Профессия: разведчик. Джордж Блейк, Клаус Фукс, Ким Филби, Хайнц Фельфе

Для Кима Филби настали критические дни. Отъезд Эллиотта не означал конец конфронтации с СИС. Ким ходил по минному полю, не зная, где и когда земля под ним может взорваться. Испытывать далее судьбу было недопустимо. Речь шла не только о личной безопасности, но, возможно, и жизни. Ким принял решение покинуть Бейрут. Центр одобрил эту вынужденную меру. Последние дни перед отъездом прошли в подготовке и проверке маршрута «исчезновения». Бесконтрольной не должна была оставаться ни одна деталь. За несколько дней до намеченной даты отъезда Ким неожиданно получил приказ резидента явиться к нему в посольство. Эта новость встревожила Кима. Посольство является британской территорией, и его могли арестовать там без каких-либо помех. Кто знает, какие инструкции резидент получил от сэра Дика Уайта? Пришлось срочно изобретать историю о болезни и под этим не очень оригинальным предлогом отказаться от визита. Откладывать дальше отъезд было нельзя. И Ким решительно сделал этот шаг.

Как же все-таки могло случиться, что советский разведчик Ким Филби, который проник в святая святых «Сикрет интеллидженс сервис» и на протяжении многих лет противостоял могущественному аппарату английской разведки, сумел выиграть противоборство с СИС и благополучно добраться до Москвы, где он уже был вне пределов досягаемости? Для людей, далеких от интриг тайной войны разведывательных служб, это кажется почти невероятным. Но каким бы немыслимым не представлялся этот факт, он остается фактом, который привлек и до сих пор привлекает к себе завороженное внимание друзей и недругов Филби, его бывших коллег в Лондоне и вновь обретенных сослуживцев в Москве. Одни видели в этом удивительный подвиг Филби, совершить который мог только человек выдающихся способностей и исключительных личных качеств. Другие объясняли это провалами в работе СИС, для которой 50-е и начало 60-х годов были далеко не самым лучшим периодом в ее богатой истории.

Сам Ким Филби, который был склонен больше доверять точному анализу, а не ссылаться на исключительные обстоятельства, очень трезво расценивал причины успеха. В своем последнем прижизненном интервью известному английскому журналисту Ф. Найтли, который посвятил жизни и деятельности Филби две книги и десятки статей, Ким подробно ответил на вопрос, почему провалилась миссия Эллиотта и не состоялась предлагавшаяся ему сделка.

«Мне кажется, что во всей этой конфронтации было что-то странное. Видите ли, в ноябре 1962 года, то есть за несколько месяцев до прибытия Эллиотта в Бейрут, я написал Дэвиду Астору, редактору «Обсервер», что хотел бы приехать в отпуск. У меня были семейные дела в Англии. Я спросил его, приемлем ли для этого июль следующего года. Он написал мне в ответ, что этот срок его вполне устраивает и я могу строить свои планы. Другими словами, в июле 1963 года я рассчитывал быть в Лондоне, то есть в пределах юрисдикции британского суда и фактически во власти СИС, если они хотели что-то сделать со мной. И все же СИС решила послать Эллиотта в январе в Бейрут, где у них не было никакой легальной основы.

На мой взгляд и на взгляд моих начальников в Москве, все это было умышленно устроено для того, чтобы подтолкнуть меня к бегству, потому что в это время английское правительство меньше всего хотело видеть меня в Лондоне и тем более иметь новый скандал по вопросу безопасности и сенсационный суд».

Таким образом, загадочное молчание Лондона после отъезда Кима из Бейрута объяснялось достаточно просто. СИС делала вид, что ничего экстраординарного не произошло. Правительство Макмиллана принимало все меры, чтобы не допустить упоминания имени Филби в печати. До поры до времени это ему удавалось. Но 30 июля 1963 года в «Известиях», было опубликовано короткое сообщение о том, что английский подданный Ким Филби обратился в Президиум Верховного Совета СССР с просьбой предоставить ему советское гражданство. Эта просьба была удовлетворена.

ВЗРЫВ «ФИЛБИМАНИИ»

Сообщение в «Известиях» означало новые неприятности для разведывательной службы и правительства Великобритании. Британская пресса, давно уже предчувствовавшая скандал непредвиденных масштабов и сдерживаемая различного рода цензурными запретами, связанными с законом о сохранении государственной тайны 1911 года, обрела, наконец, необходимую свободу действий. Официальное подтверждение. Москвой того факта, что Ким Филби, на протяжении многих лет занимавший ряд руководящих постов в системе английской разведки, в действительности являлся чекистом, вызвало мощный взрыв повсеместного интереса на Западе, и прежде всего в Англии, к деятельности советской разведки, личности Кима Филби, его жизни, карьере, убеждениям. Редакции крупнейших английских газет в тайне друг от друга разрабатывали проекты публикаций о Филби. Десятки опытных журналистов были брошены на поиск материалов по «делу Филби». Лондонская «Санди таймс», например, создала рабочую группу, в которую вошло восемнадцать репортеров, для проведения собственного расследования деятельности Филби. Началась охота на друзей, родственников, сослуживцев и просто знакомых Кима, которые могли бы сообщить о нем хоть какую-либо информацию. Сам Ким также не избежал пристального внимания к своей персоне, несмотря на своевременно принятые и очень необходимые меры, ограждавшие его от назойливого интереса иностранных, и прежде всего английских, корреспондентов в Москве. Ким рассказывал, как ему не раз приходилось в спешке задолго до окончания спектакля покидать московские театры после того, как он убеждался, что попался на глаза одному из своих бывших коллег по перу. Тем не менее однажды корреспонденту агентства Рейтер в Москве повезло больше, чем его собратьям, и он атаковал Кима вопросами в фойе Большого театра. «Как вам нравится жизнь в Советском Союзе?» — спросил репортер, удерживая Кима за пуговицу пиджака. «Изумительно, абсолютно замечательно». «Как продвигается изучение русского языка?» — продолжал осаду журналист. «Ни шатко ни валко», — ответил Ким, освобождая свою пуговицу и самого себя от крепкой хватки британца. Другой раз Киму, по его собственным словам, пришлось в буквальном смысле спасаться бегством от другого английского корреспондента, который засек его на концерте в Большом зале консерватории.

Но самая неожиданная встреча поджидала однажды Кима на главном московском почтамте, где он регулярно забирал поступавшие на его имя газеты и журналы из-за рубежа. Корреспондент лондонской «Санди таймс» Мюррей Сейл, прибывший в Москву специально для того, чтобы встретиться с Филби, практически не имел никаких шансов рассчитывать на это. У него не было ни адреса, ни номера телефона Кима. Но находчивый журналист все же нашел способ разыскать Филби. «Кто-то из друзей Кима в Бейруте сказал мне, что он страстный любитель крикета, — описывал позже свои московские похождения Мюррей Сейл. — Естественно, таблицы со счетом игр в крикет не публикуются в «Известиях», и мне казалось разумным предположить, что Ким получает авиапочтой из Лондона газету «Таймс». Я пошел на главный почтамт, где иностранцы получают свою почту, и просидел там почти целый день. Сделать это было нелегко, поскольку милиционеры постоянно заставляли меня покидать мое место.

На следующее утро я вернулся на почтамт — и вдруг в зал вошел человек, по внешнему облику которого можно было безошибочно определить, что это англичанин, — одет он был в спортивного покроя пиджак, шерстяную рубашку с повязанным на шее шарфиком. Это должен быть Ким Филби. Я подошел к нему и сказал: «Мистер Филби?» Он спросил меня, в каком отеле я остановился, и сказал, что позвонит мне. Я вернулся в отель, подождал некоторое время, и он, действительно, позвонил. «Отель «Минск», — сказал он. — Номер четыреста тридцать шесть. В восемь часов».

При таких необычных обстоятельствах состоялось первое интервью Кима Филби в Москве иностранному журналисту. Оно было напечатано в «Санди таймс» 17 декабря 1967 года. «Санди таймс» стала первой английской газетой, которая опубликовала обширный материал о Киме Филби и его работе на Западе. Публикации в «Санди таймс» прорвали плотину молчания, которую так тщательно возводили в СИС и правительство консерваторов вокруг «дела Филби». Прежде чем начать сенсационную серию публикаций в «Санди таймс», ее главный редактор сэр Деннис Гамильтон проконсультировался лично с премьер-министром Гарольдом Вильсоном и шефом английской разведки сэром Диком Уайтом. В результате было достигнуто соглашение, что правительство не будет оказывать помощь в подготовке публикаций о Филби, но и не будет препятствовать проведению частных расследований о его деятельности в «Сикрет интеллидженс сервис».

Вслед за «Санди таймс» публикации о Филби появились во многих других лондонских газетах. Одна за другой выходили книги о Киме. Сотрудники английской СИС и американского ЦРУ, знавшие Филби по совместной работе, спешили рассказать о своем прозрении и высказать «беспристрастное», а зачастую весьма пристрастное мнение о самом Киме и его делах. Появились журналисты, «биографы Филби», которые приобрели известность благодаря исследованиям и книгам о его разведывательной деятельности. От соблазна «паблисити» не устояла и бывшая жена Кима — Элеонора, опубликовавшая книгу о совместных годах жизни, в которой, правда, было больше личных писем Кима, чем собственных воспоминаний. После публикаций книг в Англии многие из них были переведены на другие языки и опубликованы в странах Европы и Америки.

«Филбимания» быстро распространилась на художественную литературу, телевидение и кино. Известные английские писатели Грэм Грин и Джон Ле Карре, в свое время служившие в «Сикрет интеллидженс сервис», а затем активно разрабатывавшие тему «шпионажа», положили историю Кима Филби в основу некоторых своих произведений. Фредерик Форсайт и Алан Уильяме сделали Кима Филби персонажем своих книг. Вскоре на теле- и киноэкранах Англии и других европейских стран были показаны фильмы о Филби и его друзьях и сподвижниках Маклине и Берджессе.

Имя Кима Филби приобрело всемирную известность и в представлении широкого круга лиц на Западе стало ассоциироваться с профессией разведчика. К сожалению, в то время, когда весь мир говорил о советском разведчике Киме Филби, у нас в стране его имя было знакомо лишь ограниченному кругу профессионалов. Впервые советская общественность узнала о Киме Филби только в 1980 году, когда на русском языке вышла его книга «Моя тайная война», которая, по существу, была ответом на многочисленную и многообразную литературу о Филби за рубежом. Кстати сказать, эта книга увидела свет в Советском Союзе спустя двенадцать лет после того, как вышла в Англии и США в 1968 году.