Продвинутый аккаунт

— Не хочешь, значит, по-хорошему, — проговорила Люськина одноклассница.

— Слышь, ты вот реально думаешь, что он по твоей просьбе станет на меня наезжать? Вообще-то Вахтанг, как бы, пацан с понятиями, мне кажется. Но так и так советую не пробовать. Потому что, если станет, не хило я ему репутацию подмочу, вот что, — заявил Пашка.

— Знаешь, Соколов, вот я сильно не уверена, что ты будешь рад, если я начну разбираться, откуда у шушеры из маргинальной семейки, из которой, к тому же, батя свалил, деньги на ресторан, где самый дешёвый салат три тыщи стоит, и на букеты с доставкой, — серьёзно припечатала Островская. — Ты куда-то влез и палишься. Лучше тебе попросить Люсю поменьше постить фоток в инсте. А то ещё кто к тебе присматриваться начнёт, и мало не покажется. Давай по-хорошему. Мне деньги нужны не на себя, я человеку хорошему помогаю. И я бы у тебя ничего не просила, если бы не видела, что ты сорить стал направо и налево вдруг.

— Не была бы тёлкой, уже бы врезал, — уведомил Пашка. — Совсем охренела, что ли?!

— Зря, — коротко обронила Островская. — Со мной лучше по-хорошему.

— А ты разговаривать по-хорошему научись сперва. Борзая очень!

— Говорю, как умею. Прямо и без прикрас. Лапшу не вешаю, что отдам и всё такое. Мог бы и оценить.

— На хера деньги тебе и сколько надо? — попробовал проявить щедрость Пашка, но она тут же всё испортила:

— А это — не твоё совершенно дело. Надо много. Давай, сколько можешь.

— А иди-ка в жопу с такими предьявами, — обозлился он.

— Уверен? — сощурилась Островская.

— Уверен!

— Большая ошибка, — сообщила Люськина одноклассница, и стремительно пошла от него в сторону по направлению к школе.

Пашка в след ей глазами захлопал. Обалдеть, вымогательница! Вообще без царя в голове. Ещё она ему не угрожала! Да он ей может нажать голышом по проспекту бегать, пока менты не заберут! Нашлась, пугальщица!

Пашка сплюнул и двинул к гаражам, возмущённо курить.

Потом надо было куда-то пойти, и выбрал он для того ту самую кофейню с диванами, и почти добил квестовые сериалы. Как зазвонил будильник и уведомил, что уже шесть и надо бы домой возвращаться, чтобы другая мама не расстроилась, оставалось всего три с половиной серии последнего. А ещё разжился Пашка парой змей, свинкой и запятой.

Идти не хотелось. Вот совсем.

Пашка обругал себя и разозлился.

Дали дракона.

Нет, ну что он в самом-то деле? В конце концов, он Бог Всемогущий. Если что, подправит ситуацию. Или в толчке запрётся. Смотря, как карта ляжет.

Прилога подбодрила «иксом».

Когда Пашка наконец-то пришёл домой, к его ужасу, там всё ещё были и бабка с дедом, и тётя Марина (хорошо хоть без дочки Женьки!).

Другая мама, кажется, побывала в парикмахерской — во всяком случае, у неё была странная, делающая её совершенно чужой, причёска. Обычно собранные в пучок на затылке волосы стали короткими, и вместо полос седины на блёклом тёмном, появился теперь равномерный чёрный цвет, словно бы сделавший другую маму на десяток лет моложе настоящей Пашкиной родительницы.

Глаза у бабы Гали были какие-то красные и опухшие. Дед выглядел озадаченным. Тётка внаглую дымила прямо на кухне, наполняя окурками чайное блюдце.

— А вот и Паша. Сдал? — первым делом спросила мать, и он даже не сразу вспомнил о том, что наврал про историка.

— Сдал. — В кармане завибрировал телефон.

— Дневник бы посмотрела лучше, — процедила бабуля.

— Я своему сыну верю, — припечатала другая мама. — Садись. Голодный?

— В столовой поел, — сказал нажевавшейся десертов в кофейне Пашка, и телефон в кармане завибрировал снова. — Пока ждал свою очередь.

