Прогулки с бесом

– Ошибка: не бился майор, катился шариком, такие шарики не бьются!

Шёл третий год тому, как "вождь, учитель и друг всего советского народа" отбросил "копыта в мягких кавказских сапожках", но "осиротевшее "комуническое учение продолжало жить и совершать поступательное движение вперёд". Майор убеждал, что "комуническое" учение совершает победную поступь по всей стране", но так ли было - желающих напрямую спросить майора "верит ли он в сказанное" - не находилось. Большая часть военнослужащих не верила в "победную поступь социализма", "поступь", о которой майор врал, скорее походила на шарканье старика, чем на "поступь". Понимал майор это, нет ли - "отступать некуда: позади - Москва!"

– Бес, если бы в пятьдесят третьем повторился сорок первый, то чем бы всё могло кончиться? Как в сорок пятом?

– Сомневаюсь...

Майор влиянием на умы подчинённых не мог сравниться с Колькой, майор Кольке и в "подмётки не годился". Случись каким-то чудом майору и Кольке сойтись в диспуте на тему "успешное построение светлого "комунического общества" в отдельно взятой..." - от майора, как от "политработника", мало бы чего осталось. Или совсем ничего: Колька дал бы "товарищу майору" сто очков форы без опасения проиграть спор. Ни возраст, ни жизненный опыт, ни положение "начальника" не спасли бы майора от поражения, допусти "товарищ маёр" неосторожность вступить в диспут с Колькой.

Колька применял "провокационные методы возбуждения" служащих: если видел скучающую "группу военнослужащих" - подсаживался и какое-то время изображал "полное внимание". Ждал. Затем невзначай, без злого умысла, без "задних" и "передних" мыслей, бросал умирающим от скуки сослуживцам пустяковую "тему обсуждения". В иное время на неё бы никто и внимания не обратил, но почему всякий раз скучающая "группа товарищей" вмиг преображалась, а через совсем мало время участники "диспута на заданную тему" забывали содержание Колькиного вопроса и уходили от темы полностью - и до сего времени понять не могу.

В каком месте беседы происходил "сбой" - такое не смог бы определить лучший знаток науки с названием "Алгоритмы собеседований". Что такое "алгоритм" и как им пользоваться - тогда об этом никто не знал.

– Вывод: "законы действуют и без опубликования в печати".

Тогда для чего нужен был замполит, если он умел "будить умы вверенных ему на воспитание военнослужащих"? Если и одного взгляда на майора хватало для смелого вывода: "на то время существовало два сорта "политических работников советской армии":

а) сорт высший - это обошедшая мир фотография с изображением "замполита, поднимающего бойцов в атаку". Молодой и красивый человек, убеждённый в непогрешимости "вышестоящих товарищей", истово верящий в "силу и величие коммунистического учения, кое обязательно приведёт трудящихся всего мира к счастью". Политрук с пистолетом марки "ТТ" в руке, зовёт "на бой и смерть" людей, ничего не знающих о "коммунизме". Лицо замполита так повёрнуто к объективу камеры, что текст призыва по артикуляции рта никому и никогда не удастся прочесть. Фотография ничего не говорит о возвращении политрука живым из боя...

б) и майор стойбата без "ТТ" в руке, но с "коМунической" партией" на языке. Цвела и пахла эра "двойных стандартов", но каковы будут "плоды" цветения - об этом догадывались единицы в "стране советов", и как всегда - "враждебные".

Думать нехорошо о проходящей жизни - думали, но не все, а только единицы, вроде Кольки. Но их тщеславие длилось недолго: способов "смирить гордыню и вывести на чистую воду отдельного товарища" на те времена хватало.

"Темы бесед", что давал Колька сослуживцам заканчивались в девяти случаях из десяти переходом "границ вежливости" между беседующими совсем скоро после их начала. Спорящие "переходили границу" и "накал страстей" бывал настолько горяч, что каждый участник диспута был готов утвердить свою точку зрения "всеми имеющимися у него средствами". Но, удивительное дело: "военных действий" от провокационных Колькиных вопросов никто и ни разу не открыл.

А что "возмутитель спокойствия"? Когда "температура" спора подходила

к "критической" и мог произойти "взрыв" - Колька незаметно, как привидение, покидал собрание "выясняющих истину" бойцов. Он хорошо видел "точку кипения", после которой был не нужен и "термоядерная реакция синтеза" протекала без него. Если бы в такой момент кто-нибудь из спорщиков захотел узнать кто автор темы - он не смог бы это сделать и под пыткой!

Тогда-то Колькину способность волновать умы сослуживцев и определил словами: "бросил кость"...

Друзья по стройбату! Не сердитесь: не собираюсь вас сравнивать с четвероногими животными, пищей которых в основе - кости.

Но как было ещё назвать зловредную деятельность товарища? Его высказывания "на грани" меня абсолютно не трогали, для меня они были простыми и понятными, "избитыми" и что-то сказать новое о них было невозможно. Почему другие на них так бурно реагировали, и что такое вообще наша реакция на слова - об этом знает совсем малая часть людей.

Талантливый был товарищ! Ему бы сегодня на телевиденье работать он бы очень смог "будить умы людей" и "повышать рейтинг" любой ТВ компании и без рекламы пива известных марок.

"Люди телевиденья", прежде всего, должны обладать способностью "вбрасывать кость" для зрителей так, как это делал Колька. На сегодня тот из каналов, который наиболее талантливо умеет такое делать - максимально почитаем и его "рейтинг" высок! Одно худо: когда-то вместо "рейтинга" жили другие прекрасные слова "почёт" и "авторитет". Втайне от беса держу мысль: а не сидит ли во мне дополнительно душа товарища по армейской службе? Бес уверяет, что это он сидит. А вдруг это Колькина душа при наборе текста управляет моими пальцами!? Что остаётся думать, если бес не отвечает на вопрос:

– Кто ты!?

Люди, со способностями волновать других, бывают как среди мужчин, так и женщин. Характер волнений от мужчин и женщин, разумеется, разный, но глубина может быть одинаковой.

И нам с бесом довелось испытать волнения похожие на те, какие Колька причинял сослуживцам. После Колькиных "политических провокаций" в прошлом, казалось, что уже нет ничего такого, что могло бы разволновать меня, но ошибался: волнение, не меньшее того, что испытывали сослуживцы от Кольки, получили я и бес от передачи Первого ТВ канала. Передача размером в час была посвящена дню победы. Обычная, ежегодная передача с малыми отличиями, за шесть десятков лет оглашённая и исследованная вдоль и поперёк. Всё было привычным, а потому и предсказуемым. Можно было заранее сказать, кто и что будет говорить и какими кадрами прошлого укреплять сказанное. Вариация на тему "о войне". И как будут проходить "торжества" - заранее известно. Что там старая война, когда новая где-то рядом невидимкой ходит? Люди с хорошим зрением давно её видят, но ничего сделать, как и прежде, не могут.

– Одна радость остаётся: вы не пропадёте до тех пор, пока в мире есть известная заокеанская держава! Та, что победу в войне с Германией одержала капиталом богатых заокеанских евреев. Ваши миллионы погибших - мелочь, пустяк!

Главное в прошлой победе - это американский ленд-лиз. Иное определение: "еврейский капитал, пролившийся на Россию золотым дождём"

– Опоздали? Победу у нас собираются отнять? И кто!?

– Совершенно верно! Утешься: победа, какой бы великой не была - бывает один раз, а все последующие "торжества" на тему "победы" - отголоски, бледные копии. "Шоу о победе", если применить чужой язык. Есть деньги - будет реклама моей победе, нет денег - нет и победителей. О каком "восторге победы" речь вести, если старушке за шесть десятков перевалило? Где и когда "старушки-победы" оставались красивыми и свежими дотянув до такого возраста? И заметь: не шикарное житие у "победы" было, а так, недоразумение... Запиши на мой счёт: