Продвинутый аккаунт
Шрифт:
Сиреневые вспышки, вроде тех, что плавают всюду, когда надавишь на закрытые глаза, а потом их откроешь, запрыгали по мебели и стенам, голова закружилась, и где-то в районе пяток поселилась странная лёгкость, будто стоял Пашка не на паркете, а проваливался в вату, причём стекала в неё спина и задница, а передняя часть тела оставалась на месте, одеревеневшая и напряжённая.
Кулак врезался Пашке в переносицу, завалив назад.
— Ушлёпок недорезанный! На отца! Родного! Ты!
От падения показалось, что нутро подпрыгнуло над телом, шлёпнувшись обратно не на свои места. Жгучая боль в боку отдавалась
Кое-как перевернувшись на живот, Пашка пополз в свою комнату, перевалился за порог и судорожно поджал ноги, потому что батя врезал под зад носком ботинка, чуть-чуть не достав до яиц, но новая волна тяжёлой на этот раз боли всё равно пошла во все стороны, словно спрутом овивая кости и скручивая мышцы судорогами.
Пашка вытащил из-под себя прижатую к полу руку, всю мокрую и красную от крови. Отвёртка вывалилась, и из раны хлестал настоящий фонтан, всё под ним быстро и головокружительно намокало, и, кажется, обезумевший батя, наконец-то, это заметил.
— Вставай, щенок, — прогрохотал он, но уже с какой-то неуверенностью, и нового удара не последовало. — Вставай и дерись… как мужчина… слышишь… сын…
Внутри в области раны что-то жгло, всё сильнее, словно там растекалась кислота.
Пашка взялся немеющими пальцами за телефон, который был вот, около плинтуса под тумбой.
— Павел!
Ненавистный голос отца словно бы отдалялся, перемещался вокруг, становился тише и громче. Как будто летал нематериальный. Ближе — дальше, слева — справа, позади… очень далеко позади… в глубине, внизу…
— Понял ты уж, в больницу поедем. Вставай. Лена! Лена!
Пашка сжал смартфон. У его допотопного китайца отлетела задняя крышка и выпала ещё по старинке съёмная батарея. Она была тут же, и Пашка подтянул к себе обе части. Всадил аккумулятор в пазы.
Слабеющей рукой надавил боковую кнопку.
«Включайся! Включайся же, или я… умру…»
На глазах выступили слёзы. Бочину молола в мясорубке боль, и в комнате темнело несмотря на горящий верхний свет.
Гулко и очень далеко заиграла приветственная мелодия загрузки.
На экране появились обои рабочего стола, сисястая анимешка с кошачьими ушками.
Слава богу…
Пробежала полоска пуш-уведомления с перевёрнутым «игреком».
Работает… всё…
Тачпад плохо реагировал на мокрые от крови пальцы. Разблокировать экран получилось не сразу. Пашка встал на карачки, подтянул под себя ноги, пытаясь прижать колени к хлещущему боку.
Сейчас… он это уберёт…
— Сын!
Чёртовы иконки: перевёрнутого «игрека», а ещё драконов и недоведённых «П», по три каждой, мешали войти в спасительный режим.
Скользя по экрану, Пашка залез в свой анатомический справочник. Всё плыло, и найти меню с этой раной, получалось с трудом. Батя попытался взять его за плечи, и Пашка дёрнулся, словно от какого-то ползучего гада. Чуть не потерял равновесие. Чуть не выронил скользкий телефон.
Вот, «проникающее ранение с повреждением стенки желудка».
Кнопки всплывающего меню нажимались плохо.
Но когда жгучая, разъедающая нутро боль вдруг прошла, оставив только дурманную, вяжущую слабость во всём теле от потери крови, к горлу вместо схлынувшей тошноты подступила волна ярости.
Промокшая одежда липла к животу и бёдрам, в нос проникла
вонь, и что-то горячее размазывалось по заднице, кажется, Пашка обделался.Мысль об этом залила шею и уши краской, подстёгивая бешенство.
Мать зашевелилась около стола.
В тюрягу! За такое! Этого урода… Пожизненно, мля!
Пашка шарахнулся от новой попытки отца его перевернуть. Прислонился спиной к тумбе. В штанах расплющивалось под весом тела мягкое зловонное дерьмо.
Вид у бати, хоть и с расквашенной закисающей мордой, был теперь какой-то бледный. Зрачки глаз бегали, метались от Пашки к упёршейся любом в ковёр жене, а потом куда-то вбок и вправо.
На отвёртку в луже кровяки.
Дошло, кажется…
— Ты сам виноват, ты… — прошелестел он.
Пашка, захлёбываясь в ненависти, приподнял телефон.
— Мусорам скажем, что ты сам напоролся, понятно? — выплюнул с неуверенностью отец.
Грёбаный экран вообще не алё, когда мокрый.
Вместо «потребностей», нужных, чтобы свести в ноль энергию этого мудачины и позвонить ментам, сдать его тёпленьким со всеми потрохами (только, блядь, сначала штаны переодеть, сука-сука-сука!), открылась «отладка». Пашка теранул ладонь о спортивки, а по экрану провёл запястьем, оставляя красный развод из крошечных капелек.
Два дракона и недоведённая «П» мешали нажимать нужное.
«Вы достигли 81-го уровня!»
В жопу себе уровни затолкайте свои сраные!
— Лена! — затравленно как-то позвал отец и утёр кровищу с подбородка.
Под красным разводом на экране словно бы набухла загадочная функция «удалить». Всё ещё мутным взглядом Пашка вдруг случайно скользнул по откатившейся отвёртке снова. Вспомнил, как она торчала из его бока, вспомнил ярко, до тошноты, опять поднявшейся и подступившей к горлу, в угоду невыносимой, постыдной вонищи, уже заполняющей всё вокруг и перебивающей ржавый, как у воды после отключения, запах крови.
Он обделался, обделался от страха из-за этого припизденного алкаша… Он вообще бы умер, если бы не игра… Отец в натуре всадил ему грёбаную отвёртку под рёбра! Его, срань господня, родной батя!
Лютая злость вскинулась внутри, словно бы начал извергаться вулкан.
Эмблемы дракона, недоведённой «П» и перевёрнутого «игрека» помешали мотнуть назад. И Пашка, закусив губу от удушающей ярости, ткнул в «удалить», и стал бить мокрым от крови большим пальцем по оплате в сто тысяч баллов раз, второй, третий, четвёртый… Пока бубнящие, растерянно-перепуганные слова ненавистного отца не смолкли.
И в квартире не стало тихо.
Из-под кровати опасливо высунулась морда ошалевшего, выпучившего глазища кота Стержня.
На экране «Дополненной реальности» под пальцем Пашки завертелась впервые объёмная, обведённая в круг, отзеркаленная перевёрнутая нота, победно сверкающая гранями при вращении под мазком багровых капель.
На залитом кровью так, словно тут разделывали свинью, паркете осталась отвёртка с оранжевой ручкой.
А отец, когда Пашка медленно как-то и словно бы почему-то нехотя поднял взгляд от нового своего, первого в соответствующей строке и когда-то очень желанного достижения, весь, как был, куда-то пропал.