Проект «Геката»

Ассархаддон покосился на открытый экран передатчика, тронул его пальцем и немного погодя ответил:

— Тонна, но это очень хорошая партия. Обычно выход в пределах полукилограмма. Кеззия больше — полтора килограмма с тонны в среднем…

Он снова тронул передатчик и, выждав немного, перевёл взгляд на Хольгера.

— Ириенские руды — основной источник кеззия. А вот с ипроном иначе. Думаю, вам интересно будет взглянуть на квазары. Без вашего участия их не построили бы.

Он жестом приказал идти за ним и, развернувшись, направился к воротам. Гедимин подвинулся, пропуская его, и только сейчас обнаружил, что Стивен и двое охранников где-то отстали — ни на галерее, ни внизу, ни у ворот их не было.

— Что такое квазары? — шёпотом спросил Гедимин у Хольгера. Тот растерянно мигнул в ответ.

— Понятия не имею, о чём он. Я тут ещё ничего не строил.

— Увидите, — ответил Гедимину Ассархаддон, обернувшись в воротах. — Жаль, что я не смогу вас сопровождать. Дрезина доставит вас на базу «Койольшауки», на месте вас встретит Исгельт и введёт в курс дела. Забирайте свою охрану. Не знаю, зачем она нужна в «Койольшауки», но с Маркусом всегда было тяжело спорить…

Он стоял на платформе, пока сарматы садились на поезд, и экзоскелетчики распределялись по вагону; Гедимин следил за ним, пока люк не закрылся, и дрезина не тронулась с места.

— Исгельт был адмиралом у Маркуса, — вполголоса сказал Гедимин, встав рядом с Хольгером. — Как вы работаете вместе? Он разумен?

— Более чем, — химик поднял на него взгляд и слегка усмехнулся. — Что с тобой, атомщик? Когда ты начал бояться адмиралов? Ты ведь даже на Маркуса смотрел, как на мартышку!

— Он чуть не уронил твэл, — недовольно сощурился Гедимин. Хольгер усмехнулся немного шире.

— Исгельт — исследователь, как и мы. У него огромная лаборатория в «Койольшауки». Вполне возможно, мы с этого дня будем там работать. Если я правильно понял нашего куратора…

Ещё никогда Гедимин не ехал так долго, — по его расчётам, дрезина преодолела не один десяток километров. Набрав большую скорость, она минут пятнадцать мчалась по прямой и только потом начала притормаживать. Подъёмник подхватил её и потащил наверх.

— Мы всё ещё в кратере Драйден? — Гедимин поискал взглядом наиболее осведомлённого сармата и остановился на Стивене. — Где находится «Койольшауки»?

— Мы въезжаем в кратер Кеджори, — ответил охранник.

Взвыла и тут же замолчала сирена, и подъёмник остановился. Вытолкнутая из него дрезина прокатилась ещё немного, замедляя ход, и замерла, наткнувшись на блокираторы.

— Sata! Подготовиться к опознанию! — скомандовал механический голос.

Люк распахнулся. За ним, направив на пришельцев все стволы, стояли два «Фенрира».

— Допуск разрешён. Tzaatesqa! — экзоскелетчики расступились, опуская оружие. За их спинами открылся коридор, подсвеченный красным. «Один архитектор, один стиль,» — едва заметно усмехнулся Гедимин, входя под багровые светодиоды. «Кратер Кеджори? Испытательный блок… Где-то здесь работает Линкен. Интересно, встретимся ли…»

— Все трое? — сармат в чёрной броне без опознавательных знаков окинул их внимательным взглядом и кивнул; два «Фенрира» за его спиной отключили ракетомёты. — Минута в минуту, как и сказал Ассархаддон. Пришли посмотреть на квазары? За мной!

Коридоры плавно изгибались противовзрывными дугами, и Гедимин с подозрением косился на каждую вмятину, маскирующую очередной люк, — строители базы «Койольшауки», судя по её устройству, считали, что взрыв может прогреметь за любой дверью, и ремонтник гадал, что именно там может располагаться. Спрашивать было некогда — Исгельт шёл быстро, сзади напирала охрана, и никто не останавливался, пока не открылись очередные гермоворота, и все сарматы не вошли в изогнутый, как отрезок дуги, длинный зал управления.

