Проект "Вавилон"

— Они купили отель только для того, чтобы не уезжать?

— Да, по всей видимости, именно так.

— С каких это пор у зеленых столько денег?

— А кроме этого, я абсолютно уверен в том, что за всем этим кроется что-то совершенно другое. Я лично в этом убедился. В лесу они оцепили огромный ареал под предлогом исследовательской деятельности. Кстати, что еще более усугубляет это дело, так это то, что в лесу работает добрая дюжина рейнджеров. Да еще эта история с отелем… Все очень подозрительно, не так ли?

— Хм… да. А с чего ты вообще хочешь от них избавиться?

— Этого я тебе сказать не могу. На этом настаивает Париж, и, по-видимому, это очень серьезно. Мне ясно только одно: они должны покинуть нас на этой же неделе.

— Постой-ка! Это что, политическое дело?

— Я так и думал, что для тебя это слишком опасно.

— Погоди, погоди, Дидье. Я, конечно, не знаю, кто стоит за этим в Париже, но в политику я ввязываться точно не хочу.

— А разве контрабанда оружия на Сицилию не политическое дело?

— Дидье, это было так давно…

— С тех пор ты стал святым или как тебя понимать? — мэр возвел глаза к потолку. — Мне с самого начала было ясно, что ты пойдешь на попятную. Я мог бы сэкономить время и силы и не тащиться сюда. Когда тебе нужна помощь, так ты всегда обращаешься ко мне, особенно если речь заходит о миллионах. А вот сделать одолжение старшему брату — это слишком опасно для тебя.

— Бог мой, я даже не успел ничего сказать! Успокойся ты!

Поль встал, принес бутылку коньяка и налил брату. В это время в комнату вошла женщина с яркой южной внешностью. В руках она несла поднос с двумя тарелками жареной рыбы и запеченных креветок. Как только она покинула комнату, Поль продолжил:

— Если я правильно тебя понял, речь идет о том, чтобы заставить трех ученых упаковать свои вещи и свалить из города, правильно?

— Ну, я так и сказал.

Дидье начал накладывать себе еду, сдвинувшись при этом на край кресла и наклонившись вперед так сильно, что валик кресла приподнялся.

— Они должны просто исчезнуть из отеля или убрать и своих рейнджеров?

— В общем, исследования — или чем они там занимаются — должны быть немедленно прекращены.

Он махнул вилкой с насаженной на нее креветкой.

— И заграждение в лесу должно быть убрано.

Поль задумался на минуту.

— Похоже, понадобятся веские аргументы. Подкинуть им в кровать труп какого-нибудь животного будет явно недостаточно. Поскольку неизвестно, как отреагируют рейнджеры, хорошо бы заручиться поддержкой небольшой армии…

— Почему бы и нет? — сказал Дидье, пожав плечами. — У тебя есть кто-нибудь на примете?

— Да, есть у меня одни хороший знакомый… Правда, ему нужно будет сделать паспорт и визу…

— Все-таки ты из любого дела хочешь извлечь выгоду!

— Будет очень жаль, если дело провалится из-за таких мелочей, правда? Он алжирец, у него много связей и людей, которые для него сделают абсолютно все. Без политических пристрастий. Сегодня работает на тех, завтра на других, в зависимости от того, кто предложит больше денег.

— Солдат?

— В каком-то смысле.

— А оружие?

— Думаю, смогу найти оружие для небольшой армии солдат. Если, конечно, речь не пойдет о танках!

Мэр поднял вверх свои толстые руки.

— Боже, нет! Я не хочу гражданской войны. А где сейчас этот алжирец?

— Насколько я знаю, сейчас он в Марселе. А для нас это большое преимущество. Мы же не хотим терять времени.

— В Марселе? Но я думал, ему нужен паспорт и виза!

— Это на будущее, мой дорогой. Как еще мне уговорить его помогать нам, если ему не будет от этого никакой пользы?

— Просто заплати ему.

— Нет, исключено, так не пойдет. Знаешь, заплатить может каждый. Сначала ты для меня что-то сделаешь, потом я для тебя, понимаешь? Рука руку моет. Это же совершенно другой уровень отношений.

Дидье поднес к губам бокал коньяка и одним глотком осушил его.

— Хорошо, как скажешь. Дай мне информацию, необходимую для паспорта и визы. Мой домашний номер факса ты знаешь. Как скоро ты сможешь привести сюда алжирца и какое количество людей он может организовать?

— Думаю, это не займет много времени. А о количестве людей даже не беспокойся. Ты ведь уже объяснил мне, о чем речь и как это срочно. Завтра утром я позвоню тебе, хорошо?

— Да, хорошо. Я знал, что могу на тебя положиться.

Сказав это, Дидье встал.

— Нужно всегда идти на компромисс, Дидье. Кто знает, как завтра лягут карты?

Поль тоже встал, чтобы проводить брата до двери.

— Не забудь свою куртку. И поезжай осторожней, слышишь?

— Поль, я мог о себе позаботиться еще тогда, когда тебя на свете не было.

— Хорошо, хорошо. Тогда до скорого.

Дидье сел в машину и отправился домой; По большому счету, он добился того, чего хотел. Но почему-то он не чувствовал себя абсолютно довольным. Он казался себе просителем, а его брат, видите ли, снизошел до того, чтобы оказать ему услугу! Дидье бесило то, что он никак не мог отделаться от этого чувства. Он слишком явно показал, что хочет чего-то от брата. Конечно, Поль немного поприкидывался, но на самом деле сразу понял, что от него требуется. Дидье подозревал, что, прося у брата паспорт и визу для алжирца, Поль рассчитывал на нечто большее. Может быть, за это алжирец не только выдворит исследователей, но еще и окажется в должниках у Поля. Братец умел назначить себе цену. Но ничего, подумал Дидье. Пусть и для брата будет какая-то выгода. На этот раз на кону стояли более серьезные вещи. И он наконец сможет послать этих проклятых исследователей к черту.

Глава 17

10 мая, пещера Сен-Пьер-дю-Буа.

Питер и Патрик чувствовали, как страховочная веревка медленно и уверенно уходила в глубь пещеры. Это было знаком того, что у Штефани пока не возникало никаких трудностей.

Ученые только и делали, что отматывали веревку все больше и больше. В проходе уже было около десяти метров, но Штефани и не думала останавливаться. Однако она не подавала никаких знаков, о которых они договорились. Оттуда не доносилось не единого звука. Оба исследователя стояли на вырезанном в полу Кольце Монсегюра и были очень напряжены. Они сосредоточенно смотрели перед собой, туда, где в воздухе загадочным образом висела веревка. Исследователи стояли в свете непонятных голубых огоньков и настороженно вслушивались в подозрительную тишину.

Питер и Патрик внимательно следили за ритмом движения веревки. Она стала для них живым существом, тянущим за собой осторожно, но с силой. Они чувствовали в ней жизнь, и, подобно размеренным ударам сердца крупного животного, она билась.

Билась.

Билась.

И все внимание исследователей было сосредоточено на том, чтобы это биение вдруг не прервалось.

— Питер!

Он испуганно вздрогнул.

— Что?

— Я спросил, сколько она уже там.

— Я… не знаю, — ответил Питер, не отводя взгляда от веревки. — Вы на часы не смотрели? Мне кажется, прошло около получаса… Полагаю, не так уж и много…