Профсоюз сумасшедших: Стихи и проза
Шрифт:
Один молодой поэт осмелился в своих виршах критически отнестись к заслугам профессора. На следующий день книге юного литератора объявили бойкот, а несчастный издатель покончил с собой.
Горничная профессора сколотила немалый капиталец, продавая издателям обрывки промокательной бумаги с пресс-папье Вокса. С помощью зеркал специальные люди расшифровывали каракули и закорючки на бумаге.
— Квинтэссенция цивилизации в пилюлях от мигрени.
— Есть надо для того, чтобы пить, пить же надо для того, чтобы есть.
Эти афоризмы издавались миллионными тиражами отдельными книгами в дорогих
А профессор неутомимо работал над историей своего путешествия и почти ежедневно советовался с правительственными агентами.
В одно из окон на 46 этаже небольшого небоскреба, фривольно улыбаясь, заглянула луна.
Любознательное светило ощупало своими лучами драгоценный пушистый ковер на полу, затем бессмысленно вперило взгляд в солидную эмалированную табличку, прибитую к дубовой двери, ведущей из коридора в приемную. Прочитав надпись на табличке, старый месяц вдруг покраснел и, отплевываясь, скрылся за тучи.
На табличке значилось:
Свежему человеку могло бы показаться, что столицу постигло небывалое стихийное бедствие — эпидемия зубной боли. Особенно обуяло это поветрие дам из высшего общества, занимавших высокое положение и обремененных титулами.
У тайной двери сдержанно шелестела длинная очередь прекрасных дам.
Тут и там в тусклом свете голубой лампочки поблескивали волшебные искорки алмазов, раздавался сдержанный стон, мистически белели повязки на нежных матовых щеках.
То и дело открывались докторского кабинета, откуда поспешно вылетала исцеленная особа, и вслед за ней на пороге появлялся сам доктор Понедельник в национальном костюме своей страны: розовая лента вокруг бедер, спереди на ней — кружевной женский платок и, как дань всемогущей культуре — оранжевый галстук на шее.
Звонкая пугливая тишина заливала комнату. Еле слышный стон восхищения раздавался где-то в темном углу.
Доктор устало поводил мутными глазами и тихо произносил:
— Номер семнадцатый.
Очередь сдержанно шелестела, врач исчезал с пациенткой за дверью, а где-то вверху вспыхивала светящаяся табличка:
С увеличением цифры на табличке продолжительность приема значительно сокращалась. Впуск и выпуск происходили почти без перерыва.
— Номер двадцать второй, — произнес трудолюбивый доктор.
Мисс Лилиан Вокс, дочь знаменитого профессора, прозванная репортерами «шедевром красоты», скрылась за тяжелой дверью докторского кабинета.
И тогда случилось событие, от которого кровь заледенела в жилах страждущих дам.
Из
кабинета донесся отчаянный визг.Дверь мгновенно отворилась, и через приемную стремглав пронеслась бледная как смерть мисс Лилиан.
Дамы ворвались в кабинет и увидели ужасную картину: мистер Понедельник, тяжело дыша, недвижно лежал на кожаной больничной кушетке.
Мисс Лилиан тем временем вскочила в свое авто и хрипло крикнула водителю:
— Девять Вокс-стрит, 247, квартира 82. Максимальная скорость, за раздавленных собак и людей заплатим втрое.
Автомобиль зарычал, взвыл сиреной, рванулся вперед.
А в кабинете мистера Понедельника уже суетились медицинские светила, щелкали затворы репортерских Кодаков и торопливо стрекотали съемочные киноаппараты.
Через 15 минут экстренные издания газет спешно объявили:
Д-р Понедельник давно чувствовал переутомление от напряженной медицинской работы. Сегодня в 2 ч. 23 мин. ночи доктор неожиданно потерял сознание. С ним случился приступ болезни, название которой светила медицины светила пока не в состоянии определить.
Далее шли интервью с профессорами, фотографии и сообщения о том, что во всех кино сегодня утром будут демонстрироваться подробности ночного происшествия.
В это время Лилиан молнией влетела в отцовский кабинета, бросилась на шею остолбеневшему профессору и, заливаясь горькими слезами, вымолвила:
— Папочка! Спаси его… иначе я лишу себя жизни не позднее четырех часов утра.
— Кого спасти, доченька? — заскрипел профессор.
— Доктора Понедельника… О, небеса! Четверть часа назад с ним произошло такое несчастье… такое несчастье…
И Лилиан, сморкаясь, кашляя и рыдая, рассказала отцу о случившемся.
Профессор почесал лысину и задумался.
— М — да.. — заскрипел он. — Дело ясное. Ему необходимо сделать операцию омоложения. Ради любимой дочери я берусь за это дело.
…….
……..
На рассвете у подъезда «Большой национальной больницы» выстроились толпы блестящих нарядных моторов. Их владелицы быстро выпрыгивали из автомобилей и исчезали за огромными дубовыми дверями.
Грандиозная приемная не вмещала всех, кто хотел видеть мистера Понедельника.
В 9 часов утра блестящее собрание чарующих декольте, алмазов, кулонов заволновалось, закрутилось бешеным потоком: прошел слух, что везут больного.
Минуту спустя в операционную пронесли на носилках жалкое подобие доктора Понедельника, двух орангутангов в клетках, какую-то огромную стеклянную граммофонную трубу, одного козла, несколько микрофонов и два десятка съемочных киноаппаратов.
Повсюду по приемной, среди бледных дам в трауре, как сумасшедшие носились обеспокоенные репортеры с карманными радиоаппаратами в руках.
Редакции газет безостановочно принимали радиограммы:
— Мисс Джейн Портер была в темно-зеленом платье с гофрировкой тре-нувель на бедрах…