Программист

— В эскизный проект по информационному обеспечению, — сказал я, — должен войти сравнительный анализ четырех систем обработки экономической информации. Этот анализ уже проведен мною и Постниковым при подготовке отзыва по Курилово. Объем отзыва в полтора раза превышает предполагавшийся объем эскизного проекта. Стало быть, основная работа по объему выполнена. Остается вступление, заключение и, может быть, небольшая главка по зарубежным системам. Такую работу Телешов один, в единственном числе, легко выполнит за месяц

— А когда эскизный проект для сдачи записан за вами? — спросил Арзаканьянц.

— К концу года только, — ответил за меня Дв. ректор.

— А снимать Акимова и других с уже налаженной работы, — продолжал я, — это полная бессмыслица, Если не что-нибудь похуже.

— Что похуже? — как-то недобро спросил Apзаканьянц.

— Похуже то, что Телешову, верно, надо, чтобы у него в лаборатории была не одна, а две группы. Ради такого укрупнения, ради того, чтобы быть полноценным начлабом, он готов приостановить и развалить уже сложившийся коллектив, свести реально ведущиеся работы на нуль и отсиживаться, пользуясь неразберихой с нашим отделом.

— Это какая же неразбериха? Ты говори, да не заговаривайся, — сказал Борисов, и… не хотел бы я сейчас! остаться с ним наедине. Но мы были не наедине, и вообще мне уже на все было наплевать, и я продолжал:

— Наш отдел, Леонид Николаевич, был лабораторией, состоящей из группы координации Леонова и нескольких неопределенных личностей. На каком основании набрали вы к себе нас, программистов? Неизвестно. Нам не давали машинного времени, не давали магнитных лент и вообще недоумевали, чего это мы, из лаборатории Борисова, ходили на машину? Чего это мы там забыли?

— И время у вас было, и ленты, серьезнее надо было относиться к обязанностям, вот что, — прорывался Борисов. Но поздно, поздно он пошел на прорыв.

— И все-таки, Леонид Николаевич, математики вы нас называли — работали. И работали бы дальше. Если бы вы не повесили на нашу шею Телешова. Я человек негордый, Леонид Николаевич, и пока Телешов мешал так сказать, пассивно, дальше вашего порога не ходил. Вы это сами знаете. Но теперь дело другое.

Я остановился. Спутанная речь могла завести совсем не туда. Чтобы обрести ясность и чувство реальности, я ждал реплики. Борисова или чьей угодно. Но реплики не последовало. И тогда я продолжил:

— Если же вам жаль употреблять интеллектуальные усилия Телешова на завершение, именно всего лишь на завершение эскизного проекта, то можно ведь привлечь и еще одного руководителя группы. А то ведь на секретарской работе и деквалифицироваться недолго.

— На какой секретарской? Что это вы говорите? — спросил Карцев.

— Ну как же! У нас в отделе есть уникальный руководитель группы, который чуть не полгода не выходит из кабинета начальника отдела. Записывает на диктофон разные совещания, переписывает их с пленки, редактирует — словом, работает за квалифицированную секретаршу. Но не слишком ли высокооплачиваемая секретарша у Леонида Николаевича?

А Леонид Николаевич к этому моменту стал уже откровенно страшен. Уже с откровенной ненавистью он смотрел на меня. Едва ли не забыв о директоре и парторге. О том, что они смотрят на него. Хотел что-то сказать, но его опередил Арзаканьянц:.

— Как фамилия этого руководителя группы?

— Я… видите ли, я еще не вошел в работу… Не освоился, — не выдержал, высунулся Васильев. Вот тебе и «выделанный министерский материал». В любом случае ему надо молчать и предоставить все начотдела. В любом случае. А тем более, если он ничего не мог сказать, кроме этих беспомощных и смехотворных слов.

Арзаканьянц снова черкнул в блокноте. И снова заметил это Борисов.

— У вас в отзыве по Курилово сплошной пессимизм, — обратился ко мне Арзаканьянц, — Но что же вы предлагаете?

Я был не готов к вопросу. Ответил не очень внятно:

— Надо не внедрять незрелые системы, тем более такие громадные, а изучать реальные возможности современной и будущей техники. Изучать реальные информационные потоки на предприятиях. Эффективность автоматизации обосновывать точно, до цифры, а не наобум Лазаря. Лишь бы защититься. Лишь бы что-то склепать. А польза или вред от твоего дела — неважно.

— Значит, говорите, не внедрять, а изучать?

— Не только. Надо, конечно, делать системы наподобие куриловской. Но делать тщательно. Каждую подсистему доводить до совершенства, обкатывать заранее делать не на соплях, еле-еле, а с запасом, с учетом увеличения роста потоков информации, по крайней мене на десять лет вперед.

Нельзя распылять людей по разным фирмам и частным задачам. Все, что есть, надо бросить на разработке матобеспечения АСУ. Все, что есть. У нас не так уж много хороших программистов. Надо собрать их в кулак. Матобеспечение должно создаваться обязательно с запасом в десять лет. Обязательно. В США затраты на матобеспечение, на программистов фактически растут в два раза быстрее, чем затраты на сами машины.

— А нам капиталисты не указ, — жалко прохрипел Борисов.

— Неважно, что капиталисты. Тенденция-то прогрессивная, вы же сами это знаете. А раз тенденция прогрессивная, так надо не плестись за ними, а форсировать, опережать их в этом. Не в два, а в два с половиной, в три раза больше средств отпускать на программистов.

Все молчали. Дымилось поле битвы. Васильев с удивлением обнаружил, что он все еще живой и о нем вроде бы даже и забыли. Не обратил он внимания на блокнот Арзаканьянца. Бедняга, все-таки НИИ не министерство. Не привык он к таким передрягам. Сидит себе и думает. Но наверняка не о матобеспечении. Скорее всего обратную рокировку обмысливает.

— Ну насчет средств, — прервал затишье директор, — это, Геннадий Александрович, вопрос слишком сложный, чтобы мы его тут с вами вдвоем или втроем могли решить. А главное, не Госплан ведь мы. Там есть соответствующие эксперты…

— Ну а в масштабах института? — спросил я.

— В масштабах института вы, конечно, с директором можете все решать, но я-то теперь не ваш. Вернее, вы не мои.

— Сегодня подписан приказ, — вступил Арзаканьянц, — о выделении семи отделов нашего института в ГВЦ — главный вычислительный центр министерства. ГВЦ — на правах самостоятельного института. Среди семи — и отдел Леонида Николаевича Борисова.

(??? — ну да, конечно. Как же это я сразу не догадался? Сначала Борисов, Телешов, теперь Карцев. Наверное, если я дойду до министра, он внимательно меня выслушает, а в конце сообщит, что уходит на пенсию, а министерство преобразуют в контору.)

Я одержал полную победу, но… где же побежденные? Пока я атаковал их крепость, они преспокойно укрылись за стенами другой. Сомкнутыми рядами, в полном составе отдел Борисова, укомплектованный, утвержденный и боеспособный, приступит к работе в составе ГВЦ министерства. Картина вырисовывалась законченная, логичная и мажорная.