Прогулки с динозаврами

— Ви таки интересуетесь? Ви очень сильно беспокоитесь о Рабиновиче? Зря ви таки беспокоитесь! Тевтонов погубит именно их порядок, кто же, простите меня, устраивает погром по расписанию?!! Только гунны, и что они с этого имеют? А ничего. Посмотрите на море, шо в там видите? Правильно, уже ничего. А почему, спросите вы меня? И я отвечу, нет никаких тайнов. Вы хотите знать за погром? Поезжайте в Одессу, нет вам не надо ехать в Северо-Американские Соединённые Штаты, там совершенно нет Одессы. Там есть какой-то городок, по наглости своей именующийся этим именем, но я вас таки умоляю, никогда об этом не вспоминать. Одесса может быть только одна, и именно там, где она находится. Так вот, вы приезжаете в Одессу, выходите на угол Дерибасовской и Малой Арнаутской, поднимаете руки к облакам, если вы их, конечно, найдёте, и возопите: «Вай мие! Почему я не Рабинович!» И всё, вам сразу сунут в руки кружку пива и барабульку, чтобы вы не поддерживали небо, и быстро объяснят насчёт погромов. Погром это стихия, и никто, никогда не может устроить правильный погром, где-нибудь, как ни в Одессе. А здесь… Жалкое зрелище, и жалкие погромщики, которых давно уже растащили по тёмным углам, где берут с них контрибуцию…

Абрам смотрел вперёд, и видел только свою любимую Одессу, по щекам его текли слезы, но белокипящие каштаны, вкус морского ветра застилали ему глаза. Я поднялся, и молча пошёл обратно, до моего дома мне уже никогда не дойти.

Утомленное солнце тихо в море садилось, и я, тоже утомленный этим бестолково суетливым днём, сидел и курил на веранде. Успокоенный отсутствием посягательств на его здоровье, Чи-Хай гремел посудой на кухне, по небу лениво расползались перистые облака, и к нему же поднимался сизый табачный дым. Где-то в высоте он, возможно, смешивался с кисло пахнущим угольным дымом из труб спешившего на закат крейсера. Крейсер спешил в легенду, в многотомные труды историков военно-морского флота, к своей последней битве. А куда спешить мне? Кто и где, ждёт меня? Робкое покашливание вернуло меня на землю, и я радушно пригласил:

— Садитесь, уважаемый ВП. Вы как раз вовремя.

— Спасибо, я постою, — в голосе Величайшего Поэта еле чувствовалась надежда, — Вы нашли моё сокровище?

— Ваше сокровище сейчас удаляется со скоростью восемнадцать узлов, на борту броненосного крейсера «Шарнхорст». Примите мои поздравления, немецкая разведка пожертвовала своим резидентом, чтобы выкрасть вашу книгу.

— Каким резидентом?

— О-о-о!! Его все знали как главу бандитов, фон Штиблица, или Шлямбура. Но строки начертанные вашим гением настолько поразили тевтонов, что они решились на всё!

— И что теперь? — Совсем растерялся поэт.

— Гордитесь! Ваши строки теперь войдут в историю! — Уже проводив ошеломленного «гения», я тихо добавил, — И нанесли сокрушительный удар по финансам, боюсь даже, не одного государства [3] … Чи-Хай! Собирайся, нас ждут!

— Где?

— Не знаю, но нас точно где-то ждут…

Ночь красной луны

(той, что сразу за зеленой)

3

Из рапорта начальника отдела IX-Y научного отдела Адмиралтейства:

«… и после тщательного обследования манускрипта, поднятого из каюты капитана, было принято решение об образовании нашего отдела. Из-за недостаточного финансирования, первые результаты были получены только в 1929 году. В результате применения поляризационного света и фильтров «А», было обнаружена карта расположения линейных сил кайзеровского флота при Ютланде. См. приложение № 1 (восемнадцать листов). В результате увеличения числа сотрудников и применения усовершенствованной машины Бэбиджа, были исследованы остальные листы рукописи. Появились обнадеживающие результаты, перспективы просто поражающие. Но необходимо дальнейшее увеличение ассигнований и расширение штата сотрудников. После окнчательной расшифровки у нас будет ВСЯ история военно-морских сражений до конца времен!»

Гиперпространственная яхта высшего класса «Империум» стремительно неслась сквозь ледяную пустыню космоса, набирая третью сверхсветовую скорость. Недрогнувшей рукой я открыл четвертого туза, и стальным голосом сказал:

— Удваиваю.

— Принято, — лязгнул металлический голос, и с обманчивой неуклюжестью стальная рука подвинула фишки к центру стола, — И сто сверху.

Задумчиво посмотрев на ехидно улыбающиеся звёзды в обрамлении роскошной рамы иллюминатора, я положил карты рубашкой вверх и подошёл к пульту управления. Взвизгнул привод видеокамеры, и линза проводила меня внимательным взглядом. Пульт управления сиял золотом и драгоценными камнями, но, как и всё остальное, толком не работал. Постучав по сапфирному стеклу спидометра, я грустным взглядом проводил стрелку, смело отправившуюся к правой стороне шкалы, вздохнул, и вернулся за стол:

— Принял. Вскрываемся?

Дверь, покрытая орнаментом из платины, со скрипом открылась, и в ходовую рубку ввалился грустный Чи-Хай, таща за собой совковую лопату:

— Хозяина, я этот гиперуран в одном неназываемом месте видел! Я слуга, а не кочегар!

— Чи, — фыркнул я, следя за движениями металлической лапы, — Ты же сам знаешь, что на космояхте «Котофея», экипаж состоит только из двух людей. Я — капитан, нажимаю кнопку…

— А у меня спина мокрая!

— И вообще радуйся, что у нас топливо — гиперуран, а не супераммоний. Каре тузов!

— А что, тот тяжелее?

— Не знаю, но воняет страшно!

Компьютер недрогнувшей рукой открыл свои карты, и подозрительно жизнерадостно воскликнул:

— Свара! Ой, это не из этой игры, но у меня тоже каре тузов!

Чи подошёл к столу, подозрительно осмотрел карты, и спросил:

— Сэр, давай по лампочкам ему лопатой врежу?

— Нельзя! — Взвизгнул компьютер, — Это неприлично, лопатой!! Полагается канделябрами.

— А канделябров у нас нет, — грустно согласился Чи-Хай, и стал поднимать лопату, — Придётся по-простому, подручными, так сказать, средствами…

На панели вычислителя замигали все лампочки, какие только были, за прозрачными стеклами бешено закружились катушки с ферромагнитной ультралентой, и в динамиках завизжал эфир, взбаламученный гиперштормом:

— Грхм-м-м-м, уююююай, на помощь, на помощь! Ви-и-и-и-и….

— Принят сигнал бедствия, веду расшифровку и отсев помех. Закончил, передаю запись — Помогите, планету Эльдорадо-дубль атакуют ужасные монстры! Все, кто меня слышит, на помощь!!

Чи грустно вздохнул и, волоча за собой лопату, потащился в реакторный отсек. По пути он негромко, но убедительно, ворчал:

— Это жу-жу неспроста…

В систему Эльдорадо мы ворвались как индейцы в городок на Диком Западе. Стрельбы не было, но визга хватило. Визжали мы с Чи-Хаем, потому что яхту сильно трясло на гравитационных ухабах, а скорость компьютер не снижал.

— Тормоза придумали трусы! — Радостно орал он, в ответ на наши высказывания, но потом грустно добавил, — Впрочем, мы их всё равно потеряли.

— Где? — Возмущенно спросил я, пытаясь удержаться в кресле. Чи было легче, он вцепился всеми конечностями в спинку моего кресла, и сейчас молча, болтался сзади, иногда ударяясь о стенки и пол каюты.

— А сразу как влетели. Я там от кометы уворачивался, ну и влетел в яму. Слышь, кэп, лэндится сам будешь? А то у меня что-то в левом тиристоре колет. Генератор тоже, кажется, сбоит, герцы так и пляшут.

— Я тебе дам, тиристор!! — Зарычал я, — Немедленно сажай на планету! Посмотри сам, какое на орбите чудо околачивается!!

— Вай, — икнул вычислительный центр, и ферромагнитные катушки завертелись с ужасающей быстротой. Чи сдавленно хрюкнул, потом отпустил спинку, и с облегчением потерял сознание. Вид действительно был впечатляющий.

На орбите беззащитной планеты, робко прикрывающейся облаками, растопырился пушками, ракетами, лидарами, радарами и прочими смертоубийственными штуковинами, огромный линкор, или ещё, какая-то военная байда.

— Имперский линкор класса «Захватчик», воинственной расы инсекторептилоидов, — любезно проинформировал компьютер, и заорал страшным голосом, — Всем пристегнуться, идём на снижение! Кто не спрятался, я не виноват!