Вы ж в угрозыске работали, знаете…

— Деньги-то что? Вот! — он достал из сумки толстенький такой конверт и небрежно кинул на стол. Было похоже, что он так ни разу и не открыл его, ну разве что купюры пересчитать… мало кто может отказать себе в таком невинном удовольствии.

— А что вас еще не устраивает? — хмыкнул Турецкий.

Гапонов как-то многозначительно пожал плечами, вроде бы и развел руками, но мысль не сформулировал. Мол, что-то не так, а что конкретно, сказать трудно. Понимай как хочешь.

— Тогда у меня к вам, Михаил Григорьевич, будет еще одно серьезное дело. Я вам дам лист бумаги, а вы прямо здесь и сейчас напишите мне несколько фраз. Я надеюсь, вы сами поймете, зачем это необходимо. Текст примерно такой: «Господин Турецкий, мне известно, что вы занимаетесь делом Корженецкого. Я тоже имел к нему некоторое отношение. В конверте, который вам передаст портье в гостинице, находятся деньги, выданные мне указанным господином в качестве аванса за убийство его бывшего партнера господина Щербатенко, находящегося в настоящее время в Москве. Взвесив все обстоятельства, я решил отказаться от предложения господина Корженецкого и, не имея желания с ним больше встречаться, прошу вас оказать мне любезность и вернуть ему аванс. Магнитофонную запись нашего с ним договора я, исключительно для страховки и собственной безопасности, оставляю у себя. Пожалуйста, передайте ему эти деньги и скажите, что наш с ним договор аннулирован». Вот такой, с вашего позволения, текст, Михаил Григорьевич. Устраивает — пишите. С автографом в конце. И числом. А сами — до того, как я получу и открою конверт, — постарайтесь оказаться в поезде, следующем в Москву, или иной конечный пункт, который вы себе наметите. Это все, что я могу сделать для вас.

— А вот меня интересует, зачем вы это делаете? Какая вам личная польза? Не верю я во всякие там благодеяния и прочее.

— Это тем более любопытно слышать, притом что сами в «робингудов» игру затеяли! — засмеялся Турецкий. — Нет, никаких благодеяний. Просто, не поверите, мне понравилась ваша задумка — чисто по-человечески. Даже, скорее, как читателю приключенческой повести. С загадкой. И все. А еще понравилось то, что мне удалось ее довольно быстро разгадать. И я понял, в чем ваши основные ошибки. Вам бы посоветоваться со мной, да кто ж знал, верно? И потом я был уверен, что выстрелов никаких не будет, даже из пугача. И мне вас стало, извините, жалко. Как тех американских парней из истории про юного предводителя краснокожих. Помните, кино было — маленький рыжий Федя Стуков? И еще Вицин со Смирновым, которые потом драпали до канадской границы… Что, кстати, впору сделать сейчас и вам с зятем… Но я не слышу вашего решения. Неужели я так ошибся в вас? — Турецкий наигранно трагическим жестом вскинул руки.

Гапонов посмотрел на него с иронией.

— Да ладно, будет вам… Ваша взяла, что ж я не понимаю разве? Ручку давайте… Как вы там сказали?..

Турецкий сделал ораторский жест, выбросив руку вперед, собираясь начать диктовку, но Гапонов перебил его вопросом:

— А может, как-нибудь все-таки сумеем договориться? — и посмотрел с надеждой.

— Не-а, — отрицательно качнул головой Александр Борисович. — Вы ж мужчина, не теряйте времени, а то до канадской границы все-таки не близко…

Зазвонил его мобильник. Александр Борисович послушал и, сказав «угу», отключился. И добавил Гапонову:

— Начинайте. «Господин Турецкий, мне известно, что вы занимаетесь делом Корженецкого…», и так далее. Я выйду на секунду и сейчас же вернусь…

Глава шестнадцатая Под занавес

В начале рабочего дня провели оперативное совещание в городской прокуратуре. И на нем пришли к общему выводу, что основные следственные мероприятия по делу об убийстве иностранного дипломата, по существу, завершены.

