Прогулки с Бесом

Теплушка-балерина, выпущенная на стальные магистрали в допереворотное время, помнившая время, когда перемещала по сошедшей с ума России недавних защитников "веры, царя и отечества" переделанных в "красных бойцов" и мешочников, мотала тощее тело твоё с боку на бок через спину, но не подбрасывала вверх-вниз в сопровождении текста:

– Надо чаще кантовать малого, ни то на голых досках бока отлежит - заботилась старушка-вагон о здоровье твоём.

– Не называй теплушку "старушкой", мать-теплушка спасала семейство наше, а случись какому Пульману выполнить работу по спасению - неизвестно чем кончилось благое намерение. Хочу пропеть гимн "пролётной трубе"

– Чего ждёшь? Пой!

– О, милая и скромная колесница, не выходившая из звания "ящик на колёсах" во все времена жития своего, мудрое и простое сооружение из металла и дерева, крашеное суриком на отечественной олифе! Нет твоей вины, что выпущена в мир недоделанной "пролётной трубой", какой спрос с вагона, когда человечество терпит массу неукомплектованных царей Природы?

О, женщина-вагон, не познавшая трения тормозных колодок о колёсные груди твои, не званая в эшелоны вровень с аристократами вагонного парка (пульманами) знай: высока цена твоя пред всеми вагонами, ибо явилась спасителем жизни моей!

Обойдённая вниманием высоких пассажиров мать-теплушка

в прошлом и ныне не изрыгнувшая крапивное семя вражеского прислужника, но милостиво давшая место у окна на верхнем ярусе нар – да пребудет с тобой долгое вагонное здоровье!

Никто от начала выката из цеха, где родилась, не проявил интерес подвигам твоим и не задумался, сколько оборотов вкруг Земли по экватору пробежали неутомимые колёса твои без замены, и сколько тонн мёртвого и живого груза перевезла в чреве своём (и на крыше) - ныне кланяюсь железно-деревянной душе твоей и говорю:

– В ыпущена на стальные магистрали "пролётной трубой", доля такая выпала, но цена твоя выше любого вагона класса "люкс" с отделкой немыслимой роскоши, ибо ты, но не "люкс", уносит ныне в неведомое шкета не полных восьми лет!

Где ныне "люксы"? Единицы хранятся в киноцентрах , а остальные ушли в переплав.

Что готовит следующая минута тебе и твоей начинке одному богу известно, но и бог не рискнул заявить "бедствия военного времени пройдут мимо семейства вашего", а любая следующая минута не окажется последней в вагонной жизни твоей и моей человечьей.

Небогатый опыт общения с убивающими предметами пассажир с верхних нар получил трое суток назад, и ныне мотание тела на полный корпус справа налево и слева напра во не прерывает сонное забытье, будь милостива, отпусти порцию времени без пробуждений.

Кого, что повезёшь в чреве своём на восток, когда докатишь на западе в место, где по техническим причинам кончишь путь свой?

С радостью готов катить далее и разрываться в вопросом из какого окна любоваться проплывающими пейзажами, но колёса твои раздвинуты шире европейских вагонов, оттого и закрыта тебе дорога в Европу.

Не обойдутся без тебя, времена безделья не ожидаются, а что повезёшь в чреве своём – определят "дирижёры войны"

Шумно ныне на Востоке, убедилась, на востоке всеми видами оружия идёт выяснение кто прав в "святом деле борьбы за...", а кто неправ и продолжает упорствовать в неправоте. Не вмешивайся в споры, не теплушечное дело, уйди в тупичок и дай одых колёсам твоим. Не позволят исправному вагону стоять без дела - исполни закон всех вагонов: "что загрузили - то и везу"

О, мать теплушка, выдержавшая миллионы ударов плохих рельсовых стыков без единой трещины колёсам своим, будь устойчива, не уйди с головок рельс в момент наивысшего упоения "фуетой", помни, милая, о долгом, сверх всяких сроков рабочем стаже своём и о начале жизни моей!

Ж енщине-вагону "пролётная труба", обшитой не морёным дубом, а пиломатериалом сорта "вагонка", крашеной не парижской помадой, а окисью железа (сурик) на отеческой олифе , поминать возраст верх неприличия.

Но что знал о приличиях в общении с женщинами пуганый авиациями двух стран восьмилетний малый? Ничего...

– И ныне столько знает...

– Не удержался? Отрава!

Верую в приход времён, когда поднимут тебя выше летательных аппаратов тяжелее воздуха (авиация) на постамент черного гранита с перечнем деяний твоих на четырёх гранях обелиска литерами золота чистотою три девятки...

– ... и первый положишь гвоздики неутомимым колёсам её?

– Гвоздиками поминают военных, теплушка мирный ящик , потому и розы.

Конец первой книги. Продолжение следует.

803