Прогулки с Бесом

– ... проигравшее сражение с "библией" и укрепившее её.

– Спору нет, Хитлеры и Моисеи приходят и уходят, а "библии" и "Моя борьба" остаются, и нет нахала, осмелившегося дать гарантию, что через определённые куски времени одно не будет брать верх над другим.

– "Святая книга"!
– и ничего не остаётся, как признать писания Моисея "истиной", а всякие нападки на "святую" книгу со стороны грешников маловеров засчитывать инфекцией, коя злее, чем птичий и свиной грипп в паре и немедля объявить критикам "святой книги" беспощадную войну! Для успешной "борьбы с ересью" следовало бы воскресить инквизицию, коя на сегодня потихоньку, с оглядкой, поднимает голову. Новая инквизиция обещает быть иного окраса без замены сути:

– Выжечь ересь калёным железом!

– чья инквизиция будет "жестью" - покажет время.

– Писавшие верили в святость излагаемого, или и грешников хватала в процессе перезаписи "писания"? Кто-нибудь ужасался "бес искушает"?

– Глаголы не выше "хлеба нищих", определение сложно в понимании, и в этом сокрыта его сила: кто-то придёт и разъяснит:

– "На безрыбье и хек рыба"!
– бес пошёл дальше:

– Странность вижу...

– Какую?

– Нынешний "бог" активным манером проявляется только при общении с иудеями, они всегда и везде первыми идут. "Библия" плод контакта "всевышнего" с Моше, "благая весть" новая вера на старой платформе: "я пришёл не нарушить, но исполнить закон". За две тысячи лет с момента смерти на кресте "сына" бог ничего нового не показал верующим. Какие будут соображения по факту?

– Есть одно: богов изобретали хитрецы и краснобаи, умевшие слова о "святом" превращать в материальные ценности. Ничего нового, обычная игра в напёрстки с простаками.

Проходили века и писаниям Моисея, если авторство "библии" признать за ним - ничего не угрожало. Никто, и ни с какого боку не мог приклеить ни единого слова написанному, ибо при первой редакции к "святой книге" приделали устрашающую оговорку:

"Всякому, добавившему хотя бы единое слово "писанию" - анафема"! Кто проклянёт ослушника - ясное дело, что не сосед, но бери выше: "бытие", как утверждают исследователи, писалось "по наитию от святаго духа". Чудаков, осмелившихся возразить высокой инстанции с названием "святой дух" нет и до сего времени.

– Бесяра, духи качеством разные?

– Да. Главной причиной людских бедствий всегда были "уверовавшие". Набивай: "одни записывали умные мысли, чтобы при случае не свершить ошибку с материальными потерями. Написали "Справочник на все случаи жизни" и верили только ему.

Авторство умностей принадлежали разным людям, но если вписаны в мои свитки ягнячьей кожи - они мои! Указывать автора "умностей" никто не думал. Так и появилась "библия".

– Сколько ныне "фантастов" и "хвентезистов" мечтающие творениями поразить воображение читающей публики?

– Полчища, "тьма тем"!

– Позволено думать: в далёкой и чужой древности первым фантастом выступил Моисей, но почему его "хвентези" получили бешеную популярность?

– По одной причине: ничего иного не было, не из чего было выбирать. Иные не писали "библий", сомневались:

– Как верить?
– потому и не излагали на тонко выделанной ягнячье коже (сефере) умные мысли:

– Что особенного? Обычные и простые слова, рядовые. Оно и понятно: только в среде дураков умную мысль следует увековечивать, а иначе продукт потеряется во времени:

– Ждать, когда подобное появится повторно? И появится ли?

– Упускаешь из вида соседей Израиля...

– Египет?

– Его. "Земля Кеме".

Умному народу не было нужды делать сборники речений и сказаний старых мудрецов, и легкомыслие к собственной мудрости позволило чужой глупости с названием "библия", взять верх, и часть уверовавших в чужое "писание", благоговейно, с сердечным трепетом, объявляли неверам:

– Писание вечно и несокрушимо!
– ни у кого, ни на секунду не появилась греховная мысль "бог-то чужой, давнишний, сомнительный: с первой минуты появления любимчиками обзавёлся, будто иных племён и народов вообще не существовало. И до ныне иным племенам и народам нет места в божьем сердце, с чего, с какой нужды ему хранить и меня? Я-то не избранный.

