Прогнозист

Дарьяна Манукяновна, уже в оранжевом халате, смотрела на товарища полковника сверху вниз - он был на целую голову ниже, - произнесла тихо, но властно: - И чтоб ни один волос с головы аналитика...Он, как ваш агент? Опытный.
– Часто видит вашего Банкира?
– Частенько, - уклонился от прямого ответа.

Не мог же он сказать, что агент видит Банкира гораздо чаще, чем уважаемая Дарьяна Манукяновна видит собственного супруга. Повелительнице это знать ни к чему: ещё где-либо проговорится. А потерять ценного агента легче лишиться собственной руки.

Но она и сама понимала, как это важно иметь во враждебном стане своего человека.

– А нет ли в нашей фирме Тюлевых?
– Был один... По рекомендации...
– Знаю, по чьей, - резко перебила его Дарьяна Манукяновна.
– Впредь все вопросы приема согласовывать со мной.
– Но шеф... он, понимаете...
– замямлил товарищ полковник.
– Шеф бывает болен.
– Да, да... Конечно...

Уточнять что-либо не стоило. Команда ликвидировать майора Красия исходила от нее. Майор сообщил Тюлеву, кто украл у него четыре миллиона .На этом он хотел заработать тыщенки четыре "зеленых" и наконец-то купить себе "жигуля". Всего-навсего.

Мало кто знает, что стукаческие деньги - самые ядовитые. Андрей Лукьянович вроде и долго служил в особом отделе армии, но не понял очевидного: частные сыскари , как правило, превосходят государственных они работают сдельно.

19

В этот вечер Клара не узнала своего отца. Вернулся он от Лозинских туча тучей. Он не видел ничего вокруг. Вел себя как лунатик: машинально под вешалку поставил кейс, снял утепленную кожанку, бросил на полку каракулевую кепку с кожаным козырьком. Кепка упала на пол - не поднял.

Как слепой, проследовал мимо дочери, которая уже целых полчаса, сидя в коляске, ждала своего папочку. Клара как разбудила его: - А почему меня не поцеловал?
– Ах, да!
– Поцеловал холодно, небрежно, отрешенно.
– Что случилось?
– Случилось...
– Надеюсь, не с Ананием Денисовичем?
– С Фиделем.
– А ну, рассказывай.
– Клара за ним покатила коляску.

Он таиться не стал. Поведал, что узнал от Дарьяны Манукяновны. Насколько мне известно, она ни за кого никогда не беспокоилась. А тут...

В дрогнувшем голосе дочери отец уловил ревнивые нотки.

"Ах, бедная девочка!.. Что за женщины?.." И у толстухи Дарьяны Манукяновны он почувствовал трепетное сердце, когда она своему врачу сообщала печальную новость. Фидель Михайлович для неё уже значил больше, чем собственный муж, всячески опекаемый могущественным братом.

"Неужели я переусердствовал?
– с горечью думал Аркадий Семенович.
– Не шизика должен будет заменить Фидель Михайлович, хотя и этот Суркис выкарабкается в олигархи".

Он, опытный психиатр, имел в виду того мерзавца, по чьей вине дочь попала в автомобильную катастрофу. Да, тот уже олигарх, притом с числе первой десятки. И у него телохранителей пусть не президентский полк, но добрая рота человекоподобных волкодавов. Аркадий Семенович был уверен, что через частокол этих волкодавов Фидель Михайлович к нему проберется и завладеет его миллиардами.

До вчерашнего дня Аркадий Семенович только ему известным способом ставил капканы на мерзавца, будучи убежден, что уже в капкане добьет этого зверя его молодой друг - добьет своим аналитическим умом.

А пока, вопреки договоренности, аналитик делал непростительные ошибки, и одна, самая последняя - так бездумно довериться проходимцу Башину.

Аркадий Семенович корил себя в том, что не научил своего подопечного чуять людей нутром. Да и когда было учить? Неужели Фидель соблазнился миллионом, чтоб быстренько заработать и выкупить сына? Похоже, что поспешил. Тут, конечно, доля вины товарища полковника - по авантюрному сценарию не всегда хороший фильм. Да и Антонина Леонидовна, в душе авантюристка, поторопилась сбагрить уворованное, а получилось, что подставила Фиделя. Фидель обязан был знать, откуда эти четыре миллиона, и тогда сообразил бы, почему это вдруг какой-то неизвестный одессит предложил свои услуги.

У Башина была лишь догадка - сработало чутье местечкового хухеля: а что если это они, доллары, из поезда?

Да и его, профессора Герчика, товарищ полковник проигнорировал...

Так рассуждал Аркадий Семенович, посвящая свою дочь в детали покупки Поморского деревообрабатывающего комбината на имя новоиспеченного предпринимателя Рубана. На аукцион идут, уже имея известность.
– Папа, ты скажи мне главное: Фидель Михайлович жив?
– Хочется верить...
– Я верю, тихо произнесла Клара.

Отец посветлел лицом. Он знал, что дочь у него необыкновенная. Не случись трагедии, она преуспела бы как психолог. Но, обреченная на неподвижность, она захлебывалась в клоаке действительности. И чтоб не захлебнулась, отец как мог её подбадривал, давая понять, что господствует не судьба над человеком, а человек господин своей судьбы.
– Твоя вера, доченька, меня радует. Глядя на тебя, я лишний раз убеждаюсь, что у нас с тобой гены вечно гонимого народа. Мы ещё в роддоме, а уже кричим громче других - требуем к себе внимания. У него же, у Фиделя Михайловича, гены предков, которых ломали, но никогда не сломили и им не нужно было приспосабливаться к другим народам, их никто не преследовал, разве что таежный зверь, а зверя они всегда побивали. Я знаю его отца. Это добрейшей души человек. Ты замечала, что Фидель Михайлович стесняется даже себя? Он все ещё не уяснил, что в элитной среде надо быть предельно наглым, правда, не на столько, чтоб от тебя шарахались.
– Ты хочешь сказать, что ум - это сила, а локти - нахальство?
– заметила дочь.
– Да, у Фиделя Михайлоыича есть первое, но нет второго. Гены предков ему мешают.
– Это хорошо или плохо?
– В его положении - это плохо.

Из зала они перешли на кухню, где тетя Люба разогревала блинчики с творогом и там, уже за столом, он предупредил: - Ты только маме о нашем друге не говори ничего. Ты веришь и я хочу верить, что Фидель Михайлович включит свой мыслительный аппарат - проявит характер. Сработают гены. Хотя и не сразу.

К разговору хозяев тетя Люба не прислушивалась. Здесь о России и о русских говорили часто. Но ни разу она не слышала, чтоб говорили с пренебрежением. И потому она усердно помогала по хозяйству - работала , как будто это были её желанные родственники.

По другому говорили о России на собрании. Там только и разговоров о втором пришествии Христа. Проповедник из Америки объявил: Россия, как змий, сама себя съест. Это было страшно.

А хозяева - люди нерусские - толкуют, что Россия обязательно возродится. Они скорбят о русском, который загадочно исчез. Неужели съедают русские русских?

Так зачем тогда второе пришествие Христа? Возвратится он или нет? Лучше пусть не возвращается. Здесь и без него тошно. А вот возвращение хорошего человека - это радость.