Профессор без штанов

– Их сколько?

– Двое.

– Как вооружены?

– Пистолеты. Один почему-то не стреляет.

– Так… - Сеня опять поскреб бороду.
– Рисковать не будем. Двух автоматов мало. Три берем. И по сумке гранат.

– Так ты что?
– удивился дядя Федор.
– С нами пойдешь?

– А ты сомневался?
– обиделся Сеня.
– Если сомневался, вон твоя машина, садись и езжай. А я тебе вслед гранату кину. Ща, соберусь. Багажник открой.

Дядя Федор распахнул багажник во всю ширь. Сеня загрузил его автоматами, гранатами и противотанковыми минами.

– А эти зачем?

– спросил дядя Федор, укладывая плоские стальные тарелки зеленого цвета.
– Танков у них нет.

– Мало ли. Надо ко всему быть готовыми. Еще минута.
– И он скрылся в доме.

А когда вышел - мы прибалдели. Телогрейка туго перепоясана офицерским ремнем, на котором висели запасные магазины к автомату. На груди - сам автомат с круглым диском, бинокль в кожаном футляре. На голове - стальная зеленая каска с красной звездой. А на сапогах - длинные, блестящие на солнце шпоры.

Красный партизан!

– Воевать так воевать!
– сказал Сеня, садясь в машину.
– Ежли этих гадов в войну не всех добили, мы их теперь добьем. Федя, бери курс на врага! Полный вперед!

Когда мы подъезжали к Кольцевой дороге, дядя Федор сказал:

– Сеня, каску сними. Пост ГАИ впереди.

– И не подумаю.

Конечно, нас все-таки остановили.

– Что за маскарад?
– спросил инспектор ГАИ.
– Что за оружие?

– Кино снимаем, - сказал дядя Федор.
– Боевик. Называется «Бледная Настя». Это главный артист. Ему из роли нельзя выходить. Он даже спит в каске. И вообще, товарищ лейтенант, вы отойдите подальше на всякий случай - гранаты у него настоящие. Как рванут! Вам же хуже.

Это точно. Да, с этими ребятами не пропадешь. В этом я еще раз убедился, когда мы приехали в институт. Никакой пропуск нам не понадобился.

Сеня шел первым. Стволом автомата он отодвинул охранника в сторону и сказал нам негромко:

– Проходите, ребята. Я здесь постою.
– И повернулся к охраннику: - Палку-то убери.

Тот молча сунул дубинку в чехол на поясе.

Я отпер кабинет бывшего Медведева. Подошел к сейфу. Выбрал из связки подходящий ключ. Отпер и повернул тяжелую дверцу. Весь сейф был забит деньгами. Они лежали в полиэтиленовых пакетах, перетянутых резинками.

– Считать будешь?
– спросил дядя Федор.
– Для отчета.

– Тут два дня считать надо, - вздохнул я. Мне совершенно было наплевать на деньги. Как там Алешка, вот что меня тревожило. До глубины души.

А Алешка… Впрочем, об этом в свое время…

Я уложил деньги в сумку. А сзади скрипнула дверь, вошла полосатая Пчелкина.

– Вы зачем это?
– Она показала своим носиком на распахнутый сейф.
– Грабите?

– А чего тут грабить?
– спросил дядя Федор, с трудом поднимая сумку.
– Тут, кроме денег, ничего у вас нет.

Однако в глубине сейфа было что-то еще. Шибко интересное. Это были ножны, сделанные из меха какого-то животного. А в ножнах находился нож. С рукояткой из какой-то пожелтевшей кости. В виде бело-желтого медведя, который шел куда-то сам по себе, по своим делам. На всякий случай я положил и этот нож в сумку.

– Охрану вызову, - сказала Пчелкина.
– Вы грабители. Я вас не боюсь.

– Мы тебя - тоже, - сказал дядя Федор. Он поднял сумку и пошел к дверям.

– В натуре.
– И он пошевелил на груди свою золотую цепь.
– По жизни. Типа того. Как бы.

Пчелкина не устояла на ногах и села в кресло. Вернее - упала.

– Дима, - прошептала она.
– И ты - тоже? В натуре?

Я молча кивнул: что делать? И я в натуре.

– Ты же обещал разыскать профессора.

– Он его разыскал, - сказал дядя Федор, отворяя дверь.
– Но было уже поздно.

– А где же он?
– Пчелкина прижала лапки к груди.
– Он жив?

– Еще как. Но пахнет плохо.

– Чем?
– выдохнула Пчелкина.

– Тюрьмой, - безжалостно сказал дядя Федор и вышел в коридор.

– Гони, дядя Федор, гони, - все время повторял я.

– Дим, что ты дергаешься? За Алешку боишься? Это зря. Щаз ворвемся туда, штурмом возьмем эту крепость. Положим их всех на пол. А Алешка по ним босиком пробежится.

– Почему босиком?
– тупо спросил я.

– Ну… Он у вас добрый очень. Он их каблуками топтать не будет.

Ошибся дядя Федор. Лешка их такими каблуками растоптал!…

…Не доезжая поворота на ферму Петруши, мы остановились. Путь нам преградил гаишник. В руке - жезл, на груди автомат.

Он указал своим жезлом в сторону:

– Вот здесь стоять. Дальше проезда нет. Идет спецоперация.

– Мы участники!
– заорал дядя Федор и включил сирену.
– Ты что, капитан, номера не видишь?

А Сеня выставил в окно ствол автомата. И голову в каске.

Капитан отпрыгнул в сторону и заорал:

– Лежать! Оружие в окно! Стоять!

Дядя Федор повернулся ко мне:

– Лежать или стоять, Дим?

– Пробиваться, - сказал Сеня.
– С боем!

– Подождите, - сказал я.
– Мы привезли деньги. Этот террорист такое условие поставил. Мы тоже заложники.

Капитан выхватил рацию:

– Товарищ полковник! Тут деньги привезли! Братки какие-то. Вооруженные. Так, понял. Выполняю.
– И нам: - Проезжайте.
– И добавил вслед: - По-моему, вы опоздали.

Сердце у меня ухнуло и провалилось. А дядя Федор рассмеялся:

– Ну, значит, Алеха их повязал. И копытами потоптал.

Загон был окружен машинами. Милицейскими, «Скорыми», пожарными. Наши любимые страусы сбились в испуганную стаю и смотрели через сетку на всю эту спецтехнику. И милиции было много: спецназ, саперы, участковый. Полковник Оболенский.

Он стоял в центре целой группы бойцов. Они были все в бронежилетах, в касках, со щитами. А папа был с биноклем. Рядом с ним стоял Алешка и, что-то втолковывая ему, махал изо всех сил руками.

Папа смотрел на верхушку водонапорной башни. Я подбежал к нему. Какой-то офицер, смеясь, говорил:

– Не спешите, товарищ полковник. Без нас разберутся.

– А если он его сбросит?
– спросил папа.

– Туда ему и дорога. Нам хлопот меньше.

Я изо всех сил пытался разглядеть - что там творится, на самом верху, возле гнезда. А там большая птица длинным клювом и сильными крыльями колотила кого-то. Этот кто-то присел на корточки, закрывал лицо руками и орал изо всех сил: