Проигравшие победители. Русские генералы

Таким образом, факт рождения будущих военачальников в различных по своему социальному статусу семьях предоставлял им разные возможности в своем дальнейшем развитии. На становление личности подростков, усвоение преобладавших в социальной группе ценностей оказывало большое влияние семейное воспитание, которое в последующем во многом определяло их поступки.

Воспитание

Русская дворянская семья всегда была частью общества, качественно не отличавшейся от него. Сословность общества, доминирующее значение службы, личность, определяемая через место в социальной группе, иерархичность, недоверие к эмоциональной жизни и личности – все это определяло специфику дворянской семьи в России до середины XIX в. Воспитание детей в семье определялось идеей подготовки слуги общества и потому ориентировалось на благо отечества, соответствующей иерархии и службы. Оно начиналось с семи лет, когда, как считалось, у ребенка появлялся разум (врожденное качество) и он становился пригодным к обучению и восприятию моральных норм. При этом воспитание велось только на рациональном уровне, ребенок рассматривался сразу как маленький взрослый, без специфических эмоциональных особенностей. Сам разум культивировался не как самоцель, а как средство для воспитания нужного типа поведения. Послушание родителям, почитание старших выступали в качестве одного из основных элементов патриархального иерархического общества. В мальчике воспитывалось умение приказывать и повиноваться. Отец в раннем воспитании сына играл малую роль. В 5–8 лет, переходя в мужскую сферу, мальчик впервые входил в суровую русскую действительность авторитета и дисциплины, власть становилась важным обстоятельством в его жизни. Отец становился высшим авторитетом, который был безусловным и не подлежащим обсуждению даже в подростковом возрасте, хотя отношения с отцом менялись по мере созревания ребенка. В почитающей традиции дворянской семье считалось, что взрослым мальчик становится в конце второго десятилетия жизни, когда он начинает прямо служить обществу и царю вне зависимости от места приложения своих сил. Право выбора сферы деятельности для последующей карьеры сына принадлежало отцу, отмечал Д. Товров.

Вторая половина XIX в. занимает особое место в истории России. В частности, следует отметить важные изменения, вызванные влиянием Запада на жизнь русской семьи. По мнению Д. Товрова, к середине XIX в. общество в России изменилось, и начала меняться семья. Изменился ее статус: она по-прежнему ценилась высоко, но основа оценки стала другой – не значение семьи для общества, а значение семьи для личности. К середине XIX в. часть дворянства стала считать, что служит не государству, а «народу» или «культуре». Постепенно на первый план стала выдвигаться эмоциональная, а не рассудочная жизнь, и эмоция как основная характеристика детства стала цениться высоко. Дети старше семи переставали рассматриваться как маленькие взрослые, их особые эмоциональные потребности признавались и учитывались в воспитании. Новое отношение к детству как к специфическому этапу жизни обязывало родителей активнее заниматься воспитанием детей.

Дворянское воспитание и образование ребенка предусматривало разностороннее общегуманитарное образование, формирование духовных корней: православия и основанных на нем нравственности и национально-патриотического чувства.

Воспитание личности в России, не только в дворянских семьях, исторически традиционно опиралось на христианские православные ценности. Все будущие главнокомандующие воспитывались в православных семьях, в которых соблюдались нравственные принципы церкви, вере учили с детства, стремясь сделать ребенка «хорошим христианином». Посещение детьми церкви, соблюдение религиозных обрядов было обязательным. К этому они добросовестно и с волнением готовились, хотя в большинстве случаев суть обрядов для них оставалась непонятной.

Сослуживцы впоследствии отмечали убежденную религиозность М. В. Алексеева и необходимость для него церковной молитвы как поддержки в сверхчеловеческой работе; то, как «в церкви истово крестился» А. Е. Эверт; аккуратное посещение церкви даже в дни революции, выстаивание службы на коленях и усердное отбивание поклонов А. А. Брусиловым, подчеркнутую богомольность Н. И. Иванова.