Во-первых, установлено, что никакой конкретной политической подоплеки в этом уголовном преступлении не было. Если не считать, конечно, «политикой» нападение на каждого человека с другим цветом кожи, связавшегося с русской девицей. Вынужденно-добровольное признание участника драки, во время которой по ошибке был убит иностранный дипломат, в деле имеется.

Во-вторых, установлено количество людей, нападавших на иностранца, на женщину-бомжа, убитую следующей ночью, и на жителя города — Рахматуллина. Названы их клички и составлены приблизительные фотороботы данных лиц. Дальнейший их розыск ложится на плечи сотрудников местных оперативно-розыскных органов. Поскольку сам процесс поиска может затянуться на неопределенно длительный срок, дальнейшее участие московской бригады представляется уже необязательным.

В-третьих, идентифицировано орудие преступления, с помощью которого были убиты иностранец и женщина. Это колюще-режущее оружие, именуемое в просторечии «финкой». Участник драки Бугаев подтвердил принадлежность этого оружия своему товарищу по кличке Колун.

В-четвертых, во время обыска в автомобиле убитого дипломата, а также в помещении общежития, которое занимал его брат Симба, никаких веществ, содержащих наркотики, не обнаружено. Тем самым исключается одна из версий о том, что причиной убийства могли стать разборки между группировками торговцев наркотиками.

Ну и так далее.

Другими словами, миссию, ради которой прибыла в Воронеж группа московских сыщиков, можно было считать фактически выполненной. Что еще оставалось как бы за бортом расследования?

Начать с того, что до конца не установлена твердая принадлежность группы хулиганов к какой-то тайной политической силе. Политики обычно открещиваются от так называемых скинхедов как черт от ладана. Но — и это также хорошо известно — охотно пользуются при необходимости силовыми услугами этой, весьма неплохо организованной молодежной «субстанции». Поэтому полностью отрицать участие скинов в бандитском убийстве нельзя — до тех пор, пока не будут выявлены организаторы. А те, как наглядно показал Александру Борисовичу разговор у губернатора с участием местных «силовиков», определенно пользуются каким-то не совсем понятным покровительством начальника ГУВД.

Можно было бы, конечно, и его подергать в качестве свидетеля по делу о скинхедах, если перевести на них стрелку и начать вплотную разрабатывать эту версию, но вряд ли этого захочет губернатор накануне перевыборов. Кто у них кого поддерживает, неизвестно, но подковерная борьба — это и невооруженным глазом видно — не прекращается ни на миг. Так что, вероятно, не захочет губернатор жертвовать своим «силовиком». А потом — ведь разрешения сверху потребуются! Ни тут, на месте, ни в самой Москве санкции не получишь. Значит, нечего и нервы трепать.

Но можно поступить иначе. Переложить эту задачу на плечи областной милиции. Пусть сами разбираются со своими скинхедами, пусть средства массовой информации подробно освещают эти «разборки» и пусть население губернии само делает для себя соответствующие выводы. Нянек нет, никто тебе разжевывать и вкладывать в рот азы политики не станет — бери и лопай сам.

Вот, собственно, и вся миссия. Смородинов против такой постановки вопроса не возражал. Турецкий предполагал, что и прокурор тоже возражать не станет, не нужны им «варяги», сделали свое дело и — отваливайте. Тем более, не за славой приехали, и отнимать ее ни у кого не собираются.

Ну и Костя вряд ли станет возражать — ведь главный вопрос выяснили. Привели сюда дипломата, не политика и не наркотики, а сугубо личная, домашняя трагедия — смерть отца. Случай действительно исключительный — по своему трагическому невезению.

Плетнев со Щеткиным, видя, что свое дело сделали, готовы были отчалить в столицу в любой момент. У Смородинова к ним тоже вопросов больше не было. Мужики сделали свое дело, оперативно помогли. Ну а для того чтобы завершать начатое дело, требовалось теперь как минимум поселиться в городе надолго и начать медленную и тщательную оперативную разработку. Но по привычке, пока есть возможность, не бросать неоконченного дела, они поехали в бар, надеясь, что там случайно может оказаться кто-нибудь, похожий на тех, кого пытался описать Бык. На всякий случай, больше даже от нечего делать. Ну и пивка хорошего попить.