Проект «О.З.О.Н.»
Шрифт:
И хотя за два года дежурств Сенька ни разу не слышал, чтобы кого-то из дежурных наказали за нарушение устава, а он знал о паре подобных случаев со слов тех, кто так делал, это ровным счетом ничего не значило. Во-первых, рассказчики могли приврать ради красного словца. Во-вторых, если нарушители действительно так делали, то их просто никто не видел. А в-третьих, Зубр мог знать об их проделках, но за первый раз решил не наказывать.
Мутный блин солнца отбрасывал блики на стекла противогазных очков. Приложив руку ко лбу, Сенька проводил сталкеров завистливым взглядом и, когда за теми закрылась
– Счастливые. Ща воды вдоволь напьются и в душ пойдут. А потом в столовку почапают.
Знал бы Пострел, как он заблуждался, может, ему и не было бы так горько и обидно. На самом деле Кузьму и Пашку в убежище ждали совсем не радостные события.
– Явились, не запылились, гаврики, – проворчал дед Андрей, закрывая внутреннюю гермодверь. – Будете еще в самоволку ходить, сорванцы? Из-за вас, олухов, весь бомбарь на уши поставили. Вахтеру строгача дали. Меня, старого, чуть до ынфаркту не довели. Совсем от рук отбились, молодежь, никакого уважения к старшим нет. Что хотите, то и делаете, бесстыдники. В наше время такого не было. Чаво зыришь, Домовой, глазенками лупаешь? Иди к Зубру, он тебя ждет. Я б на его месте всыпал тебе как следует по заднице-то, шоб впредь неповадно было.
– Я понял, дед Андрей, – сказал Кузьма и кивком велел Пашке идти за ним в раздевалку.
Подростки зашлепали мокрыми от дезактивирующего душа бахилами по бетонному полу, оставляя за собой влажные следы.
– Куда направились, олухи?! Разве я непонятно сказал? Зубр тебя ждет, Домовой. Велел немедля к нему идти, как из самоволки вернешься.
Кузьма повернулся к ковыляющему за ними деду, развел руки в стороны.
– Я что, в этом к нему должен идти? Надо снять комбинезон, переодеться. Да и помыться б сперва не мешало. На мне места сухого не осталось, я весь сырой, как из бани.
– А мне плевать, сухой ты али мокрый! – сердито рявкнул дед Андрей, хмуро сдвигая брови к переносице. – Головой надо думать, а не другим местом, прежде чем че-та затевать. Велено немедля отправить тебя к начальству, вот я и посылаю к нему. А в каком виде ты туды явисся, меня не волнует. Мне об этом ничего не сказали.
Кузьма посмотрел на друга. Пашка пожал плечами: мол, не знаю, думай сам.
– Ладно, – согласился Кузьма. – Раз велено – значит, пойду. Но учти, дед, если мне влетит еще и за то, что я в таком виде по убежищу расхаживаю, я молчать не буду.
– А ты мне не угрожай. Мал еще, угрожалка не выросла. Я, в отличие от тебя, в точности выполняю распоряжения начальства. Иди отседова, пока я тя батогом-от не огрел.
– Батог-то где возьмешь, а, дед Андрей? – устало усмехнулся Кузьма. – Пока за ним сходишь, меня уж и след простынет.
– Ах ты, шельмец, – бессильно погрозил кулаком Андрей Егорович и переключился на Пашку: – А ты чаво тута стоишь? Тебя Великаниха по всему бомбарю ищет, который час места себе не находит, все глаза уж, поди, выплакала. А ты здеся уши развесил, лыбисся.
Дед Андрей сокрушенно махнул рукой, дескать, ну вас к лешему, и пошаркал к стоящему возле двери в шлюз стулу.
– Слышь, Паштет, а старик-то правду говорит, – прошептал Кузьма. Видимо, не хотел, чтобы Витькин дед его услышал. – Ты
давай щас в раздевалку иди, а потом к теть Любе отправляйся. Успокой ее, пусть не расстраивается по пустякам. Скажи, пусть лучше порадуется за тебя, как-никак сталкером стал. А я к отчиму пойду.– Лады, – кивнул Пашка и собрался уходить, но Кузьма схватил его за руку:
– Постой. Перед тем как домой пойдешь, загляни к Грибу. – Он вытащил из сумки старый фотоальбом. – Отдай это. Скажи, задание выполнено.
После больше похожей на моральную порку профилактической беседы с Миклиным Зубр вызвал по рации Юргена и сконцентрировался на решении насущных проблем. По закону убежища определяющие жизнь общины решения принимались большинством голосов на заседании Совета. Поскольку вместе с комендантом число советников не превышало пяти, Зубр нередко звал на обсуждения только Знахаря и Юргена, справедливо полагая, что даже если бы Гриб и Капитан присутствовали в кабинете, то их голоса ничего не решали, проголосуй они «за» и уж тем более «против».
Единомышленники вовсю обсуждали возможные уступки и преференции, если «металлурги» и «лепсенцы» согласятся на создание коалиции против дикарей, когда Блоха просунул голову в приоткрытую дверь.
– Кузьма вернулся. Прям в защитном комбезе по коридору идет, – протарахтел он, смешно тараща глаза. – Впускать или отправить переодеваться?
– Пусть заходит, – велел Зубр, темнея лицом.
Блоха кивнул и скрылся за дверью.
Знахарь положил руку на сжавшуюся в кулак ладонь коменданта:
– Не стоит парня ругать. Отобьешь у него стремление к самостоятельности, только себе хуже сделаешь.
– А я считаю, надо сразу поставить Кузьму на место и прилюдно наказать, чтобы знал, как своевольничать. Иначе каждый возомнит себя начальником и будет делать что в голову взбредет, – прогудел Юрген, поглаживая пальцами левой руки гладкий подбородок.
Знахарь выразительно глянул на Шихова.
– Хватит играть в гляделки, – буркнул Зубр. На скулах под кожей сердито заходили желваки. – Без вас разберусь, как мне парня воспитывать.
В дверь стукнули, и в кабинет, чавкая бахилами, вошел Кузьма в блестящем от влаги комбинезоне. Сверкая круглым стеклом окуляра, из расстегнутого подсумка резиновым горбом выпирала противогазная маска. Небрежно засунутые за пояс перчатки напоминали наполовину сдутые резиновые шарики.
– Я что велел сделать? – грозно пророкотал Зубр. Знахарь похлопал коменданта по руке, мол, успокойся, не заводись, но тот проигнорировал предупреждение и рявкнул: – Почему ослушался?
– Испытание придумал не я, – спокойно ответил Кузьма.
Случайное открытие в машине Репса вселило в него уверенность в собственных силах. Он не сомневался: стоит ему оказаться с Зубром один на один, он сумеет убедить его в правильности своего поступка. Но это будет потом. Сейчас ему требовалось склонить на свою сторону соратников отчима, и парень целиком сконцентрировался на достижении цели.
– Это решение Совета, и я, как законопослушный житель общины, обязан его исполнять. Если бы я не пошел на поверхность, по убежищу поползли бы слухи, что ты оберегаешь меня от суровой реальности.