Проект «Справедливость»

— Что случилось? — спросил я, готовый ко всему. Последние события сделали меня взвинченным, избыточно и чутко реагирующим на все. Кто знает, что произошло здесь, в погребе? Может, лекарь каким-то образом сумел обратиться к Лиму, а Лим ответил? Может, в темном углу притаилось какое-то чудовище, опасная тварь, неосторожно вызванная нашим пленником? А может, случилось еще что-то, более страшное? Я внутренне собрался, намереваясь встретить самое худшее.

— К-крыса, — произнес лекарь, показывая дрожащей рукой на дальнюю глиняную стену. — Здесь пробежала крыса! Я их с детства не переношу!

Иванна вздохнула, с мученическим видом подняла глаза к потолку и убрала пистолет. Я понимал ее чувства.

— Что за шутки? — возмутился я. — Какая еще крыса? Ты же лекарь, интеллектуал, работник умственного труда, вон у тебя сколько книг! — Я указал пальцем на аккуратную стопку книг, выданных пленнику для чтения.

— П-при чем тут книги? — удивился лекарь.

Пожалуй, я впервые встречал таких недогадливых.

— Каждый работник умственного труда очень хорошо умеет обращаться с книгами. Вот и бросай их в крыс! А нас больше не зови по пустякам.

Мы с Иванной вернулись на кухню. Фонарь, освещающий двор, вдруг начал мигать. Было интересно смотреть в ночное окно, которое то вспыхивало желтоватым светом, то гасло, становясь полностью черным. Казалось, на улице свирепствует непогода и одна за другой вспыхивают молнии. Но снаружи никаких молний, конечно, не было. Были тихая ночь без ветра, запоздавшие прохожие, одинокие машины. За окном притаилось спокойствие, если не считать многочисленных ищеек и убийц, мечтающих выйти на мой след и получить вознаграждение.

— Мне пора кое с кем поговорить, — сказал я Иванне. — Последите за пленником, потом станет ясно, что с ним делать. Зависит от того, как пойдет разговор.

Девушка кивнула и проводила меня встревоженным взглядом, следя за тем, как я иду к двери. Она уже догадалась, что я хочу сделать. Все-таки Иванна — умная женщина, несмотря на душевную травму, полученную в ранние годы жизни.

Дверь правильно открылась с первого раза. Наверное, мне везет сегодня. Я вошел в квадратную кирпичную комнату и остановился напротив Цензора. Старик сидел, опираясь щекой на ладонь, и с любопытством смотрел на меня. Слегка помятая тога едва колыхалась на неощутимом ветру, ее золотые края поблескивали в свете невидимых ламп, и я внезапно понял, почему Цензор задает вопросы.

Всем приходилось слышать о секретных военных постах. Часовой или караульный — это названия одного и того же явления, когда куда-то пропускаются не все, а только избранные. Что нужно сделать, чтобы проникнуть, например, в особо Охраняемый склад? Предъявить пропуск или назвать пароль. Какой у тебя уровень допуска, туда тебя и пропустят. Так работает пост — отсекает ненужных людей и направляет остальных в предназначенное им место. Но ведь когда создавался проект, когда он работал как положено, Цензор выполнял роль обычного поста. Старик наверняка сортировал сотрудников строго по допуску. Этих — в один отдел, а тех — в другой. Ему предъявляли пропуск или называли пароль. Потом, когда проект рухнул и все сломалось, как сломался Цензор? Он продолжал выполнять ритуал, ставший уже бессмысленным. Требовал допуск или пароль у вновь прибывших. Но ни у кого не было ни допуска, ни пароля. Тогда Цензор, не в силах отказаться от своего долга, но будучи достаточно разумным, чтобы приспособиться, изменил условия. Он стал задавать вопросы, справедливо рассудив, что осведомленный человек имеет право попасть в любое место. Ответившие правильно оказывались там, где им нужно, а неправильно — в любом случайном.

Идея же «проездного», главного вопроса, тянулась еще с тех пор, когда у некоторых сотрудников был абсолютный доступ в любое место и в любое время. И Цензор потом решил, что если человек знает ответ на главный вопрос, то имеет право на все. А какой главный вопрос мог родиться в испорченном разуме искусственного существа? Конечно, тот, который издавна волнует людей и на который почти невозможно найти ответ. Зачем жить человеку? Вот же вопрос!

— Что привело вас ко мне, Глеб, в этот непростой для вас час? — Клянусь, Цензор сказал именно так!

— Нам надо поговорить, — буркнул я, слегка озадаченный показной осведомленностью насчет моей травли.

Старик слегка приподнял левую бровь. Движение толстой мохнатой брови смотрелось отнюдь не комично.

— Я хочу обжаловать действия титулованных особ Лима, — чеканным голосом произнес я.

Цензор за время своего существования, должно быть, повидал много всего. Он наверняка сталкивался с разными предложениями: умными и глупыми, честными и обманными, наивными и коварными. Старик привык ко многому, его удивление обычно было наигранным, призванным придать разговору человеческую естественность. Но сейчас, когда лицо Цензора будто окаменело, когда в разговоре возникла долгая пауза и не было не то что удивления — не было даже признака жизни, движения во всем теле старика, я понял, что сумел его потрясти.

— Кому вы собираетесь подать такое прошение, Глеб? — тихо спросил Цензор. На его лице жили только шевелящиеся губы.

— Вам, — ответил я. — Кому же еще? Ведь только вы испокон веков занимаете одну и ту же должность. И какую должность! Решаете, кого пропускать и куда, даже присваиваете ранги. У вас невероятная власть, невероятная и неизменная. Вы незыблемы, в отличие от титулованных особ, которые то падают вниз, то поднимаются вверх, то борются друг с другом, то теряют могущество. Вы ведь — столп Лима. Единственный столп, на котором все держится.

Трудно сказать, как на самом деле воспринял мою речь Цензор, но в его маленьких глазах горел интерес.

— Предположим, Глеб, у меня есть некоторая власть. Но, как вы понимаете, она не распространяется на титулованных особ. Они существуют самостоятельно.

Я медленно покачал головой, не соглашаясь:

— Мне кажется, я знаю, как это все работает. Как работало раньше и работает сейчас. В Лиме нет ничего самостоятельного. Даже старый город, находящийся в глубине, оказывает огромное влияние. Если на то пошло, то не уверен, что с исчезновением старого города современный Лим продолжит свое существование. Не хотите же вы убедить меня, что у вас нет никаких рычагов воздействия на титулованных особ? Совсем-совсем никаких?

Цензор улыбнулся. Он уже ухватил нить разговора, который вошел в привычное русло торговли и убеждений.

— Допустим, вы правы. Но в чем суть вашего прошения? Почему я должен вам помогать?

Наконец мы подошли к главному! Я с трудом сдержал вздох облегчения.

— Суть в том, что я не могу нормально выполнить задание, которое вы мне сами же и поручили. Не могу, если у меня за спиной толпа агентов, так и норовящих меня прикончить. Как можно в таких условиях бороться с убийцей ни в чем не повинных людей?

— Я поручил, Глеб? — переспросил Цензор.

— Да, вы! Именно вы сказали мне: «Исполните свой долг!» Ведь лично вам выгодно, чтобы я «исполнил долг». Знаете, почему выгодно? Не потому, что убийца убивает каких-то там людей, до которых никому в Лиме нет дела. А потому, что убивает в обход вас! Появился еще один путь из Лима на Землю, и этот путь вы уже не контролируете! Нарушается монополия на перемещения. Конечно, вам очень нужно, чтобы я покарал убийцу и закрыл новый путь. Вы — самое заинтересованное лицо из всех, чьи мотивы мне понятны. Поэтому хочу сказать именно вам: работать в таких условиях я не могу. Отзовите агентов!