— Паша, я подала на развод, — объявила другая мама твёрдо и спокойно. — С твоим отцом буду говорить завтра. Как он это воспримет — не знаю. Но, скорее всего, будет много скандалов. Я бы хотела оградить тебя от этого и предлагаю тебе на время перебраться к бабушке с дедушкой или тёте Марине. В целом, они не против. В школу будет ездить не очень удобно, но осталось всего полторы недели до конца семестра. Конечно, ты можешь оставаться и дома, но мне бы не очень этого хотелось. Вторая проблема заключается в том, что эта квартира, условно моя и подаренная мне родителями, была переоформлена после заключения брака. Может так получиться, что твой отец начнёт раздел имущества. Я не знаю, решится ли он на такое, но не могу этого исключать. В таком случае у него все шансы добиться того, что квартиру придётся продавать. Цены одной двухкомнатной на две однокомнатные не хватит. Есть риск, что нам придётся удовольствоваться комнатой в коммуналке.

— Чтобы моя дочь…

— Мама, пожалуйста. Мы ведь уже всё обсудили. Я просто озвучиваю варианты.

— Этот выродок не имеет прав на твою квартиру! Мы с отцом разменяли трёшку! И купили жильё тебе!

— По закону имеет, — влезла тётя Марина и подкурила очередную сигарету.

Дед Коля встал и открыл форточку.

— Если дойдёт до раздела имущества, встанет вопрос о том, с кем ты будешь жить, — продолжала другая мама. — Что скажешь?

— Ты ещё у него такое спрашивать будешь?! — вскочила на ноги баба Галя. — Лена!!!

Пашка же как-то съёжился и язык в жопу засунул. Вот натурально его словно судорогой свело: и язык, и всего Пашку в целом.

— Подумать бы тебе ещё раз хорошенько, Лена, — глядя в сторону, выдохнула дым тётка. — В полтинник почти в общеге остаться — ну такое себе позитивное решение. И куковать там одной.

— Мне сорок три, — напомнила другая мама.

— А ты думаешь, причёску поменяла, и кто-то на тебя, тётку-разведёнку с двумя бездельниками великовозрастными на шее, посмотрит? — зло припечатала её сестра. — Давай честно: он же не первый раз такое вычудил. Ты ведь понимаешь, что ни на какую вахту он не ездил три года назад. Я тебе говорила, что видела его в городе, ты слушать не хотела. И пустила обратно, как не в чём ни бывало. Он и сейчас перебесится. Я не понимаю, к чему теперь танцы с бубном.

— Дела! — выдохнул дед.

— Почему ты не говорила мне?! — возмутилась баба Галя. — Не ты ни говорила, не ты! — сверкнула она глазищами на вторую дочку.

— Потому что Леночка у нас всегда делает вид, что всё у неё в порядке, — скривилась тётя Марина. — Мне зачем в это лезть?

— Ну не при ребёнке! — стукнул вдруг кулаком по столу дед, и все вздрогнули. — Павлик, иди в свою комнату!

— Он останется, — спокойно, но как-то властно возразила другая мама, хотя сам Пашка с превеликим удовольствием на этот раз деда бы послушал. — Это касается его в первую очередь. С кем ты хочешь жить? — повторила вопрос она.

— Не с отцом! — выпалил Пашка, и это была правда. С отцом он жить точно не хотел. Но и с этой другой мамой тоже.

— А сейчас, пока мы будем улаживать вопрос? — продолжала она. — Ты поедешь к тёте Марине, к дедушке и бабушке, или останешься дома?

Пашка затравленно поглядел на закипающую бабку, смурного деда и склочную тётку. Потом на чужую, совершенно незнакомую женщину, внешне немного походящую на его скандалистку-мать.

Захотелось вырубить их к ебеням собачьим и свалить отсюда на фиг туда, где на шестнадцатилетних мальчиков не вешают ответственность за настоящий, и, похоже, совершенно бесповоротный развод. Захотелось даже вернуться туда, где самым серьёзным вопросом, который могли задать ему предки, была просьба предъявить школьный табель.