Прогулки с бесом

Ниче м выдающимся река похвалиться не может, великих битв на берегах водной артерии не случалось, в основной длине водяная артерия не судоходна, но льстит званием " правы й приток могучей Волги "

Без малых притоков великих рек не бывает, великое славится малым, и отведи насовсем наш ручеёк в сторону - великая река далее пересыхающего ручья не утечёт.

Понимание собственной значимости распрямляет плечи, меняет осанку, а лысина, отразив тонкий лучик славы гордо откидывается назад.

Многие города отечества за годы непутёвой истории своей меняли названия, но город моего явления в мир оставался стойким и не менял окраску во многих исторических пертурбациях, или заварухах. Такая стойкость имеет другое объяснение: большие исторические деятели с неуёмной тягой менять названия городам забывали о городе моего рождения.

Звание "губернский город" идёт с древнейших времён с объяснением: живёт в городе губернатор - стало быть , и город губернский, не город делает владык губерний, владыки делают города, и пример тому стольный град отечества.

Стараниями градоправителей многое поменялось в лучшую строну в облике города, и если так будет и впредь - есть опасения, что древний купеческий город превратится в нью-столицу.

Р-революционные смуты в столицах российской империи мало коснулись города, а потому вносить проходившие события в графу "благо", или "беда" автор оставляет под вопросом. Непонимание большей частью горожан сути проходящих событий граничило с безразличием:

– Мы-то чего поделать можем?
– вопрошали горожане окружающее пространство во времена бурных пертурбаций отеческой истории , продолжали рассматривать сны и . толковать сонные видения в меру знаний :

– Говно видел.. . много говна...

– Это хорошо, г овно к деньгам...

– Кому-нибудь, а у меня приснилось говно - и на яву говно будет

Безразличие к происходящему в столицах , будь оно каким угодно ужасным, шло на пользу горожанам и помогало выжить в трудные годы отеческой истории:

– Кому нравится шуметь пусть и тешатся на здоровье, а мы как-то и в тиши поживём.

Фрагмент второй

С заявлением сверху о "щастье детей страны савецкой" автор готов согласиться:

– Так и есть, после шести безоблачных лет пришла война, коя народу безоблачной не показалась.

Издревле известно: военные забавы единицам приносят "народную память в веках", а прочим остальное и худшее , что содержит война.

Истина о героях и рядовых выясняется в мирное время , когда

накал страстей опускается до температуры тела человека: тридцать шесть и три десятых Цельсия...

– ... ког да появляется нужда древними доб лестями закрасить новые промашки. Г де набрать средств на материальную память сгинувшим? И надо ли?

С началом войны столицы Европы волновались, но родной город не шумел:

– Чего шуметь-то? Шуми, не шуми проку с того? Немец, знай, прёт, вон уже где! Выживать надо - на какую надобность и радость в будущем времени следовало выживать ответа не давали с объяснением:

– Тёмные мы...
– и жили по инерции.

Любимый город в известные исторические времена познал вкус оккупации, и автор, не покидавший город, о днях оккупации кое-что сохранил в памяти. Или память сама, без участия автора, сохранила оккупационные эпизоды ?

По правилам написания биографий в этом месте следует поставить точку с устным добавлением "далее ни хера не помню, мал был" и успокоиться, но ничего не получилось по изложенным ниже причинам.

Биография интересна, когда наполнена хотя на треть редкими, удивляющими событиями, ежели прожил в сплошном ординаре - остаётся пустить в ход какую ни есть фантазию с не возможностью проверить.

Авторы автобиографических повестей чем-то схожи с сапёрами без миноискателей.

Повесть посвящается трём опорам жития моего:

а) Отцу , давшему жизнь отпрыску, а чтобы явившийся жить в неудачные времена отеческой истории не переселился в мир иной пошёл служить врагам. Жизнь отроку сохранил, но свою испортил без пребывания в местах исправления заблудшихся савецких граждан: