Прогулки с бесом. Том первый

– Так: хотя бы один из загробного мира написал жалобу на своих убийц? Не было, нет, и не будет жалоб а на древних врагов следует катить тару без устали и постоянно, нужное и полезное занятие, и не так, как катят бочку ваши СМИ.

– Чем не нравятся наши СМИ, какие недовольства, где видишь проколы в работе СМИ?

– Ну, как же! Вот что вещает в мелкофон репортёру областного телевиденья твоя землячка о днях оккупации:

– Я коренная жительница города - и называет дату появления в свет, в один год родились, "погодки".

– Начало стандартной биографии граждан страны саветов, привычка, грустный год савецкой истории.. Назвать какие-то годы "прекрасными" крупно грешить, ваши плохие времена менялись на "хуже некуда"

– Годится "из куля в рогожу", "из огня да в полымя".

– Далее "мемуаристка" указывает адрес проживания на начало войны.

– Недалеко от меня?

– Не совсем, в паре сотен метров от станции. И быстрый переход к ужасам по заказу:

– Помню издевательства фашистов, страшные бомбёжки. Рушились дома, горели, гибли люди, а нас с мамой и сестрой, видно, спасал господь бог - вот оно, сказалось вредное влияние "совецкого правдивого кино"!

– Корреспондент не догадался спросить, как издевались враги над шестилетней девочкой.

– И спрашивать не надо, старая лахудра не ответила, не было издевательств. За неё отвечу: "помню, что издевались, а как - забыла...", в психиатрии и не такое случается.

– Забавно выглядит: шестилетний малый, сидел в густом погребном мраке, вдыхал в изобилии сероводород без страха отравиться, не отставал от других в испускании газов ослабевшим сфинктером заднего прохода, а девочка, ровесница, презрительно плюнув на страхи, бегала в город любоваться картинами рушившихся домов. Если взять в соображение, что Люфтваффе разбойничало в тёмное время суток - выразить словами героизм девочки-пионерки не получится.

– Старушки с памятью на пятьдесят процентов и громадным талантом врать делают историю. Простим старушку, и она с мокрой промежностью умирала от страха в земляной яме в звании "погреб", ныне берёт реванш за прошлое и шпарит в тему. Обычное ваше стандартное враньё по указанию "сверху" с добавлением соуса "веяния времени": "господь бог" не всех спасал, кого-то и лишал пребывания в лучшем из миров.

– "Бог" выборочно спасал, люди не указ богу в вопросе кого казнить, кого - миловать. Бесяра, вводишь в искушение и толкаешь сделать заявление "подруге дней моих суровых":

– Слышь, старая кошёлка, не иудейский бог спасал ваше семейство, это вражеские авиаторы не прицельно бросали смертоносный груз на головы наши. Старушка возмечтала писанием мемуаров заработать.

– Напрасные мечты...

– Почему?

– Чтобы относительно внятно выложить воспоминания на бумагу - нужна тренировка в писании предложений на твоём уровне, выше не нужно. В одиночку не осилит, на придумках о "рушившихся домах" далеко не уехать. Память у старушки ни к чёрту, время уточнять события времён оккупации надёжно упущено, мемуаров не ждать.

И в грамоте пробелы приличные, сама не справится, а вселяться в такое кому-то из наших удовольствие с минусом, как вам тюремное заключение.

– "...мы очень голодали, мама в начале войны всё, что могла, обменяла в соседних деревнях на продукты..." - и без подмены порядка следования газетных ужасов о прошлом враньё вылезет наружу. Строг закон "Мешка и шила", но почему многие пишущие об этом забывают не понимаю.

– Тётя заказ выполняла. Не знаю, как у бесов, а среди нас живут обманы Простой и Сложный, настолько сложный, что на правду похож. Ныне братанЫ, подчиняясь веяниям времени, объединились в фирму "Развод", следом идут сестрички ложь Простая, ложь Наглая, а старшая над ними мать Клевета. Что тётя несла в микрофон репортёра в народе имеет определение: "пиздёшь".

Случается, братец Обман и сестрица Клевета в союзе с двойней Ложь Простая и Ложь Наглая, выливают капли сгущённой Правды, или разводят водой, а Пиздёшь и запаха правды в себе не содержит. Пиздила тётя, а на какую нужду врала - не смогла бы пояснить, даже если и крепко взять за жопу.

– Не стыдно старую бабку брать за жопу? Сама мысль неприятна, а не то, чтобы действие! Тётка схожа с давно погашенной совецкой облигацией, кого брать-то? Не противно? Соври старушка "помню-забыла" побывавшим в подобной обстановке - и соответствующий ответ получила:

– Пизди, старая и дальше, авось поверят!
– худо, когда враньём травят детские, слабые, неокрепшие разумы с уверением "правду говорю", тяжелее преступления не придумать. Во всяком деле есть свои дирижёры...

– Знаешь, кто?

– Знаю.

– Поделишься?

– Нет. Продолжим: "...рушились дома" - определение, "рушится" касается высокого строения, высотою хотя бы в половину среднего нынешнего "эмпайра" высотою в пятнадцать этажей. Твой город в поминаемые времена мог похвалиться домами большой этажности? Нет, не чему было рушиться, врёт напропалую тётя.

– С кем связался!? Если девочка жила в хибаре в один этаж - трёхэтажный дом выглядел небоскрёбом. Похоже, моя ровесница бегала в центр города любоваться рушащимися домами за пять километров от дома, могли проживать до предела смелые девочки рядом с трусливым мальчиком-одногодком? Презренный трус был рад любой яме, в кою мог влезть от налётов Люфтваффе, хватало звуков далёкого нытья перегруженных авиационных моторов вражеских машин, чтобы запорное кольцо заднего прохода паниковало и оказывалось исполнять команды центра:

– Не срать!
– а девочка-сверстница без страха наблюдала обрушение домов! Как не гордиться настоящей совецкой, героической, стойкой не по возрасту девочкой, коя являла пример многим взрослым? Не ребёнок, но образец мужества и стойкости перед лицом опасности и её противоположность. Что остаётся моему прошлому?

– Стыдиться и завидовать чужому героизму.

– Что и делаю семь десятков лет...

Из всего плача первыми идут "издевательства фашистов", а "страшные бомбёжки" и "рушащиеся дома" на второй позиции. Путаница в показаниях даже напрочь лишенному следовательского таланта говорит: ,

– Понятно, врала старушка, но почему ответственный за выпуск товарищ не обратил внимания на такую расстановку показаний свидетельницы - загадка.

– Не иначе, как с крепкого перебора. Редакторы обычные люди и подвержены стандартным мужским слабостям. Кто осмелился заняться анализом порции очередного вранья?

– Детали в сценах фашистских издевательств отсутствуют, старушка умалчивает, а потому каждый волен заполнить плач собственными фантазиями.

– Плакальщицу "в издевательства фашистов" посвятили "товарищи" позже, сама не видела "издевательств", но кто бы посмел заявить: