Проект «Справедливость»

Мы быстро выехали на трассу и неслись, держась, однако, в рамках разумной скорости. Наш «фольксваген» — тихая машина, маломощная. В салоне почти не слышно урчания двигателя, зато шуршание покрышек по асфальту наполняет уши равномерным насыщенным шумом.

— Мне нужно позвонить матери, — сказал я, рассеянно следя за высокими деревьями, пролетающими мимо. — Вдруг ее захотят использовать, чтобы выманить меня? Надо предупредить, пусть куда-нибудь уедет на время.

— Да, — кивнула Иванна. Ее белые руки были настолько нежны, что, казалось, ласкали руль. — Но не думаю, что это произойдет. Наши враги не такие. Они, конечно, спесивы, презрительны, ни во что не ставят людей, но на низкие поступки не способны. Я не знаю, как это объяснить. Наверное, потому… потому что…

— Потому что это несправедливо, — сказал я, разглядывая тщательный маникюр и лак телесного цвета на пальчиках девушки. — Слышали поговорку: «Сын за отца не в ответе»? Эта поговорка истинна сейчас и будет истинна в будущем. Тот проект, о котором я говорил, целиком посвящен справедливости. Хотя позвонить матери все-таки надо: ведь на Земле решения будут принимать земляне, а от нас, землян, справедливости не дождешься.

— Мы скоро где-нибудь остановимся, оттуда и позвоним, — согласилась Иванна. Она обогнала старинные белые «жигули» и вернулась на прежнюю линию, крайнюю справа. — А все-таки, Глеб, можете рассказать подробнее об этом проекте?

Девушка быстро посмотрела на меня, но тут же вновь сосредоточилась на дороге. Я не стал возражать, давно уже собирался выговориться, но нападение помешало.

— У меня был один знакомый, — сказал я. — Он учился со мной, хотя лет на пять старше меня. Большой чудак и очень нервный человек! Представляете, он до зубовного скрежета ненавидел правительство и всяких нефтяных магнатов. Однажды мы вместе с ним смотрели телевизор. Никогда не забуду, как он комментировал каждого набоба, о котором там говорили! И рассказывал о том, как именно тот или иной набоб обокрал народ. Этот мой приятель знал буквально все о них. Он помешался на своей ненависти. Наверняка читал статьи, выискивал сплетни, изучая тех, кто о его существовании даже не подозревал. Он мне рассказал, что обучает этой ненависти своего малолетнего сына. Сажает его перед телевизором и рассказывает правду о каждом, кто там мелькает. Представляю, что вырастет из такого ребенка!

— Это имеет отношение к проекту, о котором вы рассказывали? — Пальцы Иванны двигались на руле, словно ощупывая его.

— Самое прямое, — ответил я. — Мне просто хочется убедить вас, да и себя самого, в мотивах создателей проекта. Я их не до конца понимаю, могу лишь предполагать. Мой приятель — живое доказательство того, что существуют люди, которые помешались на ненависти и не собираются прощать своих обидчиков. И если бы ему представился хоть малейший шанс свести с ними счеты, он бы не колебался ни секунды. Такие, как он, ничего не забывают и не прощают, просто ждут своего часа. Может, существуют и другие, те, кто ненавидит не только теперешних мерзавцев, но и живших сто, двести лет назад. Как знать?

Я замолчал. Моя теория казалась стройной, но когда начал ее излагать, то выяснилось, что нужно заполнить пару белых пятен. Я временно потерял уверенность и начал колебаться.

— Можно я продолжу немного позже? Мне надо кое-что додумать до конца.

Девушка недовольно сжала губы, но согласно кивнула.

Вскоре мы съехали с трассы и остановились у одноэтажного кирпичного здания сельского переговорного пункта. Это здание было окружено деревьями, ветви которых нависали над крышей и даже щупали окна, будто мечтая влезть в маленькие приоткрытые форточки.

