Прогулки с динозаврами

— Би-и-илл, — имя соперника Паркер процедил, как оскорбление, — Там, где я был, и те, с кем был, помогли усвоить старую, но верную, мысль. Прав тот, кто стреляет первым, и не промахивается! Но так как я общался с джентльменами, то предлагаю тебе техасскую дуэль.

Логли хотел было возразить, но ствол «Смит-Вессона», неизвестно как оказавшийся в руке у Паркера, заставил того передумать. Оба спрыгнули на землю и замерли друг напротив друга, держа руки расслабленными. И тут Джо совершил поступок, который всерьез обеспокоил меня. Он неожиданно подал голос:

— Господа! Позвольте мне высказать, восхищение вашей решимостью наделать друг в друге много дырок.

— Что это за урод, Билл?

— Не знаю. Ты помешал мне познакомиться.

— Я представлюсь сам. Джо Стил, к вашим услугам. — Компьютер ловко спустился вниз, цепляясь за выступы переднего колеса, и мягкая пыль расступилась перед нижними плоскостями опорно-двигательного аппарата. Я в ужасе схватился за револьверы, в процессор Джо явно пробрался компьютерный вирус, или активировался какой-то из приготовленных им для других. Иначе объяснить такую выходку я не мог. А тот разливался соловьем:

— Нет слов, кроме восхитительных. Вы ловки, вы скачите на лошадях так, что можно спутать с кентаврами, вы на скаку можете отстрелить москиту любую из его лап, и не только. Вы крутые!

Первым очнулся Паркер, подняв голову, он внимательно осмотрел стволы «гатлингов», почесал затылок стволом револьвера, и подозрительно спросил:

— Как понять, крутые?

— Очень просто, — радостно сообщил Джо, — крутые, как куриные яйца, которые варят семь минут.

— Я…, я-я-я…, — стал заикаться Билл, но всё-таки вытащил револьверы, и смог выговорить слово, — Я-я-я-йца?!!

— Да, джентльмены, — холодно ответил Джо Стил, — Со своей бравадой, и привычкой хвататься за оружие, вы — крутые, как яйца, варившиеся семь минут.

Три выстрела прозвучали почти одновременно. И если две пули из револьверов Логли отрикошетили от бронированной груди Джо, то пуля из «винчестера» бросила бандита лицом в пыль. Его руки несколько секунд ещё скребли землю, но на него уже никто не смотрел. Стрелок опустил винтовку, и грубым голосом сказал:

— На дуэли в зрителей стрелять нельзя, чтобы они не говорили.

Держа руки на виду, Паркер согласился:

— Ты прав. Хочешь встать на место Билла?

— Я ещё не доварился, — под общий хохот отпарировал стрелок, поправил черный платок, почти закрывающий лицо, покосился на спонсоны, и закончил свою мысль, — Вы можете развлекаться, а у нас есть дела совсем в другой стороне.

Проводив взглядом, стремительно ускакавшую банду, Паркер вздохнул, и потянулся за притороченной к седлу винтовкой.

— Хочешь, не хочешь, а начинать кому-то надо…

Его движение вызвало громовой хохот и комментарии, типа — «Ну вааще, крутой!», «Засеките время, господа. Вдруг переварится», «Эй, на «гатлингах»! Осторожнее со скорлупой!». Лихие люди дорог растерялись, они смело ставили свою жизнь на кон, и не испугались бы и смертоносных «кофемолок», но над ними смеялись! И как бы их теперь встречали в салунах? Шуточками насчет времени варки? Ничто не распространяется быстрее насмешки, и пусть даже они перестреляют всех, и втопчут в землю эту железяку, все равно весь Техас будет хихикать над «крутыми как куриные яйца». Так небольшими группками, они и разъехались, в разные стороны. Последним уехал Паркер, все почесывая затылок, и бормоча себе под нос, что-то, вроде «Пора менять климат».

Поднявшегося на верхнею палубу, вновь пришедшего в движение дилижанса, Джо Стила встретили восторженным рёвом «Гип-гип, ура!» и моими проклятьями. Компьютер поклонился джентльменам, и равнодушно ответил мне:

— Я не хотел оставлять поживу для падальщиков. И вообще, хватит кормить грифов человечиной.

— Это даже не смешно, а глупо, — подал голос Чи-Хай.

— Знаю, но как сказано в песне:

За нами гриф следит с небес, Чтоб вновь найти добычу здесь. И тот его добычей станет, В чьём сердце пляшет жёлтый бес. Вновь, вновь золото манит нас! Вновь, вновь золото, как всегда, обманет нас!

Так что, пока я здесь, гриф будет голодный!

На далекой Амазонке не бывал я никогда…

В салуне было накурено, и пахло пороховым дымом. Мы скучали за столом, я читал газету, Чи чистил револьверы, а Джо тасовал колоду, заставляя карты порхать в воздухе. Из-за соседних столиков народ только поглядывал, но вызов бросать не торопились. В углу громоздились мешки с песком, и из-за них тренькало пианино. Время от времени, музыкальные критики делали замечания, в основном 45 калибра, и тогда струйки песка становились обильнее. Табличка с сакраментальной фразой «Не стреляйте в пианиста…» была прострелена в нескольких местах, потому что не все ковбои были грамотны. Салун назывался «Нихт капитулирен», ношение оружия было обязательно, но из-за стойки высовывались стволы гатлинга. Эмигрант из какого-то романа времен первой мировой, Айзек Бломберг предпочитал держать порох сухим. Меланхолично перевернув газетный лист, я небрежным взглядом скользнул по новостям, если конечно их можно было так назвать, с англо-бурской войны. Англичане визжали на весь свет о противоестественности военных действий — их ведь били в хвост и гриву. «Так нельзя! Это нечестно!», вот таков был смысл всех заявлений, обзоров и прочих словес. Газета переполнена сообщениями о героической капитуляции гарнизонов, о незабываемом мужестве «выравнивания линии фронта», и о беспредельной отваге эвакуаций из портов.

В тренькание расстроенного пианино диссонансом вплелось дребежание банджо, и критики отреагировали дружным залпом. Айзек нахмурился, и стволы гатлинга со скрипом сделали оборот, пока вхолостую. В какофонию органично влились дикие кошачьи вопли с улицы, я нахмурился и заглянул под стол. Так и знал, Стальная Крыса опять проводила геноцид, устраивая кошачьим страшную мстю за своих духовных родственников. Среди ковбоев разгорелась бурная дискуссия о ноте «Ля», в воплях кошеобразных, и двое решительно направились к выходу, на ходу лапая кобуры.

— Кру-у-утые… — насмешливо протянул Джо, не отрываясь от колоды.

Несостоявшиеся дуэлянты перестали сверлить друг друга грозными взглядами, засмущались, и старательно делая вид, что выходят только прислушаться, перестали хвататься за револьверы. Но у самих дверей им всё-таки пришлось остановиться, потому что, дымя как стадо броненосцев, в салун влетела металлическая мышь, а за ней маленькая, но разъяренная серая киска. Окончательно добила дуэлянтов прекрасная фурия, размахивающая маузером, и гневно кричавшая:

— Фея! Немедленно оставь эту ржавую нечисть! У тебя животик болеть будет!

Но котенка не останавливалась! Вернее, она остановилась перед нашим столом, под который юркнула мышь, но стала стремительно распушиваться, превращаясь в клубок. Я закрылся газетой, чтобы спрятать улыбку, и стал прислушиваться, сейчас, вот сейчас… Вот оно! Как приятно вспомнить молодость, особенно если закрыть глаза, и представить дикую равнину, и гордых красавцев, саблезубых тигров. Именно так они рычали, вызывая противника на честный бой. И пусть серая малышка прошла бы, не нагибаясь, под пузиком самого маленького тигренка, но рычала она, как большая.