Профессорская дочка

И мне пришлось просить у него прощения за то, что Пруст и Прус – это два писателя, а не один.

– Вам нужна такая победа?.. – спросила я.

– Мне – нет, – фыркнул Вадим.

Вот именно, с победами всегда так. Победишь, а потом просишь прощения. Еще хорошо, если есть у кого просить прощения, а бывает вообще ужасно… Привела очень стыдный пример из моего прошлого.

Девочка из нашего класса уезжала в Израиль, эмигрировала с родителями. У нас было собрание – ее исключали из пионеров. Я опоздала и, когда вошла в класс, увидела, что все сидят на одном ряду, теснятся по трое за партой, а она сидит одна в пустом ряду, как преступник. Учительница сказала, что раз я тоже еврейка и тоже могла бы уехать в Израиль, то мне нужно публично отказаться от нее. И что это будет моя моральная победа. Публично отказаться я не смогла, побоялась, но с ней рядом не села. Втиснулась к кому-то третьей или даже четвертой. Хотя могла сесть с ней… Я тогда думала, это моральная победа, а это был самый стыдный поступок за всю мою жизнь…

– За всю жизнь? – удивился Вадим.

– Ну… да. Папа тогда сказал: «Что же делать, у каждого человека в прошлом есть невыносимо стыдные поступки, вот и у тебя теперь есть…» А как мне теперь попросить прощения – она же уехала.

– Маша, Вы дурочка? – искренне удивился Вадим. – У Вас своя голова есть или только папина? Не может быть, чтобы Вы до сих пор переживали из-за такой ерунды…

– Есть у меня своя голова, папина, – обиделась я. – Да, я до сих пор переживаю, потому что я… я невротическая личность, вот.

***

Дело Дня – не думать о Вадиме, думать об Илье, потому что Илья – мой американский любовник, а Вадим – чей-то чужой любовник, не мой.

Но если бы я была более сексуально открытой, лучше относилась к сексу вообще, думала о сексе каждую свободную минуту, надела подаренные Адой черные кружевные чулки и шляпу, небрежно забывала на кухонном столе различные предметы из секс-шопа, например огромную надувную куклу… Тогда Вадим…

Тогда Вадим, может быть, совершенно точно… во всяком случае, Ада так считает.

Если бы я была более сексуально открытой, лучше относилась к сексу вообще, думала о сексе каждую свободную минуту? Надела подаренные Адой черные кружевные чулки и шляпу, небрежно забыла на кухонном столе различные предметы из секс-шопа, например огромную надувную куклу? Думаю, Вадим посмотрел бы на меня удивленно и… и все.

Так он думает, я его приятный собеседник, а так что? Зачем ему сексуально озабоченный приятный собеседник, помешанная на сексе приставучка, огромный надувной маньяк – в общем, нетактичная невротическая личность?

Наверное, хорошо быть невротической личностью – можно угрожать всем депрессией или нервным срывом.

Мои внуки и правнуки от Димочки могли бы на цыпочках ходить вокруг моего дивана, а я бы оттуда грозно велела: «А ну-ка тащите мне немедленно сосиски с пюре, а то у меня будет нервный срыв!»

Да, но сейчас, сейчас? Пока у Димочки нет внуков и правнуков? Быть невротической личностью, самой таскать себе на диван сосиски с пюре? Думаю, довольно сомнительное дельце…

Пятница

Ада права. Я хочу стать сексуальной, манящей и т.д., чтобы Вадим наконец-то меня увидел.

Дело Дня – немедленно изменить свое отношение к сексу вообще, а также изменить свое отношение к сексу с Ильей. Чтобы не остаться старой девой без никакого секса навсегда. И не превратиться в городскую сумасшедшую без никакого секса в прошлом, даже самого захудалого, от которого утром остается один вопрос – зачем? И чтобы Вадим наконец-то меня увидел…

Ходили с Ильей в милицию получать его новый паспорт. Илья еще не знает, что его ждет сегодня ночью – новая, манящая я.

Илья открыл свой новый паспорт, полюбовался своей фотографией.

– Разве вы могли бы дать мне сорок лет? – кокетливо сказал Илья паспортистке, девушке в погонах, и вдруг закричал: – Что это, что, что?!

– Как что? – удивилась девушка в погонах. – Это вы.

Я заглянула в паспорт – на фотографии Илья, собственной персоной, здоровый лысый дядька. А в графе ФИО написано: «Илья Борисовна Шапиро», военнообязанная.

– Я не военнообязанная! – кричал Илья. – Этот номер у вас не пройдет, я уже отслужил!

– Давайте, Илья Борисовна, я вам правильно печать поставлю, – сказала паспортистка.

– Помогите… – прошептал Илья. – Мне сегодня с этим паспортом улетать в Москву, у меня там выставка…

Никуда ему не нужно улетать, он просто врет от ужаса.

***

Хорошо, что у паспортистки оказались такое хорошо развитое чувство юмора и любовь к шоколадкам. За десять минут и три шоколадки удалось получить правильный новый паспорт.

– До свидания, Илья Борисовна, – улыбнулась девушка на прощание.

Илья бессильно махнул рукой. Мы с девушкой пытались убедить Илью, что ничего страшного, с нами тоже каждый день приключаются мелкие странности, которые мы в этот момент расцениваем как непомерно значительные для себя события, вместо того чтобы увидеть в них что-нибудь смешное.

Илья не хотел видеть ничего смешного, нервно тер лысину и говорил, что ему и без того тяжело соприкасаться с российской действительностью, а теперь он еще Илья Борисовна, и от этого у него стресс…

Илья оправился от стресса, как только мы вышли во двор.

– Что ни говори, все вы тут в России совки, и ничего с этим не поделаешь, – бодро сказал он.

Я вежливо кивнула, а про себя подумала: почему это мы совки? Совсем наоборот, например, девушка в погонах очень даже европейский человек – остроумный, толковый, любит шоколадки.

Мы шли по Фонтанке, и Илья читал вслух вывески и ворчал.

– Смотри, «Бест парфюм», «Вижен сервис», «Ривер-хауз»… – возмущался Илья. – «Фитнес-клаб», «Донатсы», «Элитный секонд-хэнд»…

Неужели прямо так и написано? А я и не замечала. Но ведь есть надписи и по-русски! Илья вообще не прочь подметить что-то плохое, как будто он уехал в высшие сферы, а меня тут оставил приглядывать за хозяйством и выговаривает мне, что я нерадивая.

– Все нормально, ты в Питере, не обращай внимания, – сказала я и остановилась у книжного прилавка на углу Невского и Фонтанки – думала, может, он уймется, пока я буду смотреть, не продается ли на этом лотке «Варенье» и др. новые талантливые произведения.

– Вот! – торжествующе сказал Илья, показав пальцем на большой красочный том с голой ногой на обложке. – Вот смотри, книга называется «Библия секса». Что, скажешь, не совок?!

– Да… – виновато признала я, стараясь закрыть от него рукой соседний том с бокалом на обложке – «Библию бармена»… – Но ведь это же переводные книги, не то чтобы это такая сугубо питерская литература…