Проект Китеж.online

– Восемь дополнительных постов и восемь команд на них. Два оператора и два бойца прикрытия. Я тогда смогу устроить перезвон, и плевать мне на РЭБ и «песчанки», я по радиоканалу все наши дроны поведу. И пеленговать нас будет сложнее. Но там придётся коммутировать по случайной схеме, а временами уходить в режим полного отключения, когда аппаратура физически заглушена и от питания отрублена. Чтобы как можно дольше не могли засечь. И ретрансляторы для связи сюда, с центральным узлом восстанавливать. Это могут только люди, любой автоматический канал управления или засекут, или спалят. И эти люди – первые смертники, сначала их выбьют, а только потом нас тут. Вы готовы отправить людей умирать? А они пойдут?

– Еб...ть... Я сказал – сколько времени это нам даст?

– «Тор» не даст им использовать самолётные БПЛА-корректировщики прямо над нами, то есть наводиться они будут на пределе дальности – считай только для самоуспокоения. А всё остальное они сами же себе помехами забьют, оптику мы им тоже вырубим. Пока они сообразят, что из-за своего же РЭБ сами ослепли, а мы их как на ладони, пока рискнут всё отключить, вдобавок свои посты дронщиков им придётся разворачивать под нашим огнём... Три или четыре часа сверху вашего срока. А может – и больше. И когда все дополнительные посты у нас сожгут – ещё час я смогу держать небо уже отсюда.

– Не трынди, на х... мне сейчас – как. Главное – пять, а то и шесть часов вместо двух. Может и больше… И на это время мы все подходы с севера перекроем вглухую. Да я тебя расцеловать готов! Жаль ты не девка, а с мужиками, извини, не целуюсь. Мужики, кто первый готов сыграть в русскую рулетку с костлявой?

Артём Дымов шагнул самым первым: «Я!..»

Они снова стояли на клетках шахматной доски, которая не имела конца и тянулась до самого горизонта, а над головой висело тяжёлое, пепельно-свинцовое небо. И снова запах дыма и пыли сменился на ароматы больничной палаты.

– Вот там и закончилась жизнь Артёма Журавлёва. В развалинах усадьбы Караччоло, на северном оборонительном фасе столицы Папской области. А достали оттуда уже контуженного и обожжённого Артёма Дымова. По документам. В принципе, я и не против. Тебе это нужнее, чем мне, а мне уже всё равно. Но вот от своего права оценивать, как про меня отныне говорят – не откажусь. Ты струсил. Можешь сколько угодно рассуждать, что ты имеешь право, что твоя жизнь ценнее, чем жизнь какого-то блогера. Факт один: ты бросил всех и сбежал.

– Уйди! Исчезни!

– И в самом деле. Вам лучше бы покинуть это место. Мёртвым не место среди живых, – неожиданно раздался новый голос.

Хорошо, тоже слишком хорошо знакомый голос. Артём, когда обернулся, точно знал, кто это… И всё равно не смог сдержать свои эмоции в узде. Ноги подкосились, и Артём рухнул на колени. Потому что в нескольких клетках далее стоял Фарид! Совсем не такой, как на последнем видеосообщении – смертельно усталый и разом постаревший. Сейчас Фарид выглядел именно так, как при их первой встрече, пятнадцать лет назад. Хитрый и весёлый круглолицый татарин лет сорока пяти. Невысокий, плотный, и вопреки расхожему образу про смуглых, черноволосых татар, Фарид был светлый-светлый, непослушные пряди пшеничного цвета так и торчали в разные стороны. Видно, что человек умный, но какой-то несуразный, немного несобранный, как это часто бывает с творческими людьми. И только немногие, знавшие его истинную натуру, понимали, насколько далёк этот человек железной воли, острого как бритва ума и тщательного распорядка жизни – от маски на публику.

– Спасибо, Фарид… ты меня опять… спас.

– Мне здесь тоже не место. Не буду спорить или убеждать, кто и что я сейчас. Действительно ли я настоящий призрак, или же плод цифрового психоза твоего мозга в виртуальной реальности. Поэтому я ненадолго. Всего лишь напомнить. Помнишь наше с тобой первое правило? Лучше сделать – и возможно пожалеть, что сделал. Чем не сделать и всю жизнь жалеть, что не сделал. Так что неважно, прав ты или нет, но ты уже сделал. А разбираться будешь потом. Как придёт время. Но если ты сейчас погибнешь, то так и не узнаешь, прав ты был, или нет. Потому иди-ка ты, отсюда. Спи давай.