Русская духовная культура наиболее ярко и концентрированно выражалась в народных песнях, сказках, деяниях святых и героев, произведениях писателей, поэтов, с которыми знакомили детей в семье. Через чтение вслух произведений религиозной, художественной и исторической литературы прививалась любовь к родному языку. Ребенок изучал историю своего рода и страны, армии, учился понимать природу, знакомился с характером окружающих его людей, с обществом, среди которого он жил, с его стремлениями, в итоге – с духовной жизнью народа.

Религиозное чувство, привитое ребенку в семье, внушенные с детства нравственные догмы (например, правило «служить честно», замечает О. С. Муравьева) получали дальнейшее развитие в кадетском корпусе (гимназии), военном училище и были фундаментом, на котором строилась личность будущего офицера. Формировалась система духовно-нравственных ценностей, связанная с их будущей военно-профессиональной деятельностью (патриотизм, воинский долг, воинская честь, воинская дисциплина и дисциплинированность, героизм, боевые традиции и пр.).

Так, впоследствии в аттестациях отмечалась замечательная добросовестность и безукоризненная нравственность А. Е. Эверта, отличные нравственные качества Н. В. Рузского. Выше было указано, что данные, указанные в аттестациях, не всегда соответствовали в полной мере реальности и зависели от личности, писавшей аттестацию. Это в определенной степени относится к Н. В. Рузскому.

О безукоризненной нравственности и честности сообщалось в аттестации от 30 ноября 1899 г. на Н. И. Иванова. Нравственные принципы не позволили Я. Г. Жилинскому в 1918 г. бежать из России без согласия на это Е. Н. Трубецкого, выручившего его из тюрьмы и поручившегося за него перед большевиками. В то же время некоторые поступки А. А. Брусилова, как, например, уже упомянутое угодничество перед Великим князем Николаем Николаевичем и перед Николаем II в апреле 1916 г. под Перемышлем, заискивание перед А. Ф. Керенским и показная простота в отношениях с солдатами после февральских событий 1917 г. (о чем ниже будет написано более подробно), вызывали справедливое негодование и возмущение его соратников и современников.

На детские годы главнокомандующих огромное воспитательное и дисциплинирующее значение оказали традиции их семей. К ним следует отнести передающиеся в аристократичных дворянских семьях из поколения в поколение незыблемые правила, принятый духовный кодекс поведения и стиль жизни или сложившиеся жизненные обстоятельства и формирующиеся традиции «молодых» дворянских и других семей. Бесспорно, что все семьи нельзя обобщать, отношения внутри каждой из них определялись личными качествами ее членов и тем, каких взглядов на воспитание и образование детей придерживались родители, сами воспитанные в традициях начала или первой четверти XIX в.

Примером воспитания в «семье для личности» может служить домашнее воспитание А. А. Брусилова и его братьев Бориса и Льва в семье их тетки Генриетты Антоновны Гагемейстер и ее мужа Карла Максимовича, не имевших детей, очень любивших племянников и не жалевших средств на их воспитание. Детьми занимались гувернеры с хорошим образованием, в том числе некто Бекман, кончивший университет, отлично знавший французский, немецкий и английский языки и великолепный пианист, имевший на детей громадное влияние. Сама Генриетта Антоновна славилась в то время своей игрой на рояле. Все проезжие артисты обязательно приглашались в семью, часто устраивались музыкальные вечера. Общение в детстве с интересными людьми, впоследствии прославившимися в литературе, живописи, музыке, – способствовало эмоциональному развитию детей и расширяло их кругозор.

Характеристики, которыми отмечали современники-сослуживцы Я. Г. Жилинского, дают возможность предположить, что его взгляды формировались в семье, не разделявшей западных веяний, и воспитание жестко определялось идеей служения личности социальной иерархии, царю и отечеству. Сословность общества, место личности в социальной группе, стереотип поведения имели для Я. Г. Жилинского важное значение. Он был ярым монархистом и искренне ненавидел все, что имело малейший запах демократизма.

Домашнее образование давало хорошие результаты. Этому способствовало благотворное влияние семейной обстановки и индивидуальность обучения, которое позволяло не только следовать программам гимназического курса, но и уделять больше времени и внимания иностранным языкам, благодаря чему, например, А. А. Брусилов и Я. Г. Жилинский свободно ими владели.

Для А. А. Брусилова французский язык был как родной, немецким он владел достаточно твердо, так как главное внимание в семье Гагемейстер было обращено на обучение различным иностранным языкам. Что касается Я. Г. Жилинского, то исполнение им свитских и дипломатических обязанностей при дворе, способность решать задачи, связанные с разведкой и военно-дипломатической деятельностью, было бы невозможно без общегуманитарных знаний, умения грамотно говорить, читать, писать на иностранных языках, привитых манер (правил хорошего тона), что позволяло ему появляться в высшем свете – всего того, что он получил изначально в семейном кругу и в Московской частной гимназии Франца Ивановича Креймана. По всей видимости, для состоятельных родителей Я. Г. Жилинского было важным дать сыну качественное образование и воспитание, которые не были доступны через государственную систему образования. При этом в выборе учебного заведения для родителей учеников большую роль играл преподавательский состав – кто и как учил в гимназии. В данном случае Закон Божий преподавал протопресвитер Успенского собора в Кремле, профессор богословия Московского университета и Духовной академии Н. А. Сергиевский, латинский и древнегреческий языки – И. Х. Вибер. Вместе с учениками он ставил на гимназической сцене трагедии античных авторов на языке оригинала. Вырученные от продажи билетов средства шли на помощь малоимущим ученикам и бывшим преподавателям. Математику, физику и географию преподавал Ю. Ф. Виппер, который, по словам его бывшего ученика, был одним из немногих педагогов, сумевших «предохранить высокое, но многотрудное звание от столь свойственной ему рутины. Разносторонняя начитанность по всем отраслям знаний, изумительная память, неистощимое остроумие, находчивость и замечательный дар слова Юрия Францевича поражали. Его уроки были праздником не только для нас, но и для него самого». Историю преподавал его сын Роберт Юрьевич – будущий член Академии наук СССР. Музыке и пению гимназистов обучал один из основателей Московской консерватории композитор Карл Карлович Альбрехт. Естествознание – К. Э. Линдеманн, профессор Петровской сельскохозяйственной академии выдающийся ученый. Астрономию – П. К. Штернберг, будущий директор Московской обсерватории.

К особенностям выбранной для обучения сына гимназии следует отнести: индивидуальный подход к возможностям каждого ученика; целенаправленное развитие способностей к самостоятельному труду. Это учебное заведение давало глубокие знания иностранных языков – немецкого, французского, английского, кроме того, латинского и греческого.

А. Н. Куропаткин воспитывался в семье до 10 лет, и с детства ему была привита любовь к чтению: дворянские дети рано начинали приобщаться к русской и мировой литературе. Его отец Н. Е. Куропаткин в 1845 г., еще до рождения сына, основал библиотеку в родовом имении в селе Шешурино. Во время пребывания в стенах кадетского корпуса в 1858–1864 гг. А. Н. Куропаткин сам начал собирать книги. Первыми экземплярами стали полученные в награду за благонравие и успехи в науках сочинения А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Н. В. Гоголя, Н. А. Некрасова, И. А. Крылова и А. В. Кольцова. Как и вся молодежь того времени, он увлекался учением народолюбцев – Н. Г. Чернышевского, Н. А. Добролюбова, В. Г. Белинского, Д. И. Писарева. Позже ему стала интересна литература по естествознанию. В библиотеке появились книги Г. Н. Люиса, Н. М. Федоровского и др. Впоследствии А. Н. Куропаткин продолжал приобретать и коллекционировать различные труды: книги с автографами видных ученых, военных, книги по родному краю, редкие рукописи. Его собирательская деятельность позволила значительно пополнить семейную библиотеку, заведующим которой он числился с 1918 г. после национализации.