Вдоль стен, над пищащими и мигающими мониторами, отображающими только буквы и цифры, тянулись вмонтированные экраны, по большей части тёмные, ушедшие в спящий режим. Операторы даже не обернулись на шум, и Гедимин понял, почему, — их скафандры в странной гранёной обшивке были рассчитаны на попадание плазменной гранаты, а за обстановкой следили маленькие датчики в стыках пластин, — в случае опасности как минимум включилось бы защитное поле, как максимум… Гедимин повернул голову на странный блеск на грани видимости, пересчитал вмонтированные в потолок турели и снова повернулся к ближайшему монитору. «Квазар-1» — так назывался операторский пост. Экран над ним был погашен, но сармату он был не нужен — Гедимин и так всё понял по значкам показателей на мониторах, и чем больше он понимал, тем крепче сжимал кулаки и зубы. В памяти вспыхивали обрывки давних, ещё ураниумских, разговоров и писем — долгие напрасные просьбы, ответное фырканье и невнятные отказы. Прерывисто вздохнув, сармат развернулся к Константину.

— Так значит, мы с Хольгером не могли работать со спаренными излучателями. А эти — смогли?!

Константин фыркнул было, но встретился с ним взглядом — и, переменившись в лице, шагнул назад. Вперёд, прикрывая бывшего командира «научников», выдвинулась охрана. Гедимин едва обратил на неё внимание и уже почти шагнул вперёд, когда рука Исгельта легла на его плечо и силой развернула сармата к экрану.

— Не здесь! И потом — он не виноват.

За плечом Гедимина кто-то с присвистом выдохнул в респиратор. Это был Хольгер; его глаза сузились и потемнели. Он тоже прочёл строчки на мониторах — и узнал установку ядерного синтеза, с которой так и не успел как следует поэкспериментировать. «Взрывной синтезатор материи,» — Гедимин вспомнил давние опыты на лесном полигоне, изрытом воронками. «Стабильный взрывной синтезатор. Четыреста пар излучателей, расписанный график взрывов, четыре рабочих цикла в день… Наверное, и план по выработке есть. Сколько ипрона тут получают?..»

— Он не виноват? — повторил Гедимин, медленно разворачиваясь к Исгельту. — Это должны были построить мы с Хольгером. Это должно быть названо именем Хольгера. Это у нас отняли. Кто это сделал?

— Атомщик, уймись! — Линкен вцепился в плечо Гедимина и дёрнул его назад. Тот попытался стряхнуть чужую руку, но уже был окружён охранниками, они стояли со всех сторон, — оставалось только прерывисто вздохнуть и разжать кулаки.

— Кто? — повторил сармат, радуясь, что под шлемом не видно, как он морщится. Невидимый обруч снова давил на грудь — в этот раз он, по ощущениям, был тоньше, но врезался глубже, до хруста в рёбрах.

— Прямой приказ Ассархаддона — и я с ним согласился, — ответил Исгельт, жестом отогнав охранников. — Он всегда за разделение обязанностей. Вы проложили путь. А строить промышленные образцы — работа инженеров. Ну как — показать вам «Квазар» в разрезе, или букв и цифр достаточно?

Экран над пультом управления по-прежнему оставался тёмным, но на нём проступили красные светящиеся точки, выстроенные попарно, и Гедимин понял, что экран работает — но там, где стоят камеры, слишком темно. Точки были слабыми светодиодами, вмурованными в какую-то сероватую породу и спрятанными под слой рилкара, — это были скорее индикаторы, чем источники освещения. Исгельт прикоснулся к рычажку на приборной панели, зажигая подсветку, и на экране проступили чёткие очертания глубокого колодца, сужающегося книзу. Метки по бокам обозначали глубину, на которой располагалась каждая пара излучателей, — от поверхности до раздвижной крышки на дне шахты было двести пять метров. Боковые скважины были пробурены через каждые пятьдесят сантиметров — по две на каждой отметке, под углом к плоскости. Излучатели, установленные в отверстиях, рассмотреть было нельзя, но Гедимин уже знал их устройство и рабочие параметры, — грамм ирренция, цепочка обсидиановых линз и омикрон-луч боевой интенсивности на выходе…

Светодиоды на экране мигнули, и шахту заполнил длинный кокон, свёрнутый из защитного поля. Оно на едва уловимую долю секунды налилось ярчайшим зелёным светом и тут же погасло. Гедимин запоздало зажмурился, но успел уловить на грани видимости клочья распадающегося защитного экрана.

— Пятнадцать минут на оседание, — услышал он пояснения Исгельта. — Сейчас в шахте вакуум — нарабатываем чистый ипрон. Один цикл из четырёх всегда отрабатывается так. Остальные три — для редкоземельных металлов и ирренция.