– Спасиб…

Договорить Артём не успел, так как серая шахматная равнина исчезла, сменившись бархатной чёрной занавесью нормального, обычного сна. И снилось ему что-то похожее на летний вечер в большом саду, полном цветущих яблонь, вишен, черёмухи, сирени и каких-то других деревьев, которые он может где-то и видел, но не знал их названия. Странный миг, когда совсем нет ветра, когда пруд в центре парка стелется, как металлическое зеркало, золотое от солнца и серебристо-голубое от прозрачно-далёкого небесного свода. Мягкие ароматы нежным пуховым одеялом обвивают тебя со всех сторон, щекочут ноздри и кожу. И красивый, почти игрушечный белый замок виден на холме вдали, между деревьев, а над ним парит огромный, красивый и разноцветный дракон. Кажется, что ничего лучшего, чем это место ты не встречал во всю жизнь... И хочется остаться в этом саду навсегда.

Глава 17. Добровольный Робинзон

Проснулся Артём на удивление свеж и бодр. Посмотрев в интерфейсе дату и время, с удивлением обнаружил, что на улице середина следующего игрового дня. Идти далеко – поздновато, но разведку окрестностей произвести стоило. А перед этим перекусить. Усталость за время отдыха восстановилась целиком, но Здоровье не так чтобы много. Да и обедать, если верить Сакамото, теперь необходимо каждый день. Потому Артём запустил стоявшую в углу комнаты печь и достал из инвентаря кусок мяса.

Полчаса спустя, изругавшись на всех трёх известных ему языках, истратив все запасы и так ничего и не получив, Артём подумал, что его широкий жест отдать Вадиму рецепт стал ошибкой. Тогда это казалось правильным. Шансы выжить у Вадима и его команды Артём оценивал как неплохие. Рано или поздно в город придётся возвращаться, а отсюда – хорошие отношения при расставании станут мостиком восстановить нормальное общение. И через Вадима уже получить информацию по ситуации в городе. Тем более со способностями Изобретатель и Записать рецепт можно всегда изготовить новый. Не учёл Артём лишь одного. Похоже, на старте, и чтобы затянуть, увлечь побольше народу, Сакамото чего-то нахимичил с вероятностями событий. Сделал так, чтобы всякие рецепты и полезные вещи выпадали почаще, как и срабатывали таланты. Сейчас же всё вернулось к базовым показателям. А отсюда, чтобы изготовить порцию еды, придётся как минимум тратить от четырёх до десяти порций мяса каждый раз. Перед этим же мясо необходимо будет добыть.

С подворья вело несколько дорожек в разные стороны. После недолгих размышлений Артём выбрал ту, которая вроде бы шла параллельно болоту. Спустившись по тропинке с холма налево, он вскоре оказался перед чёткой, словно прочерченной линией, разделявший другой гексагон. По ту сторону границы без всякого перехода редколесья лесостепи сменялись густым смешанным лесом из дубов и сосен. Не к месту вспомнились шутки сотрудников отдела Q/A, когда ещё до анонса «Китежа» они поверяли работоспособность системы. Дескать, если бы мир не разделялся на чёткие области, то жизнь в нём была бы просто невозможна. Ибо там, где луга и леса, поля и горы смешались между собой, не признавая границ и создавая полную неразбериху, такой нелепый мир не смог бы существовать. Ввиду своей полной ненадёжности. А жить надо строго в правильном и упорядоченном мире.

Вот, дошутились. Он теперь здесь заперт и живёт, строго по местным ролевым правилам. Хотя в чём-то плюсы от этих правил есть. Например, разведку действительно лучше начинать вдоль границы гексагонов, так как мобам через неё хода нет. Если попадётся нечто пока не по зубам – Артём всегда успеет сбежать.

Идея сработала, но не совсем так, как он изначально рассчитывал. Какое-то время Артём шёл мимо красивых как на подбор дубов в два обхвата или стройных сосен. Вроде растут в полном беспорядке, как и время от времени попадающиеся поляны. На самом деле генерилось всё по сложной, но формуле, а потому если внимательно следить, то можно уловить закономерность. И ни одного моба навстречу. Оставалось мысленно над собой подшучивать, что, дескать, по всем наставлениям самое способное к добыче зверя время – утренняя и вечерняя заря. Ну а сейчас – полдень, вот вся дичина и прячется в густоту здешних лесов.