Прогулки с бесом, или "Gott mit uns"!

Тайга, как море, и в этом море — пять бараков из фанеры, в коих совсем недавно содержались "зеки", осуждённые по неизвестным мне статьям. Зеков в пятьдесят третьем распустили по домам, а на их место позвали меня и ещё четыреста человек таких, как я. Батальон "солдат срочной службы".

А вокруг, на многие километры одно от другого, по архангельской тайге, разбросаны малые селения с одичавшими жителями из таких, кого советская власть "на заре становления" не убила немедленно, а всего лишь только выслала из центральных областей России. Сосланные проживали, в отличие от нас, солдат, в полном мраке и без еже утренних "политинформации" от майора-замполита.

Как-то наши "доблестные сапёры", "стройбатовцы", в поисках спиртного забрели в одно из таких селений и попросили воды. Вода им не нужна была, но просьба воды — повод завести разговор с обитателями селения и выведать "главную военную тайну": есть ли в селении самогон? Древняя, дикого вида, старуха в ажитации ответила им:

— Крест на маузер, а не воды вам! — "взвилась" ветхая, не по возрасту яростная женщина, приняв работных стройбатовцев за чекистов времён "становления советской власти". Любая военная форма вызывала у старой женщины аллергию. Во всей "стране советов" шёл пятьдесят пяты год двадцатого столетия, и только в таёжном диком поселении дальше двадцатого года население не ушло. Пожалуй, жители одичавших архангельских селений и о прошлой войне ничего не знали — такая это была "неучтённая" глухомань. Чем жили обитатели, чем питались — этого представить я не мог. Кругом тайга, болота и песок и чем эти гиблые места могли прокормить человека? Мои заблуждения о возможностях тайги в прокорме человека продолжалось недолго, хватило и года пребывания. Но об этом — в другой раз.

"Идеологией" в батальоне заведовал майор. От недавней войны остался, дослуживал. Каждое утро, перед отправкой на валку леса, "благословлял" нас "политзанятиями". Первое выступление поразило меня: "главные и основные слова нашей жизни" он произносил неправильно: "коМуническая" партия". Майору не давалось полное произношение "основного" слова времён "цветения социализма" и он выпускал "в эфир" иной звуке, присутствие которого он бы не мог объяснить и под пыткой.

"Политрук" или ничего не знал о "фонетике великорусского языка", или не считал нужным выполнять правила фонетики.

Однажды кто-то из "грамотных" сослуживцев громко, чётко и правильным русским языком, не косным, как у замполита, произнёс "направляющее, основополагающее и вдохновляющее" слово, но на замечание "шибко грамотного" воина майор не обратил ни малейшего внимания.

Тогда-то и сообразил, что майор-замполит произносил "коМуническая" партия не потому, что иронизировал, а потому, что страдал от редкого врождённого дефекта речи! вляющее,

Не может человек его положения, пусть и в глухой архангельской тайге, где никто всерьёз не принимает советские политические бредни в его исполнении, так жестоко искажать название "единственной, руководящей и направляющей силы страны"!

Как сильно рисковал замполит, произнося "святое для каждого советского человека слово руководящее и направляющее" имя без удвоения литеры "М" и пропуская "СТ" — не догадывался. Знал, как нужно правильно произносить кормящее его слово, но не мог, и такое было для него самой большой мукой! Равносильной тому, как не мочь правильно произносить имя любимой женщины!

И у меня дефект в речи: не могу произнести слитно "жр" в слове "жрать". Впору плакать от такого дефекта, но что-то необъяснимое не позволяет языку без "торможения", произнести слитно две буквы родного алфавита!

Сколько людей мается от подобных дефектов речи? Одно время бес, моими руками, разумеется, собирался написать монографию с названием:

"Непреодолимые речевые дефекты" с подзаголовком: "буквенные". В самом деле, "жрать" я могу и не употреблять, не произносить, а как быть какому-нибудь известному политологу? Тому, кто не может произнести, как японец, "Л"? И "кормит" публику "кВассикой"?

И тогда мне проще было жить: я не кормился чтением политзанятий "сапёрам" перед отправкой в тайгу на "разминирования". Свой корм от военного ведомства получал за качественное и бесперебойное обслуживание лесопильной техники. Явное преимущество перед майором: зная за собой речевой дефект, словами с сочетанием букв "Ж" и "Р" не применял, всячески обходил их. Язык-то наш богат и обширен! Велик, могуч и прекрасен! Он всегда был могуч и без "коМунической партии" в исполнении замполита, а майору её никак было нельзя! Каждое утро майор "взрывался":

— Заебал своей "коМунической" партией! — шептал Колька, вперив злые глаза в "проповедника идей коммунизма". Товарищ выражался старым и понятным действие: об иностранце с названием "затрахал" никто и ничего в то время не знал.

Скоро слушатели поняли: ни одного вопроса от военнослужащих о "внешней и внутренней политике советского государства" майор не оставлял без длительного объяснения. В такие моменты из майора "пёрло", чем немедля военнослужащие и воспользовались. Сообразили: чем дольше слушать бред "товарища майора" в помещении — тем меньше пробудем в тайге по пояс в снегу. Вопросами от военнослужащих ведал Колька, но адресовали их майору другие по его наветам:

— Спроси, спроси у майора… — и следовал вопрос такими словами, кои "интересующийся" воин слышал впервые.

Майор-замполит "коМуническую" партию миновать никак не мог. Тогда над майором смеялся мысленно, а сегодня его жаль: ведь ничего иного не мог делать человек! Есть его вина в том, что лихая година занесла на стезю "политработников"? Явно неумный человек, умному можно простить и больший недостаток, чем неспособность правильно произнести название "руководящей и направляющей силы" в стране. Кто так жестоко обошёлся, поставив в своё время майора "твёрдо, последовательно и правдиво разъяснять военнослужащим цели и задачи партии? "Комунической"? Кто так жестоко посмеялся над человеком? Если явно слышал дефект речи? Искажай неумышленно майор иное слово — ничего, не помеха, а то ведь "коМуническая"!

Маленький, квадратненький, незаметный человечек, у которого, пожалуй, высший предел мечтаний — это быть заведующим складом в колхозе среднего достатка. И вдруг — "политработник батальона"! Пусть и стройбатовского!

— Бес, был он способен поднять людей в атаку в Большой войне?

— Вижу первые симптомы отвратного заболевания: знать ответы на вопросы и всё же задавать их! — ровным и спокойным голосом огрызнулся бес.

Не запоминаю анекдоты и завидую "чёрной" завистью рассказчикам, кои могут "гнать" их потоком. Страдаю от другого заболевания: анекдоты вспоминаю к случаю. Майора-замполита Природа "одарила" дефектом речи как персонажа из анекдота:

"Два друга, большие балетоманы, наслаждаются действием на сцене, и один из них временами громко и внятно восторгается:

— Ах, Флисецкая! Ах, Флисецкая!

— Не "Ф" лисецкая, а "П" лисецкая — поправила дама из соседнего кресла.

Восторженный зритель головы не повернул в её сторону, но обратился другу и сказал:

— Фетя, скажи этой физде, что я букву "Ф" не выговариваю!

Был ещё случай с дефектами речи "больших людей", но стоявших выше, чем замполит батальона. И цена дефекту оказалась куда большей, чем майорова "коМуническая": речевой дефект "первого лица государства" развалил советскую империю. И опять — "политик".