Позвонив матери, я попытался обрисовать всю серьезность ситуации. Люди титулованных особ в моем рассказе предстали жестокой бандой. Я покаялся, сказав, что влип в крупные неприятности, и умолял маму на время покинуть квартиру и уехать куда-нибудь, никому об этом не рассказывая. Пришлось потратить минут пятнадцать на увещевания и просьбы, пока согласие не было получено. И хорошо, что мать нигде не работала, перебиваясь частными заработками как переводчик, иначе не знаю, чем бы все закончилось. Я взял с нее слово, что она уедет сегодня же, и только потом попрощался.

В магазинчике неподалеку Иванна купила упаковку минералки, сыр, хлеб и колбасу. Одна бутылка воды перекочевала в багажник к нашему пленнику. Он лежал там смирно, до сих пор испуганный решимостью Иванны прикончить нежелательного свидетеля.

Мы с девушкой сели в салон, и машина тронулась. Я взял бутылку, открыл саквояж, достал миску и плеснул туда воды. Эх, давненько не приходилось общаться с моим немым собеседником: все некогда и некогда. Хлопоты, заботы, спасение собственной шкуры — это отнимает время, друзья мои. Но есть и хорошие новости: я тренировался читать по губам, когда только выдавалась свободная минутка. Нельзя сказать, что сильно преуспел в этом занятии, но кое-каких успехов достиг.

Мы ехали в молчании минут пятнадцать. С миской ничего не происходило, был виден только белый потолок. Я даже подумал, что собеседник не придет, но продолжал сосредоточенно всматриваться. Иванна поглядывала на меня, ни о чем не спрашивая. Внезапно темная тень наползла на белый потолок, и я увидел знакомый высокий лоб, залысины и тонкие губы, то ли надменно, то ли с досадой сжатые.

Я слегка улыбнулся, так, словно встретил давнего приятеля, которого, впрочем, никогда не знал особенно близко. Человек в миске кивнул, его шея терлась жестким стоячим воротником. Губы незнакомца разжались, я был весь внимание.

Он, как и прежде, начал говорить, показывая рукой себе на грудь и повторяя одно и то же несколько раз. Мои брови слегка нахмурились, но я быстро нашел ответ, ведь уже знал его!

— Принц! Иванна, это точно он, принц! Принц Ипос!

В этот момент Иванна резко затормозила. Не знаю, оказал и ли на нее влияние мои слова или машина впереди действительно замедлилась, как впоследствии утверждала девушка, но часть воды выплеснулась из миски и разлилась по салону, намочив бардачок и пол. Сеанс связи прервался.

Иванна проехала еще немного по трассе и, не обращая внимания на мой негодующий взгляд, начала сворачивать на небольшую асфальтовую дорогу. Мы почти подъехали к новому убежищу.

Возобновлять связь я не стал, ведь вскоре мы остановились у небольшого желтого одноэтажного деревенского домика с зелеными ставнями и дверями. К домику примыкал саманный самодельный гараж, а дворик был совсем мал.

Мы вытащили из багажника нашего пленника и, вручив ему теплое старое женское пальто и войлочное одеяло, отправили в погреб. Погреб был почти пуст. Когда-то прежние рачительные хозяева хранили там банки с вареньями и соленьями, сейчас же остались лишь грубые деревянные полки и связка чеснока, нависающая над приставной лестницей.

— Каковы наши дальнейшие планы? — спросила Иванна, включая в сеть небольшой белый холодильник.

Я поставил саквояж у кухонного шкафа и, сидя за длинным столом, любовался видом из окна. Вдоль забора-сетки росли густые кусты малины. Воробей спикировал откуда-то сверху и, лихо развернувшись перед самым стеклом, улетел прочь.

— Планы прежние. То, что на меня началась облава, еще не повод откладывать встречу с убийцей. Следующей ночью я подожду его в запланированном месте. Вы же, Иванна, постараетесь сделать так, чтобы поблизости больше никого не было.