Проект «anima». Деймон

– Ты единственный, кто смог побороть чип с Программой. А чип Дарины мы извлекли почти сразу. Она и недели под его воздействием не провела. Ее состояние больше походило на амнезию, чем на 'Detrimentum'. Ну, и она еще не совсем вернулась к нормальной жизни. Но, думаю, осталось не так уж много времени. Но дело не в этом. Мы, просто решили перестраховаться и не подставлять ее под удар. И до суда о ней никто не должен знать.

– Разумно.

– Мы бы и вас с Эммой спрятали. Но ты слишком важная птица. А ей спокойнее всего будет рядом с тобой. Прости.

– Ничего. А это тяжело было? В смысле с Дариной?

– Сам, как думаешь? Сначала твою невесту похищают, а когда ты находишь ее, оказывается, что она совершенно тебя не помнит, и думает, что является ТSА. Конечно, тяжело. Я чуть с ума не сошел. Сейчас уже ничего. Привык. Но первое время...

– Что?

– Панические атаки, истерики. Любое неосторожное слово и слезы. И вела она себя часто не как взрослая девушка, а как ребенок. Маленький испуганный ребенок. Да я себя извращенцем чувствовал. Ведь я ее люблю, а она смотрит на меня и спрашивает: а зачем я ее целую? У меня губы, видите ли, влажные. И ей щекотно и скучно. А следом предложение фильм посмотреть и просьба на ручки взять. Но не это самое страшное. Она боялась оставаться одна и всячески показывала, что готова потерпеть поцелуи и все-такое, только бы я был с ней, и никуда не уходил.

– Досталось тебе. Как ты держался? Даже представить боюсь, что бы со мной стало, окажись я на твоем месте.

– Да, ничего. Справился бы. Но, слава Богу, все это уже позади. Кстати, твоей Эмме тоже пришлось нелегко.

– Но она, хотя бы не знала меня до этого. И еще, мне нравилось с ней целоваться.

– Личный вопрос можно?

– Давай.

– А когда она впервые тебя поцеловала, ты что почувствовал?

– Она? Меня? Приятель, ты издеваешься? Это я ее поцеловал. А что при этом чувствовал? Не знаю. Просто хотел прикоснуться своими губами к ее. Мне, наверное, было любопытно, что из этого выйдет.

– И что?
– Илья подался вперед.

Деймон улыбнулся, и его лицо приобрело мечтательное выражение. Казалось он, снова переживает тот сладкий миг. Его приятель понимающе хмыкает и делает еще один глоток крепкого кофе. А молодой человек тщетно пытается подобрать слова, способные описать то, что он чувствовал тогда. И не может. Потому что о некоторых вещах невозможно рассказать.

– Понравилось, - отвечает Дей с лукавой усмешкой.
– Слушай, а расскажи лучше, как вы с Дариной познакомились.

– Я спас ее от бандитов. Точнее от шайки малолетних хулиганов. Убедился, что с ней все в порядке, помог донести покупки до дома и остался на чай. На самом деле я давно за ней наблюдал. Только не знал, как подойти. А тут такой шанс.

– Никогда бы не заподозрил тебя в робости.

– Почему?

– Ну, не знаю. Ты же полицейский.

– А она - девушка. Нежная. Хрупкая. Вдруг, я бы ее испугал? Или не понравился? Нет, здесь нужна была стратегия.

– И в чем она заключалась?

– Ну... появиться в нужное время, в нужном месте и произвести хорошее впечатление.

– А просто подойти, представиться и чистосердечно признаться в собственных чувствах ты не мог?

– Ну, я же не знал, сколько ей лет. Вполне могло оказаться шестнадцать-семнадцать. А мне тридцать два. И как бы это выглядело? К девчонке подходит мужчина, который почти в два раза старше ее и говорит: 'Позвольте представиться. Илья Корсаков. Следователь. Люблю Вас и хочу жениться'. Да любая вменяемая девушка меня бы после этого за километр обходить начала.

– Наверное, ты прав. Но все равно, ты очень рисковал. Пока подходящего повода ждал, ее же десять раз могли у тебя из-под носа увести. Что бы делать стал?

Следователь усмехнулся и покачал головой. Нет, увести у него Дану он бы никому не позволил. А Деймон, словно бы прочитав его мысли, весело рассмеялся. Отдышавшись, молодой человек продолжил:

– Ох, ты бы видел сейчас свое лицо! Представил, как убеждаешь соперника не приближаться к твоей девушке?

– Вспомнил. Ну, а что? Не мог же я позволить этому мальчишке действительно у меня ее увести.

Дей снова расхохотался. А Илья только плечами пожал. И тогда, и сейчас он понимал, что поступает правильно. Нельзя отдавать тех, кого любишь. Никогда и никому. А ведь мужчина, сидящий сейчас напротив, понимает это, как никто другой. Он тоже готов прыгнуть выше собственной головы, чтобы сохранить свое маленькое счастье. Поэтому смех его звучит по-доброму и совсем необидно.

Когда Корсаков ушел молодой человек с удивлением обнаружил, что они просидели вдвоем больше двух часов. Они еще о многом говорили, спорили, вспоминали забавные моменты, смеялись. Иногда серьезный Илья чем-то неуловимо напоминал бесшабашного Ярика. С ним было также легко. Но когда Деймон остался один, на него с новой силой навалилась обида на свою так называемую 'семью'. Они его предали. И простить такое он уже не мог. Истерика, которую закатила ему Арисса в день их знакомства, была сущей ерундой в сравнении с тем, что она сделала сегодня.

Он набрал номер телефона своего отца и стал ждать, раздумывая о том, что скажет сейчас этому человеку. Но в голове была каша. Четыре гудка и ответ:

– Максим?
– голос Поля звучал ровно и благожелательно.

– Да.

– Ты что-то хотел?

– Да.

– Сынок, что-то случилось?

– Случилось. Я прошу Вас не называть меня больше сыном.

– Максим, - пораженно выдохнул мужчина.
– Что ты такое говоришь?!

– Я не Максим. Я - Деймон. И не хочу возвращаться в прежнюю жизнь. И меня не нужно лечить от этого. Вы все время забываете об этом. А зря. Помнится мне: Вы просили дать Вам немного времени. А я дал слово не принимать поспешных решений. Вы и Ваша супруга заставили меня сегодня пожалеть об опрометчиво данном обещании. Надо было еще тогда указать Вам на дверь.

– Я не понимаю, о чем ты.

– В самом деле? Но тогда мне и вовсе не о чем с вами говорить.

– Максим, объясни мне толком: что случилось? Я весь день провел на работе, освободившись меньше часа назад. И я действительно не понимаю, о чем ты мне сейчас говоришь.

– О докторе Крофф и ее методике лечения. Почему-то меня не привела в восторг принудительная операция, которой Вы хотели меня подвергнуть. Как она говорила? Кажется: 'Все вернется на свои места. Не будет больше приступов агрессии на которые жаловалась ваша мать. Исчезнет патологическая привязанность к той девушке - вашей подруге. Ваша жизнь снова станет такой, какой она и должна быть'. Знаете, что-то мне подсказывает, что вы дали согласие на какую-то разновидность лоботомии, после которой я стал бы безучастным ко всему, но довольно послушным растением. А еще, у меня не возникает ни капли сомнения в том, что Эмму и моего ребенка выкинули бы на улицу.

– Сынок, ты бредишь! Никто не собирался тебя оперировать. Речь шла о комплексе обследований. Тебе ничего не угрожало.

– Я так не думаю.

– Максим, ну подумай сам. О какой операции могла идти речь, если ты не давал на нее своего согласия?

– Ваша жена заявила, что ввиду моей недееспособности, достаточно ее согласия. И, вообще, хотите знать подробности - поговорите с ней. А я звоню Вам для того, чтобы попросить об одном одолжении. Не беспокойте меня больше. Я - не ваш сын. Возможно, Максим простил бы вам предательство, но я - не он. То, что ваше желание 'лишить' меня души по второму кругу не увенчалась успехом, Вас ни в коей мере не оправдывает. Такое не прощается, господин Ветров. Всего хорошего.