Проект "Психея"

– И что теперь?

– Теперь ты отправишься домой. Вспомнишь своё настоящее имя. Устроишься начальником службы безопасности в какой-нибудь фирме.

– Мне положена квота на Психею для уволенных.

– Верно. Но не для уволенных за служебное несоответствие.

Ноздри Аскольда раздулись. Рюрик усмехнулся.

– Ну, давай! Хоть раз прояви эмоции.

На челюстях бывшего начальника заиграли желваки. Седой широко улыбался.

– Нет в тебе жизни, подполковник. Тебе и душа ни к чему, в общем-то. А живой человек всегда немного зверь.

– Я могу сломать тебе шею, полковник, - ледяным тоном сказал Аскольд. – Исправить ситуацию.

Рюрик звучно рассмеялся.

– Ну, хоть что-то. Нет, дружок. Не можешь. Ты хорошо тренирован, но нет в тебе правильных инстинктов. Ты обычный бюрократ, только с пагонами. В том несчастном бедолаге, что взорвался, было куда больше жизни, чем в тебе. А теперь, убирайся, подполковник, с моей базы. Полетишь в Яргыль. Дальше сам.

– Не боишься, что сболтну лишнего? Там, в Москве.

Седой перестал улыбаться. На его лице повисла всегдашняя хмурая маска, исполненная отвращения ко всему человечеству.

– Дурак ты! Ты уже наговорил достаточно, чтобы я тебя навсегда закопал в этой горе. А тебе всего лишь сунули пальчик в задницу. Слабак! А теперь проваливай с глаз моих. И если ещё раз вякнешь не по делу, я напомню тебе, как можно перерезать человеку горло листом бумаги.

Аскольд моргнул. Его широкие плечи напряглись. Рюрик расслабленно сидел в кресле и смотрел на него равнодушными серыми глазами. Как у мясника на бойне. Аскольд повёл шеей и вышел за дверь. Рюрик усмехнулся и вертанулся на стуле.

Вертолёт шинковал воздух всё быстрее, пока над его головой не вырос стальной зонтик. Борт качнуло, и длинный серебристый корпус выпорхнул из скалы.

Бывший начальник охраны пристроился в грузовом отсеке. Ближе к хвосту, чтобы выйти побыстрее, с ещё двумя сотрудниками, которые летели по делам. Один из них – снабженец базы, который должен сдать груз и принять припасы. Он повернул пухлое лицо к Аскольду, но почесал нос и отвернулся. Лицо бывшего начальника пылало белым ослепительным бешенством. Оно просвечивало через натянутую бледную кожу лица, горело в крупных карих глазах. Снабженец отвернулся и не пытался разговаривать.

Груз закреплён в коридоре метра три в ширину и несколько десятков метров в длину. Я сидел в одном из ящиков. Просторно. Оказывается, хитрый вертолётчик с дружками из охраны, возил на базу контрабанду. Всякие приятные мелочи, запрещённые на режимном объекте. Меня это вполне устроило. Психея была в кабине пилотов, присматривала, чтобы все вели себя хорошо.

Мы летели часа два, и я смирно дремал под гулкий шум винтов. Рыжий подсказал, где у них склад с одеждой. И теперь на мне серые штаны и синяя рубашка. Куртку я оставил себе. Тепло, но неизвестно где придётся ночевать и при каких обстоятельствах. До дома путь неблизкий.

Единственное о чём я пытался не думать, чем буду заниматься, когда доберусь до Москвы. Домой нельзя. К друзьям нельзя. При нынешних способностях я без труда могу добывать пищу и одежду. Найти ночлег. В конце концов, ближайшие месяцы можно ночевать где угодно. Полиция мне теперь не страшна. А осенью можно перебраться на опустевшие дачи в Подмосковье.

Я хмыкнул. Ирония судьбы. При всех своих нынешних сверхвозможностях – единственная дорога для меня – в бомжи.

А ещё, я пытался не думать о Вике. Её бледном лице и красных глазах от лопнувших сосудов. Без дополнительной энергии она не излечится, а значит ей прямая дорога на хирургический стол. И что я могу сделать? Ничего.

Винты вертолёта перестали резать воздух и теперь со свистом переругивались с ним, всё тише и тише.

Я вылетел из кабины вертолёта и застыл. Мир вспыхнул передо мной яркими красками. Густой и плотный, как бывает в детстве. Свежий воздух проходит сквозь моё невидимое тело. Я мог стать совсем бесплотным, но сейчас я специально немного сгустился, чтобы чувствовать ветер. Я огляделся.

Аэродром так себе. Небольшой, с короткой взлётной полосой. Между квадратными бетонными плитами пробивается трава. Вокруг поля ещё больше травы. Через десяток метров маленький ржавый самолёт без шасси, лобового стекла и части обшивки. На поле ещё один вертолёт, около которого крутятся бородатые мужики с закатанными рукавами. Рядом огромные рюкзаки.

А к нам направляется группа людей в такой же одежде как у меня. Только в лёгких синих куртках, под которыми виднеются кобуры пистолетов. Впереди человек в сером костюме и красном галстуке. Лет тридцати пяти. Среднего роста. С округлым, смертельно серьёзным лицом. Гладкие чёрные волосы зачёсаны назад. Чуть полноватая фигура недавнего спортсмена. Он неторопливо подошёл к пилоту и пожал руку.

– Здорово, Корень! – голос приглушённый, но сильный.

– Рад видеть, Дир! – пилот широко улыбнулся.

Боевики начали выгружать ящики и переносить в грузовики с закрытыми тентами.

– Шухер был на базе, – сказал боевик.

– Да, но сейчас вроде всё уладилось. Говорят, шпионов ловили, - рыжий снова усмехнулся. Дир покачал головой.

– Беда с этими шпионами. Везде пролезут.

– И не говори.

Я поднял голову и меня пронзил яркий золотистый свет. Тёплый как вода в ванне. Меня окатило горячей вибрирующей радостью. Я наполнился солнцем и мой разум замерцал.

Я мотнул головой и стукнулся о деревянную стену ящика. Погладил затылок.

– Чёрт! Где Психея?

Впервые я потерял контакт со своей душой. Мгновенно взмок. Вытер лоб рукавом куртки. Что случилось? Вот в чём вопрос. Если она опять попалась в ловушку... Но нет. В прошлый раз я всё видел и чувствовал её глазами. Значит, дело в другом. В ладонь лёг тяжёлый холодный металл. Ничего, у меня ещё есть пистолет. Живым я не дамся.

Ящик тряхнуло. Снаружи слышалось жужжание электрокаров. Колёса подбрасывало на разбитой дороге. Через несколько минут ящик опустился на землю. Я вытащил пистолет и снял с предохранителя.

Дерево скрипнуло, и крышка открылась. Я прикрыл лицо рукой, но здесь солнца не было. Ветхая, но сухая комнатушка. Под потолком маломощная лампочка. Я сунул пистолет в карман. Если он увидит оружие, может о чём-нибудь догадаться. Придётся рискнуть. Если что, буду стрелять прямо через карман.

Я осторожно выпрямился. Корней стоял, насупив брови и поджав губы. Его руки упёрты в бока. В одной из них зажат ломик. Комната небольшая, забита коробками с цветными этикетками. В основном, запрещённые на базе сигареты и алкоголь. Мальборо, Кэмел, Смирнофф. Различные коньяки. Я опёрся на деревянный край и выбрался наружу.