Прогулки с бесом, или "Gott mit uns"!

магнитофоном" с набором кассет на все "злобы дня".

— Друг, ты "загнул"! О каких магнитофонах ведёшь речь? "магнитофоны" в семнадцатом!? Фантастика! Фонографы — да, были, а магнитофонов — нет, не было.

— Не порть аппетит на фантазии, дай высказаться! Не мешай! Всё знал, собака о "счастье народном"! После него последующие вожди, как водится, оказывались говнее и глупее. Оно и понятно: "ученик не бывает выше учителя". Это евангелическое, неоспоримое, заметное в вашей последующей жизни.

— А может, первый наш "вождь и "основатель советского государства", всё же был гениальный человек? И всё, написанное им было "продуктом его гениального мозга", а не ваше, бесовское внушение? Возможно, что он написал без помощи такого беса, как ты? Ведь сколотить партию и сделать её "умом и совестью" — не простое дело! Для такого двух здоровых полушарий мозга будет мало!

— Заблуждение. Для сколачивания" партии в голове "плотника" ничего особенного может и не содержаться. Чтобы, к примеру, сколотить партию, так для этого нужно немного: пустота ваших голов.

Последовавшее вскрытие черепной коробки подтвердило заявление спиритов: с таким мозгом при любой степени одарённости написать столько невозможно! Пожалуй, можно согласиться с бесом: рукой "вождя" водила сущность не лучшего качества. Такое явление спириты называют "обдержанием", и оно по зловредности приравнивается к алкоголизму последней стадии с названием "омрачённое пьянство". Понятнее: "допился до чёртиков".

Дух, что водил рукой "вождя", был злобным, но это стало ясно основной массе трудящихся слишком поздно.

Что он написал — так это для туалета. Опасность "трудов" "вождя" крылась в другом: многие по скудоумию своему, то ли по каким иным причинам, "учение" приняли за "величайшую истину всех времён и народов"! Когда мы во что-то веруем, то веру доводим до дикости и безумия: "вера без проявления высоких чувств — не вера"!

— Вера вас переполняет и через край выливается, а чтобы "добру не пропадать", так её "отливаете" другим, неверующим из среды "несознательных и отсталых". До их "захлёба". И нужна ли взаимно партия слабому мозгами "товарищу"?

Навязывание нового "учения" производилось любыми способами, вплоть до лишения живота, если "принимавшие свет нового учения" "упорствовали в своих заблуждениях". Это была европейская инквизиция на русский лад.

— Во времена "торжественного шествия коммунистического учения по всей

планете" твои внушения стоили бы мне жизни! Тебе — ничего, а мне бы отвернули голову!

— Поэтому так поздно я в тебя и вселился.

Начало "новой эры" в России было свирепым. От взаимной свирепости спасала пентаграмма на головном уборе, но пользоваться ею в качестве опознавательного знака мог не каждый. Так я устроен: если на моём лбу пентаграмма, а на твоём изображён древнеиндийский символ солнца, то моя задача в том, чтобы удалить безобидный символ вместе с твоей головой. Так было и с трудами: кто не восторгался "гениальностью вождя" — мог лишиться головы, даже если на ней была пентаграмма. "Оберег".

— Ничего не изменилось: сегодня "страдальцы" за любимую футбольную команду носят опознавательные шарфики на шеях. Чтобы при драках не зашибить "своих".

Но и враги "вождя" не дремали. Среди них находились настолько безумные, что доходили до нелепых публичных возражений "вождю" в печати! С безумцами обращались просто: устраняли физически и совсем скоро возражавших, и "сомневающихся в учении вождя" не стало. Нет, они, разумеется, остались, но молчали.

Вот "научное" объяснение репрессий от беса:

— Репрессирующие понимали, что "вождя" несёт, а остальные его "гением" величают! Получается, что врут!? А если врут, то зачем? Всякий врущий — уже "враг народа"! — и перевелись "инакомыслящие". И не только "инако". И войны! Войны мелкие и крупные, "внутренние", кои ещё "трудовыми" назывались, и "наружные" "необходимые для защиты социалистических завоеваний". Все войны были "самоначинающиеся". Они и были основой "учения вождя".

— Хорошо знаешь историю моего отечества?

— Не очень. В пределах десяти классов общеобразовательной школы. А что?

— Не мог бы сказать, когда у нас закончилась эпоха "самоначинающихся войн" и мы перешли к войнам, кои нужно было готовить?

— Знаю только об одной "самоначавшейся" войне: гражданской. Все последующие войны готовились.

— Не заносит? А как быть с "двадцать второго июня"? Она в списке "самоначавшихся" значится?

— О ней сказано по привычке, "с разгону". "Двадцать втрое июня" готовилось "всем ходом истории" с первого дня после удавшегося переворота семнадцатого года. Об этом мы уже сказали.

В "Правилах приличного поведения в обществе" записано, что после смерти "больших" людей полных шесть десятков лет нельзя упоминать о их болезнях. Нехорошо это, не этично. Прошло восемь десятков лет, и сегодня можно сказать всё, что когда-то было под запретом.

Большая часть смертных уходит в мир иной без подробных описаний причин их ухода, но с "вождями" такие "номера не проходят". Истории их болезней детально описывают всё, вплоть до малейшего прыщика на заднице великого человека. Хотя бы только по этой одной причине стоит стремиться в "вожди"!

Вскрытая черепная коробка "вождя мирового пролетариата" привела в священный трепет медиков: одно полушарие мозга было громадным, а другое… а вот другое полушарие было не крупнее ядра от грецкого ореха, и это "гениальное" недоразумение плавало в какой-то мерзкой жидкости. Всё это было последствием сифилиса, подцепленного вождём в молодости.

— Ваше счастье, радуйтесь и благодарите сифилис: он отодвинул на время гибель русской нации.

— Как понимать?

— Имей вождь полный комплект серого вещества в черепной коробке, то куда бы он завёл страну с именем Россия!? — вылез бес.

— А твой "соотечественник", что водил пером "вождя", ни при чём? — Любовь к трагическим песням основательно изгадила вам репутацию! — ушёл от ответа бес — труды "вождя" — само собой, но и песни снимать со счёта не следует. Спеть?

— Давай. Ни разу не слышал сольных выступлений от бесов — соавтор каким-то чужим, противным и незнакомым голосом начал:

"За рабочей заста-а-а-вой, где закаты в дыму

жил парнишка кудря-а-а-вый лет семнадцать ему.