Проект "Мессия"

— Предлагайте или не тратьте мое время, у вас его много, у меня – нет.

Мэтресс разворачивается вместе с креслом и теперь сидит к ним лицом.

— Мистер Федера, — обращается мэтресс к главе Корпуса. — Прошу вас!

Федера растягивает рот в улыбке, демонстрируя всем свои белые зубы и ямочки на пухлых щеках. Он неприятен по многим причинам, но главная — он равнодушен. За его неторопливым, насмешливым обаянием пустота. Каждый день он отправляет людей на смерть ровно так же, как выбрасывает фантик в урну. И она один из таких фантиков.

— Госпожа премьер-министр, я считаю, что мы могли бы объединить наши усилия, взаимовыгодное сотрудничество, как говорит история, двигатель прогресса.

— А еще война двигатель прогресса, — встревает доктор Нада. — Да и в чем тут выгода для Ордена? Расскажите нам мэтресс, с каких пор вы интересуетесь прогрессом? Нику, возможно, что-то перепутал?

Доктор Нада пришел на собрание прямо в рабочем халате. На груди пятна от кофе, очки висят на веревочке, грязь под ногтями. Его широкие кустистые брови то сходятся, то расходятся на переносице.

— Это мой проект, решение принимать мне! — Повышает голос доктор Ларс Нада. — Мне не нужны ваши подачки!

Лицо мэтресс невозмутимо. Ее бесцветный, стеклянный взгляд останавливается на лице доктора.

— Вы собираетесь сидеть в теплом кабинете и смотреть через монитор, доктор. Может спросить того, кого вы планируете выбросить на ту сторону? — Мэтресс поворачивает голову и смотрит на неё. — Двенадцать километров, кажется это не очень много. Там ровное плато и в хорошую погоду нулевую станцию отлично видно невооруженным взглядом. Она как палка торчит из песка. Вот только это иллюзия, прямой дороги нет. Вы видели поверхность, голубые кристаллы и это, как вы знаете, не лед. Пешком не дойти, значит, нужен корабль. Сколько вы уже убили там кораблей? У меня есть тот, который долетит.

Премьер-министр подается вперед. Нику Федера кажется равнодушным, но его толстые пальцы слишком сильно вцепились в подлокотники кресла.

Доктор Нада опять сводит брови и складывает руки на груди.

— Ну и что вы за это хотите? — спрашивает доктор.

Мэтресс улыбается, белая кожа натягивается на лице и выглядит жутко.

— Оболочка, в которую вы загрузите память.

— Что вы хотите сказать? — доктор готов к драке, он снова опирается руками на стол. — Я не отдам вам своих людей!

— Я вас об этом не прошу, — говорит мэтресс. — Я отдам вам своих. Мой сын — привратник, он открывает порталы, так корабль безопасно преодолеет двенадцать километров между Пределом и станцией.

На лице доктора проступает изумление.

На лице премьер-министра скепсис.

— И зачем вам это? — спрашивает Нигири Кодао.

— Времени нет, но время пришло. У Алькаана нет ресурсов для еще одной войны, значит, мы должны объединиться. У меня есть то, что нужно вам – информация. Думаете, никто до вас не пытался выбраться с Алькаана? Но это не удалось ни Изначальным, ни Вестникам. Вы думали, почему?

Она не должна говорить, но слова срываются сами собой:

— Им некуда было лететь?

Ванесса лен Валлин смотрит на нее. Долго смотрит, а потом встает из кресла.

— Там бесчисленное множество звезд, девочка. Там всегда есть куда лететь, но главное – кто полетит. Лететь то некому.

Мэтресс медленно обходит стол и идет к выходу.

— Буду ждать вашего ответа.

И не дойдя двух шагов до двери, мэтресс рассеивается как дым. Нет ни столба ослепительного света, ни даже вспышки. Ее просто нет здесь больше, а может и не было никогда. Тогда ей впервые и приходит в голову мысль, а существует ли на самом деле мир вокруг? Не снится ли ей все это?

Девять до сих пор не понимает, случилось ли это на самом деле или, как сказал тогда доктор Нада, это было когнитивное искажение.

Чтобы родиться, нужно умереть

Лодка покачивается на воде. Воду можно потрогать, она черная и маслянистая. Вокруг тьма и тишина, только волна мерно бьётся о борт.

Авар снял перчатки и теперь сидит, смотрит на свои ладони, стертые до крови. Кровь у него синего цвета. Преподобный рвётся занять его место и грести, но авар жестом пресекает его попытку. Доктор даже не пытается.

Девять-четырнадцать не знает сколько прошло времени, ни одна луна не пробилась сквозь толщу воздушного океана и они плывут в кромешной темноте. Она кутается в одеяло, поверх которого доктор набросил тяжелый, скользкий плащ и думает, как странно, слепая девочка вдруг прозрела, а никто даже не удивился.

Слепо верят в ее избранность?

В то самое Предвестие перерождения человека во что-то большее или же наоборот, в то, что уже нельзя будет назвать человеком.

Она помнит слова мэтресс — некому лететь. Теперь она думает, что Изначальные перестали быть людьми, а иначе трудно объяснить почему обладающие таким могуществом люди просто ушли. И не в космос, к другим звездам, а за предел плоти. Отказались жить.

Доктор Нада восхищался Изначальными, он считал, что они создали идеальную форму, создали мир, где могли существовать вечно. Нашли способ взаимодействия с Творцом и планетой, не выжигая её ресурсы. А это именно то, что нужно сейчас людям. Экологи постоянно ведут разговоры о том, что атмосферные станции вот-вот откажут, что сеятели в океанах заглохнут, а без воздуха и воды, человеку не выжить. В таких условиях, кажется разумным решением ограничить рождаемость. Жить долго и не иметь детей. Неведомые пошли именно этим путем.

Перерождение — это сохранение стабильной численности. Система Инкубатора создаёт новую оболочку, но самой большой тайной оставалось как в ней загорается искра жизни. Как переносится бесконечная сущность Творца.

Доктор Нада был одержим идеей воспроизвести этот процесс, итогом чего и стал его проект “Оптоларс”- копия памяти. Восстановленная личность, способная загружаться в разные оболочки с помощью “вируса памяти”.

— Терри, что ты видишь? — спрашивает авар.

Девять с ужасом ждала этого момента. Её пытались подготовить к недоверию, к вопросам, на которые придётся отвечать, но сейчас воспоминания о той, другой жизни, тонули в кромешной тьме. Она была совершенно одна здесь, в этом теле, один на один с пристальным взглядом голубых глаз авара.

Он смотрит на нее, очень спокойно и очень холодно.

Что он видит? Дочь? Маленькую, напуганную девочку? Мессию? Инструмент?

Девять сможет ответить, если поймет, что он хочет услышать.

Девочка, которая с рождения была слепой, что она может видеть? Как она может знать, что видит? Что для нее цвет и форма? И все же Каттери лен Валлин не обычный ребенок, она лепила фигурки из глины, знала о том, чего никогда не видела.

Холодно.

Даже в коконе из одеяла она чувствует ледяной воздух, он касается щек и проникает до костей.