Спустя тысячи лет после создания "святой книги", русский писатель Михаил Булгаков, в одиночку, без консультаций у "столпов литературы", никого не предупреждая, создал роман о противнике бога: сатане.

Произведением, могущественнее "писания Моисеева" Булгаков возбудил мысли и чувства читающей, а через время и смотрящей фильмы публики. Обойти стороной бессмертное творение разбойники с кинокамерой никак не могли.

Чем велик Булгаков? Открытием: до него словесные и красками портреты ("списки") создавались исключительно мерзкими, отвратными. Кто из древних художников посмел заявить:

– Портрет писан с подлинника, а не по рассказам вроде: "прямой нос, высокий лоб, большие, чёрные, как осенняя ночь, умные и выразительные глаза, и портящий общую картину большой ("лягушачий") рот с толстыми и вечно мокрыми семитскими губами. Диавол позировал

– Заказ и есть заказ: никто и никогда конкурентов приятными и хорошими не изображал, и впредь подобная глупость не пройдёт. Христианская церковь, помимо хулы, ничего иного о "диаволе" не говорила и впредь не скажет. В "писании" сказано, что Люцифер когда-то в ангелах при боге состоял, но какая кошка, и сколько раз, пробежала между начальником и "светозарным", чтобы последний восстал на шефа "выносом сора из избы" - никто не знает. Похоже на геноцид: существует, молчит, не применяется, но по какой причине вдруг начинает работать - умолчание...

Булгаков первый, кто показал "диавола" не привычным, "каноническим", но иным.

На сегодня у "православного" народа, знающего грамоту без пользы, появился выбор:

а) "всем сердцем", не разумом, продолжать веровать в рассказы о "боге" чужого Моисея,

б) роман Михаила Афанасьевича объявить "богомерзким" и сжечь!

– ... а организацию аутодафе поручить бойким членам с неясным названием "наши".

– В чём неясность видишь?

– Кто ныне в списках "наши" ходит, кто поручится за здоровое нутро "наших"? А если "наши" на поверку хуже "чужих" окажутся? Булгакова отлучить от церкви посмертно: при жизни, как Толстого, не получилось, в атеистической стране жил и "анафема" в пустых звуках пребывала. "Верующая" публика в романе мерзкая, а кого по божьим правилам следовало отринуть от церкви и проклясть - симпатичны.

– Позволь усомниться?

– В чём?

– Анафема без подписи и печати "сверху" не более, чем бумажка с нулевой силой. Как проводить "массовое мероприятие анафемизации" без подписи "сверху"?

– Возражение принято. Годится.

Но стоит поменять местами позиции "Булгаков/Моисей" - и картина иная: если Булгаков силой писательского таланта создал Воланда без мыслей с дальним прицелом и намерений - Моисей трансформировал египетского бога на практические цели: держать в повиновении (узде) постоянно недовольный народ израильский. Изобрести бога от "альфы" до "омеги" в одиночку с подробностями в поведении и Моисею не по силам, а чтобы не быть обвинённым в краже иноземных богов - Моисей ввёл манеру писать справа налево, обрезание крайней плоти и упразднил египетские излишки изготовления мумий.

К последней позиции израильский народ относился не так фанатично и тщательно, как египтяне.

Через многие века заблуждение египтян о возможности мёртвых начать новую жизнь ("воскрешение из мертвых") основательно озаботило житие народам Европы.

Как обитатели доисторической Европы управлялись с отработанным человеческим материалом - ныне масса археологов в звании "академики" успешно выясняют без изменения библейских сроков "сотворения мира", то есть, впустую.

Зачем изобретать велосипед с богом? Изобретения и не было: Моисей вырос и получил воспитание при дворе фараона, где было чему научиться, потому факт явления бога маленькому пастушьему народу, не отягощённому святостью, весьма сомнителен.