Проект «Геката»

Был полдень; дожди давно прошли, и степь, когда-то сочно-зелёная, стала серо-белесой. Трава, и так невысокая, окончательно полегла и шуршала под ногами, путаясь в пальцах. «Жуки» исчезли — вокруг валялись только пустые панцири. Гедимин сначала решил, что животные впали в анабиоз, и подобрал несколько образцов для изучения, но нет — в панцирях не было ничего. «Наверное, перешли в другую форму и закопались поглубже,» — сармат, наклонившись, копнул когтями затвердевшую землю, но не нашёл ничего, кроме остатков разложившейся органики. «Ассархаддон рассказал бы больше. Где он сейчас, интересно? Вывез экзотариум куда-нибудь к Нептуну и сидит, смотрит, как «жуки» сбрасывают панцири…» — Гедимин тихо вздохнул и выпрямился, приводя в действие «лучевое крыло». В горах за лагерем грохотали дробильные механизмы, на севере что-то взрывали, — «Элара» копала свои карьеры, держась в отдалении от ирренциевых залежей. Иллюминация над куполами базы была погашена, только рилкар блестел в солнечном свете, бросая на степь длинные блики.

Ещё на подлёте Гедимин услышал звуки стрельбы — кто-то выпускал длинные разряды из бластера старого образца. Когда он приземлился, всё уже было кончено, и охранники в экзоскелетах лагерной расцветки стаскивали к фургону изувеченные тела, слишком маленькие для сарматских. Скользнув по ним беглым взглядом, Гедимин отметил, что стреляли много, большей частью — уже по трупам. По двору тянулись кровавые полосы. Из распахнутых ворот выглядывали угрюмые охранники в униформе «Элары».

Гедимина запомнили — а может, всем было не до него, но, так или иначе, никто не пытался остановить его, когда он по знакомому коридору шёл вдоль рельсов электрокрана к хранилищу ирренция. На полу, стенах, кое-где — на рельсах засохла бурая жижа. Хмурый сармат в лёгком скафандре замывал кровавые пятна каким-то древним, явно самодельным приспособлением. Увидев его, Гедимин даже остановился.

— Чего уставился? — огрызнулся сармат, бросив на него недобрый взгляд через плечо.

— А роботы-уборщики… — начал Гедимин.

— Все сдохли от радиации, — перебил его сармат, наклоняясь к бурому пятну. — Иди, куда шёл.

С дальнего конца коридора донёсся скрежет. Когда Гедимин подошёл, там уже столпились ремонтники, разглядывая вынутые из стен створки покорёженных ворот. Вокруг ходил сердитый комендант, пытаясь выяснить, когда ворота повесят обратно. При виде Гедимина его отчётливо передёрнуло.

— Что здесь произошло? — спросил реакторщик, заглядывая в хранилище. Контейнеры с ирренцием были уже там — новая партия с особой маркировкой. Мерные ёмкости Гедимин принёс с собой — оставалось отсыпать четыре килограмма окиси.

— Бунт, — Ульф поморщился. — «Всё под контролем, они безвредны…» Нумусиа ни на пол-атома не контролирует своих мартышек! Теперь у меня двое раненых… и вот эти ворота! А тебе чего?

«Нумусиа?» — Гедимин озадаченно мигнул. «А, вспомнил. Комендант лагеря. М-да…»

— Надо проверить твой ирренций. Дай мне четыре килограмма, и я уйду.

…В этот раз пересыпать окись из контейнера в контейнер пришлось самому — Ульф отказался кого-либо звать, а привлекать ремонтников Гедимин не захотел — им и так хватало работы. Механизм ворот был серьёзно повреждён — похоже, в него заложили пару маломощных зарядов взрывчатки, и некоторые запчасти (замены на складе не было) предстояло делать из подручного материала. Гедимину такое было привычно, ремонтникам, судя по разговорам, тоже, — но никто из них такой задаче не радовался.

— Давно сюда водят макак? — тихо спросил он у охранника на выходе. — Зачем?

— Уборка, мелкие работы, — ответил сармат. — Ульф думал, это разгрузит рабочих. Двоих ранили сегодня, ты слышал?

— Откуда они взяли взрывчатку? — спросил Гедимин. Охранники переглянулись и одновременно пожали плечами.

Старый полигон Гедимина ещё чернел голой плешью — растительность за три месяца не подступилась к нему ни на миллиметр. Сармат поставил защитные поля, несколько минут следил за ними, — ни один «жук» не появился из сухой травы.

«Тысяча сто… тысяча двести…» — неэкранированные контейнеры с окисью привычно складывались в штабель. Воспоминания об аналогичных опытах в «Гекате» посещали Гедимина, но он не отгонял их, — острая боль за прошедшие месяцы сменилась глухой тоской. Спутники Юпитера оставались в руках Земного Союза, подбирающегося понемногу к Сатурну; Земля большей частью стала непригодной для жизни, но закрепиться на ней сарматам не удавалось; Норманн-Уэлс после долгих попыток отстоять покинули, вывезя всё, что возможно, в Ураниум-Сити; Ураниум, Утгард и Коцит пока держались. Линкен Лиск был жив, его регулярно видели на Фебе, но пересечься с ним Гедимину не удалось ни разу. Война продолжалась, и Гедимин надеялся, что хотя бы Маркусу она в итоге понравилась.

«Тысяча шестьсот… тысяча семь…»

Содержимое контейнера, зажатого в руке, плеснуло Гедимину в лицо бурлящим бело-зелёным расплавом. Дозиметр запоздало заверещал, вспыхнув красным. Защитное поле исчезло, будто его не было.

Машинально стряхнув ошмётки контейнера, сармат выпрямился, растерянно озираясь. Выгоревшая на полкилометра вокруг степь была забрызгана тонким слоем расплава, и он клокотал, светясь зеленью. Реакция продолжалась, и расстояние в десяток метров ей ничуть не мешало.

Гедимин покосился на руку — ирренций, впитавшийся в броню, светился и еле слышно булькал, проедая понемногу ипроновый слой. «Взрывная реакция,» — отметил сармат, наклоняясь над самым ярким пятном расплава и сгребая его в ладонь. Кое-что просвечивало сквозь пальцы, но часть массы была изъята, и свечение мигом потускнело.

Через три часа ирренций вернулся в твёрдое состояние, и Гедимин по кускам переложил его в «карманы». Часть осталась лежать в степи; сармат залил «фонящие» участки меей из личных запасов, но на круг радиусом в полкилометра меи не хватило. «Всё-таки испортился,» — думал Гедимин, глядя на кусок спёкшейся почвы с серыми каплями. «Сменил свойства. Теперь он аналогичен «кагету». Но из-за чего…»

Он вспомнил кровавые брызги на стенах и, вздрогнув, поднёс руку к шлему. «Лагерь. Видимо, ирренций с самого начала добывали так же, как сейчас. «Ириен» добывали не так. Синтезированный — тем более. А «кагет»… Видимо, он реагирует. На всё. Прямо по словам Хольгера… Hasu!»

… - Что?! — Ульф смотрел на Гедимина, и его глаза, сначала расширившиеся до предела, быстро сужались. — Это невозможно. Отгрузка начнётся этим же вечером.

— Корабли начнут взрываться этим же вечером, — Гедимин смотрел на Ульфа и чувствовал, что переговоры уже провалены. — Это уже не «синтез». Это «кагет». Его нельзя использовать ни для «Седжена», ни в реакторе. Проверь сам, если мне не веришь.

— Мне некогда проверять бредни, — Ульф, брезгливо поморщившись, кивнул охранникам. — Увести его и больше не пускать!

Гедимин покосился на экзоскелетчиков, и они остановились в нерешительности.

— Предупреди всех, что в твоих кораблях — «кагет». Это просто. Всё проверят без тебя.

Ульф на секунду задумался, и Гедимин затаил дыхание, но тут же комендант качнул головой и сердито сощурился на охранников.

— Ну?! Мне что, всё самому делать?! Выкинуть его с завода!

…Гедимин подбросил на ладони кусок стеклоподобной массы и перевернул его светящимися вкраплениями вверх.